Вчера, приступая к изложению событий, превративших тюменское пространство в нефтегазовый цех страны, мы сосредоточились на фантастической легенде о невероятном березовском открытии.
И возможно наш читатель решил, что в сентябре 1953 года дело было сделано и оставалось всего-навсего найти какое-нибудь месторождение нефти — и вперед. Никак нет. Ведь до промышленной добычи нефти оставалось еще целых одиннадцать лет.
И эти одиннадцать еще не история, а тоже предыстория. Предыстория, состоящая из поисков и ошибок. Из надежд и разочарований. Из раздумий и рисков.
Вот если бы в кабинете Эрвье была сегодняшняя карта с нефтяными значками, и он бы выбирал — куда отправлять бригаду Семена Урусова, бурового мастера, который год за годом странствовал со своим буровым станком по тюменскому югу. Видимо, мешала некая теория, что нефть рождается исключительно в теплом климате, в первом или втором Баку. Поэтому в Дербышах, в нынешнем дачном поселке, стояла буровая установка.
Рассказывая мне о своих странствиях, знаменитый бурмастер, Герой Социалистического Труда Семен Никитич Урусов, просто загибал пальцы на левой руке, перечисляя сельские районы тюменского юга, где он бурил скважину за скважиной. Заводоуковский, Викуловский, Абатский, Голышмановский, Ишимский… Как раз пальцев и хватило. А добывали только воду. Потом повернули чуть севернее, ближе к Уральским горам, в Тавдинский район. А нефти не было и там.
И сказал Юрий Георгиевич Семену Никитичу:
— Давно ты нефть ищешь, да ничего кроме воды не находишь. Собирай бригаду, и в Шаим. Там обязательно должна быть нефть.
Шаим сейчас у Тюмени под боком — 410 километров, час лету, не больше. А тогда — только на карте Тавдинский район Свердловской области находится рядом с Урайским области Тюменской. А если ехать, да с семьями буровиков, да с оборудованием — целое кругосветное путешествие. Поездом до Тюмени, там грузиться на баржу и вниз почти до Хантов. А оттуда в обратную сторону вверх по Конде.
Так рассказывал потом лучший урусовский бурильщик Алексей Васильевич Распопов. Не все из прежней бригады согласились уехать в неведомое от устоявшегося быта, от огородов, от коровенки в хлеву. А Распопов поехал и через много лет пенял бывшим товарищам (цитирую его дословно):
— У меня вся грудь в орденах. А ты что имеешь? Ничего решительно!
Но это было потом. Сперва добрались до Шаима и пошли по крохотному поселку лесоучастка (как цыгане, сказал Распопов) проситься на квартиру. На буровую только вертолетом. Но взялись крепко. И поймали удачу за хвост. 25 сентября 1959 года, через шесть лет после березовского фонтана, получили-таки первую тюменскую нефть из скважины Р-2. На Мулымьинской площади.
Осторожничали. Первая заметка в «Тюменской правде» об этом событии была опубликована только 4 октября. Почти через 10 дней. Наверное, потому, что приток нефти из скважины N2 был достаточно скромный. Не то, что на следующей скважине N6. Там ударил такой фонтан, что догнал убегающего по мосткам главного геолога управления Льва Ровнина и испачкал ему костюм. Правда, Лев Иванович не расстроился, а только сказал: «Побольше бы ее было».
Это был еще 1960 год. И предисловий к началу настоящей добычи нефти можно написать много. Пока не придет год 1964, год первых танкеров и нефтеналивных барж, год строительства первого нефтепровода, год большой нефти Усть-Балыка.
Все эти события нам еще предстоит вспомнить и отметить их в год двойного юбилея создания нашей области и ее громкой нефтяной славы.
***
фото: