Одним из самых обсуждаемых событий 2023 года для медицинского сообщества стала приостановка работы Botkin.AI, пионера в сфере анализа медицинских снимков с помощью искусственного интеллекта в России, и последовавшее за этим поглощение конкурирующим игроком разработчика сервиса, компании «Интеллоджик». Forbes вспомнил историю проекта и узнал, что его покупка означает для рынка
Основатель медицинской компании «Интеллоджик» Сергей Сорокин запустил бизнес 15 лет назад, чтобы изменить сферу здравоохранения. В 2017 году вместе с партнерами он создал сервис Botkin.AI. Он стал первым отечественным инструментом анализа снимков компьютерной томографии с помощью искусственного интеллекта (ИИ) и начал формировать рынок подобных решений в России.
За следующие годы компании суммарно удалось привлечь свыше 270 млн рублей инвестиций и нарастить выручку до 51 млн рублей к концу 2021 года. Однако за ростом последовало падение. Уже в 2022-м основатель вышел из операционного управления проектом, а его выручка по итогам года сократилась до 12 млн рублей. В ноябре 2023-го Росздравнадзор приостановил действие регистрационного удостоверения системы, оно позволяло вести коммерческие продажи. А в декабре «Интеллоджик» поглотила конкурирующая компания «Медицинские скрининговые системы».
Почему некогда самый яркий игрок сдал позиции на рынке?
Forbes.Идеи для бизнеса
Канал о стартапах, новых идеях и малом бизнесе
Второе мнение
Прежде чем запустить бизнес, Сергей Сорокин строил корпоративную карьеру. Он более 10 лет проработал в области IT в медицине: в частности, руководил направлением здравоохранения телекомоператора «Ростелеком». На этой позиции он участвовал в создании Единой государственной информационной системы в сфере здравоохранения (ЕГИСЗ). В 2015 году он ушел из найма и основал компанию «Интеллоджик», которая занималась консалтингом в медицине.
Наблюдая за развитием глобального рынка, Сорокин обратил внимание на рост популярности искусственного интеллекта. Это натолкнуло его на идею системы диагностики различных заболеваний, которая выступала бы помощником для врачей — вторым мнением. В 2016 году стало понятно, как ее реализовать: на одной из конференций в Москве предприниматель познакомился с разработчиками Олегом Бухваловым и Иваном Дрокиным, у которых был опыт работы с нейросетями. Они договорились о сотрудничестве, и в том же году компания совершила пивот — отказалась от сферы консалтинга и сосредоточилась на разработке инновационного продукта. Впоследствии партнеры получили по 8% в ООО «Интеллоджик», следует из данных СПАРК.
Сорокин вспоминает, что в конце 2010-х годов подобных решений в России не было. Это отчасти подтверждает генеральный директор и руководитель направления цифровой медицины в Ассоциации «Национальная база медицинских знаний» (НБМЗ) Борис Зингерман. Он, впрочем, отмечает, что к тому моменту цифровизация отдельных областей медицины, например лучевой диагностики, шла уже 20 лет. В стране работали системы, которые позволяли собирать, хранить и архивировать цифровые медицинские изображения (например, рентгеновские снимки). Их создавали как иностранные, так и российских игроки — Siemens, MultiVox и др. Они же разрабатывали решения, которые помогали врачам анализировать собранные данные — выделяли на снимках артефакты, которые указывали на ту или иную аномалию. Но это были «подчиненные решения», которые работали только со своими хранилищами данных, подчеркивает Зингерман. Сорокин же задумал первую независимую систему, которая могла подключаться к любому хранилищу, добавляет он.
