В проекте «У раздевалки» на KHL.ru – тренер и вратарь «Торпедо» Николай Хабибулин. Предлагаем вашему вниманию видеозапись эфира и текстовую версию ответов на некоторые вопросы.
О работе тренера вратарей в «Торпедо»
«Я, в принципе, на лавке ни разу не стоял. Привык, что тренер вратарей там не находится. В принципе, мне особо там делать нечего, а стоять, мешаться не хочется. Да ещё и галстук надевать надо (смеётся). Как проходит коммуникация с вратарями «Торпедо»? Общаемся перед игрой. Стараюсь во время игры вратарей не трогать, если только не замечу что-то из ряда вон выходящее. С Адамом Хуской общаюсь на английском. По-русски он только-только начинает говорить, пока проще коммуницировать на английском».
О выборе вратаря на игру
«У нас два вратаря, которые по стилю отличаются друг от друга. Иногда под определённые команды выбираем определённого вратаря. Предпочитаю дать знать им, кто играет, за день до матча, чтобы перед ужином они уже знали. Чтобы и психологически готовились, и, может быть, у кого-то меняется диета в зависимости от того, предстоит ли игра или нет. Если я знал, что играю, то у меня было одно питание, если нет — я потреблял меньше углеводов, потому что их негде было сжигать на следующий день».
О контракте игрока с «Торпедо»
«Заявлен — это ещё не значит, что сыграл. Надо сначала понравиться тренеру вратарей, произвести впечатление на него (смеётся). Потом есть ещё главный тренер. Зачем это нужно? Всё началось с шутки, но потом стало серьёзным. Надо понять, насколько это реально, потренироваться с игроками. Если будет что-то получаться, может, выйду, но это будет разовая акция. В плей-офф шансов нет, у нас хорошие вратари. В последнее время сбросил 10-11 килограммов, и на питании, и на работе. Стоит ещё килограмма четыре убрать, будет оптимальный игровой вес, будет легче двигаться и меньше нагрузки на коленки».
О дебюте в хоккее
«У меня родители любили хоккей, всегда смотрели, заразился и я. Сразу хотел в ворота. Раньше с формой не так всё хорошо было. В «Спартаковце» в Екатеринбурге, где я начинал, формы не было, пришлось побегать три месяца в поле, пока форма пришла. Там были такие коричневые щитки, с конским волосом, кожаные. Когда намокали — конкретно намокали. Со шлемами тоже непросто было — защиты там особой не было. Маску мне сам отец сварил на работе — в журнале была фотография Третьяка, и по этой фотографии он и сварил маску».
О медали за Олимпийские игры-1992
«Я поехал туда молодым, не сыграв ни одной игры в высшей лиге. Все игры просидел на трибуне. Тренировался, но Миша Шталенков и Андрей Трефилов меня, в принципе, в воротам не пускали (улыбается). Поэтому всё, что я делал — смотрел хоккей и кушал шоколадки «Марс», которые были в диковину. Когда мы выиграли, я спустился на скамейку. Все побежали обниматься. Меня никто не позвал, а я не чувствовал, что я должен там быть. Когда вручали медали, последнюю надели на Виктора Васильевича Тихонова, а я как стоял за бортом, так и стоял, меня даже на фотографиях там не было. Я не сильно расстроился. Факт того, что я был на Олимпиаде… Для 19-летнего пацана — это вау».