Впрочем, над подобными продуктами уже работали, добавляет Сорокин. В 2017 году систему анализа изображений на основе ИИ «Цельс» разрабатывала компания «Медицинские скрининг системы». Год спустя на рынке появился стартап Webiomed. Один из его основателей, Александр Гусев, в разговоре с Forbes вспоминает, что он и его партнер Роман Новицкий тоже увидели рост интереса к ИИ за рубежом, в первую очередь в США. Там проектами, связанными с искусственным интеллектом, стали активно интересоваться инвесторы — крупные раунды подняли медицинские компании WoundMetrics, Genuity Science, Tempus, AI Therapeutics. Однако предприниматели решили пойти в иной сегмент, нежели их российские коллеги. Если те делали ставку на анализ изображений, то Webiomed — на анализ обезличенной информации о пациентах из электронных медицинских карт: данные осмотров, протоколов функциональной диагностики и пр. Гусев поясняет, что первый сегмент был самым конкурентным за рубежом, а значит, в перспективе стал бы наименее прибыльным: «Высокая конкуренция неизбежно привела бы к удешевлению продукта».
Продвинутый продукт
На старте в создание прототипа Сорокин и его партнеры вкладывали собственные средства — в сумме получилось порядка 1 млн рублей. Помогли и инвестиции. В августе 2017 года они подняли первый раунд: в разработку поверил венчурный фонд Primer Capital и вложил в ее развитие 11 млн рублей. В фонде тогда назвали сервис «проектом большого потенциала», ссылаясь на данные глобального рынка. «Существующие методы диагностики медицинских изображений не автоматизированы и субъективны, а доля врачебной ошибки при визуальной диагностике квалифицированными специалистами превышает 30%», — отмечали в Primer Capital.
На старте проект назывался TeleMD, но к концу года его переименовали в Botkin.AI. Сорокин поясняет, что первый бренд не удалось зарегистрировать как товарный знак за рубежом, а у компании были амбициозные планы по экспансии за границей. Технология анализировала снимки для диагностики онкологических заболеваний, например рака легкого. Гусев отмечает, что с этого сегмента начинало большинство российских игроков, которые занимались изображениями, поскольку борьба с онкологией — один из основных приоритетов в национальном проекте «Здравоохранение»: «Выбирали то, на что делало упор государство. [Взяв другой сегмент], они (разработчики. — Forbes) рисковали создать правильный и качественный продукт, но с низкими продажами из-за низкой заболеваемости», — рассуждает предприниматель. По такому же принципу его компания сделала ставку на сердечно-сосудистые заболевания, также один из приоритетов в здравоохранении в России.
К 2018 году Botkin.AI прошел в акселератор G4A Moscow, организованный немецкой химико-фармацевтической корпорацией Bayer для поддержки в области цифровой медицины и сельского хозяйства. По итогам программы основатели подписали с Bayer первый контракт. Компания также запустила ряд проектов с клиниками в Мурманской области, в Туле и в Ямало-Ненецком автономном округе. Все они обеспечили стартапу годовую выручку в 2 млн рублей.
Гусев отмечает, что по пути пилотных проектов с государственным сектором, частными клиниками и фармкомпаниями шли все разработчики ИИ-решений на рынке, поскольку технологии были новыми и требовали обкатки. К тому же продажи можно было начать только после официальной регистрации продукта в Росздравнадзоре и получения регистрационного удостоверения. Чтобы найти клиентов, компании регулярно участвовали в отраслевых конференциях, выставках, государственных конкурсах. За часть пилотов удавалось получить оплату как за исследовательскую работу. Но многие проекты проводились бесплатно, за опыт.
Это создавало сложности для компаний, так как разработка моделей на базе ИИ требовала постоянных и масштабных вложений. Сорокин решал этот вопрос с помощью инвестиций. С 2019 по 2020 год его стартап поднял два раунда на общую сумму 260 млн рублей. Первые 100 млн рублей инвестировали фонды RBV Capital (инвесторы фонда — РВК и «Р-Фарм») и Digital Evolution Ventures (управляющая компания — Orbita Capital Partners, инвестор — «Росатом»). В раунде также приняли участие инвесторы более ранних раундов Primer Capital и «ЭкспоКапитал». Последний инвестировал в 2018 году и получил 13,8% компании, следует из данных СПАРК. В 2020-м в систему вложили еще 160 млн рублей «Ташир Медика» Самвела Карапетяна и «Юникорн кэпитал партнерс». Зингерман отмечает, что компания Сорокина одной из первых стала привлекать такие крупные суммы — сделки широко обсуждались и привлекали дополнительное внимание к сервису.
Кроме того, Botkin.AI первым в сегменте анализа изображений с помощью ИИ получил регистрационное удостоверение. Росздравнадзор выдал его в ноябре 2020 года. Оно позволило нарастить продажи. К концу года выручка увеличилась до 6 млн рублей. 1 млн рублей принес первый для компании госконтракт по закупке системы. Согласно данным СПАРК, он заключался с минздравом Челябинской области и длился месяц. Система помогала врачам выявлять на снимках грудной клетки признаки поражения легких, характерные для COVID-19. Впрочем, как и в предыдущие годы, стартап сработал в убыток, так как все получаемые деньги реинвестировались в исследования, доработку технологии, создание патентов, признается Сорокин. К концу 2020-го убыток достиг 33 млн рублей, следует из данных СПАРК.
Взлет и падение
Самым успешным для компании стал 2021 год. Тогда проект нарастил выручку до 51 млн рублей за счет новых проектов. К тому моменту у команды уже были модели для анализа снимков рентгена, маммографии и др. Компания также разработала платформу разметки данных и технологию по интеграции моделей с инфраструктурой клиник. Она позволяла обеспечить качественную работу Botkin.AI на любом типе данных и любом оборудовании, которое разнилось от клиники к клинике, утверждает Сорокин.
Однако за взлетом последовало падение: за следующий, 2022 год годовая выручка сервиса сократилась в четыре раза, до 12 млн рублей, следует из данных СПАРК. Убыток достиг 139 млн рублей. По наблюдениям Зингермана, компания также практически исчезла из информационного поля, хотя на старте основатели «везде светились» — участвовали в конференциях и большом количестве пилотных проектов. «Botkin воспринимался как двигатель прогресса, а Сорокин — как мотор проекта», — заключает Зингерман. Гусев с этим согласен: первые годы это решение было однозначно самым популярным и наиболее часто упоминаемым в своем сегменте, отмечает он.
Зингерман полагает, что к 2022 году у компании стали заканчиваться деньги. Могли сказаться и внутренние перестановки — в том же году Сорокин вышел из операционного управления сервисом. Тогда же компанию покинули и его партнеры, которые отвечали в стартапе за разработку — у них остались миноритарные доли, по 1,44%, согласно данным СПАРК на конец 2022 года. При этом свои позиции стали усиливать конкурирующие сервисы, в частности расширять свои диагностические возможности. Предположения Гусева схожи: он полагает, что компания сдала позиции скорее из-за внутренних, нежели внешних факторов, в противном случае выручка других игроков тоже падала бы, а не росла. Для сравнения, годовая выручка «Цельса» за тот же период достигла 120 млн рублей, следует из данных СПАРК.
Сам Сорокин не комментирует, что происходило с сервисом в 2022 году. Его партнеры также отказались от комментариев. По его словам, он не следил за развитием стартапа после выхода из операционного управления, несмотря на то что владел небольшой долей (порядка 9%) в компании. Свой уход он объясняет разногласиями с инвесторами по поводу будущего Botkin.AI. В начале 2021-го команда запустила первые пилоты за рубежом с медицинскими учреждениями, включая частные клиники в Египте и Бразилии. Компания также вела переговоры с потенциальными партнерами в Европе, но до сотрудничества дело так и не дошло. К концу 2021 года совет директоров заморозил развитие за рубежом, и команда сфокусировалась на внутреннем рынке: «Они полагали, что нам может не хватить ресурсов на развитие в России и за рубежом», — вспоминает Сорокин. Он считал стратегию неверной и хотел продолжать развитие за границей, ссылаясь на более серьезный объем зарубежного рынка и готовность сферы к внедрению ИИ. Инвесторы Botkin.AI на запросы Forbes не ответили.
Решение оставить бизнес, который он строил почти шесть лет, Сорокин объясняет и усталостью. Партнеры хотели работать с бюджетными клиниками как с самым крупным сегментом рынка. Но, чтобы те использовали систему, диагностика с помощью ИИ должна была попасть в перечень услуг, оплачиваемых за счет средств фонда обязательного медицинского страхования (ОМС). Однако этого добиться не удавалось. Гусев в разговоре с Forbes отмечает, что продавать софт бюджетным больницам — правильная стратегия, однако труднодостижимая, так как медицинский рынок осторожно адаптирует инновации.
На это указывает и Зингерман. По его наблюдениям, рынка ИИ в медицине в России с 2016 по 2022 год фактически не было — сервисы выживали за счет грантов, исследовательских проектов и инвестиций. Это связано с консервативностью отрасли. Ее как основной барьер по внедрению технологий в сфере называла и первый зампред правительства Московской области Светлана Стригункова в одном из интервью. Она отмечала, что для внедрения инноваций в здравоохранении «требуются месяцы, а иногда и годы».
Только в 2023 году власти стали стимулировать развитие рынка, отмечают собеседники Forbes. Например, в прошлом году регионы обязали внедрить не менее одного медизделия с искусственным интеллектом в работу локальных учреждений. А в январе в одном регионе России, в Москве, стало возможно оплачивать работу систем на основе ИИ за счет средств ОМС. В тарифное соглашение на оплату медпомощи включили услугу «Описание и интерпретация данных маммографического исследования с использованием искусственного интеллекта». Одно такое исследование стоит 239 рублей. Несмотря на это, по оценкам Национального центра развития искусственного интеллекта при правительстве РФ, только 16% организаций сферы здравоохранения внедряли подобные технологии. При этом 78% из них использовали ИИ только в рамках пилотных проектов.
Жаркие обсуждения
В 2023 году Botkin.AI столкнулся с новыми вызовами. В ноябре Росздравнадзор приостановил действие регистрационного удостоверения системы. Ведомство сочло, что она может причинить вред жизни и здоровью россиян, следует из официального решения регулятора (есть у Forbes). Как стало известно позже, команда вовремя не предоставила отчеты в рамках пострегистрационного мониторинга безопасности и клинической эффективности, несмотря на неоднократные требования Росздравнадзора. В компании на запросы Forbes не ответили. Сорокин от комментариев отказался.
Генеральный директор Orbita Capital Partners Евгений Кузнецов в разговоре с Forbes предположил, что основанием для приостановки стала необходимость получить от разработчиков ответы по использованию продукта. При этом он отметил, что ИИ «не способен нанести вред здоровью, поскольку он не производит действий и не принимает никаких решений в отношении здоровья человека». «Подобные системы являются вспомогательным инструментом: указывают ту или иную область данных, на которую следует обратить внимание медицинскому работнику, либо дают рекомендацию применить другой метод исследования», — добавил он.
Об этом говорит и Зингерман. По его словам, приостановка действия регистрационного удостоверения и официальное объяснение всколыхнули медицинское сообщество: «Мы обсуждали ситуацию жарче, чем бизнес — уход Сэма Альтмана с поста генерального директора [OpenAI]. Дело в том, что в текущих условиях практически невозможно нанести вред человеку с помощью ИИ, так как использование таких систем окружено огромным количеством естественного интеллекта». Он полагает, что таким решением Росздравнадзор хотел дать сигнал рынку о необходимости пострегистрационного сопровождения разработок. Выбор пал на разработку ООО «Интеллоджик» как на наименее активного игрока, считает он. В Росздравнадзоре на запрос Forbes не ответили.
Как уточняли «Коммерсанту» в департаменте здравоохранения Москвы, в 2023 году в столице работало свыше 50 ИИ-сервисов, которые выявляли признаки патологий по 28 клиническим направлениям. Это, например, платформы «Третье мнение», AIDiagnostic, «Цельс». Согласно официальному сайту эксперимента по внедрению искусственного интеллекта в работу радиологических отделений в Москве (проводится с 2020 года), Botkin.AI использовался в столичных больницах, но сейчас неактивен.
Гендиректор «Третьего мнения» Анна Мещерякова сообщала изданию, ссылаясь на данные госзакупок, что за пределами Москвы систему также не применяют, хотя более 15 регионов с начала 2023 года закупили системы с ИИ для помощи в расшифровке компьютерной томографии органов грудной клетки. Данные СПАРК подтверждают, что с 2020 года у ООО «Интеллоджик» не было ни одного госконтракта. Для сравнения, «Медицинские скрининговые системы» в 2023 году заключили 10 контрактов на закупку системы с разными регионами в России на общую сумму свыше 62 млн рублей. Самые крупные, на 12 млн рублей и 10 млн рублей, — с департаментом здравоохранения Томской области и минздравом Республики Тыва соответственно. У «Третьего мнения» также было девять контрактов на общую сумму свыше 40 млн рублей.
Фактор риска
За приостановкой последовала продажа ООО «Интеллоджик». В декабре 2023 года разработчика Botkin.AI купила компания «Медицинские скрининговые системы». Сделку закрыли 6 декабря, следует из данных СПАРК. Сорокин отказался ее комментировать, сославшись на соглашение о неразглашении. Представитель одного из инвесторов Botkin AI, фонда «Юникорн кэпитал партнерс», рассказал Forbes, что сделка готовилась шесть месяцев.
Генеральный директор «Медицинские скрининг системы» Станислав Чернин в разговоре с Forbes уточнил, что предметами сделки стали наработки компании, команда, патенты, а также известный бренд. Ее сумму он раскрывать отказался. Решение о покупке он пояснил желанием спасти известного игрока — пионера на рынке, а также тем, что компания сможет усилить «Цельс» за счет наработок Botkin.AI. По его словам, сервис продолжит работу. А планы по развитию включают в том числе зарубежную экспансию.
По оценкам основательницы Genome Capital Светланы Гавриловой, с учетом существенных убытков компании за 2021 и 2022 годы, падения выручки в 2022 году до 15 млн рублей и негативных новостей о приостановке регистрационного удостоверения стоимость покупки ООО «Интеллоджик» была «минимальной» и могла составить от 50 млн рублей до 100 млн рублей: «Скорее, речь идет о принятии покупателем обязательств перед кредиторами». Гусев не берется оценивать сумму сделки, но допускает, что активы Botkin.AI продали с дисконтом на фоне сложностей компании.
Впрочем, сделка — позитивный сигнал для рынка, считает Гусев. Он называет ее первой по слиянию и поглощению в сегменте. А это означает, что сфера переходит от стадии формирования к стадии зрелости и консолидации, говорит он. Об этом Forbes говорили и инвесторы Botkin.AI. «Мы считаем, что создание более крупного отраслевого игрока через проведенную консолидацию дает новые возможности на рынке. Это важный шаг, показывающий, что отрасль развивается», — отмечали в «Юникорн кэпитал партнерс».
Гусев полагает, что в 2024 году можно ожидать существенного роста применения ИИ-продуктов в здравоохранении. Этому способствует государство. Так, в июле прошлого года стало известно, что опыт столицы по внедрению ИИ в клиники планируется масштабировать на другие регионы. Позже заместитель министра здравоохранения Павел Пугачев рассказал на XXVII Российском онкологическом конгрессе, что финансирование таких исследований за счет средств ОМС может начаться уже в 2024 году. Одного из двух врачей, которые обычно анализируют маммографические изображения, чтобы избежать ошибок, предлагается заменить искусственным интеллектом, уточнял он. Кроме того, к концу текущего года регионы должны отчитаться об использовании не менее трех решений с ИИ. «Весьма вероятно, что к концу 2024 года в стране окончательно сформируется список лидирующих игроков рынка, которые и будут в среднесрочной перспективе определять направления развития не только своих продуктов, но и всего рынка», — добавил основатель Webiomed.
Зингерман, однако, напоминает о проблеме, которая пока никак не решается. Сейчас системы на базе искусственного интеллекта автоматически относят к третьему, самому опасному, классу медицинских изделий. А это существенный барьер как для текущих проектов, так и для новых игроков, — чем выше класс риска, тем сложнее регистрация и пострегистрационное сопровождение, поясняет эксперт. Поэтому в 2024 году основная задача рынка — добиться пересмотра системы. «В фармакологии каждая таблетка — это риск, но она несет и пользу. Так и здесь — важно, чтобы сервисы на базе ИИ не относили автоматически к самым опасным, а оценивали их сначала по факторам риска. Если добиться этого, то будет легче выйти в нишу — появится больше сервисов, и рынок будет развиваться», — заключает Зингерман.