Знаменитый журналист уже больше 40 лет ведёт фотолетопись Алтайского края. Ещё ребёнком он снимал Германа Титова и до сих пор хранит эту плёнку
Фото: Екатерина Смолихина / amic.ru
Андрей Каспришин – один из старейших фотожурналистов Алтайского края. Он начал работать больше 40 лет назад и подсчитал, что снял около 250 километров плёнки. Amic.ru и Дмитрий Негреев поговорили с Андреем Каспришиным о том, как он учился фотографировать, служил в пограничных войсках и два года снимал остров Даманский. Конечно же, Каспришин вспомнил, как запечатлел губернатора Михаила Евдокимова на заграничный паспорт, целый день провёл с оружейником Михаилом Калашниковым и как Анатолий Кашпировский чуть не навёл на фотографа порчу. А ещё не забыл рассказать, как познакомился с Александром Назарчуком, Виктором Томенко и как Александр Суриков сопровождал его на джипе в метель.
Кто такой Андрей Каспришин?
Андрей Николаевич Каспришин родился 5 сентября 1960 года. Окончил барнаульское профессионально-техническое училище № 29 и Алтайский государственный педагогический университет. Начинал работать в газете "Молодёжь Алтая", с 1984 года работает в "Алтайской правде". Руководитель службы фотоиллюстраций. Заслуженный работник культуры РФ и заслуженный работник культуры Алтайского края.
"Ты скажи, фотки-то получатся?"
– Андрей, расскажи, как ты начал фотографировать?
– В кладовке нашёл старый фотоаппарат, трофейный немецкий Exakta, который отец привёз с фронта, и постоянно привязывался: научи! А он говорил, что ещё не время. Мне тогда было 12 лет. Потом отец мне купил толстую книгу "25 уроков фотографии". И с этого всё началось.
Нужна была какая-то практика. В школе у нас только Башлычев (Сергей Башлычев работал фотокорреспондентом в "Алтайской правде", – прим. ред.) баловался, фотографировал. Мы с ним пошли в фотокружок в краевом Дворце пионеров, и меня это так затянуло – тёмная комната волшебная с красным фонарём, фотобумага, химические растворы. Начали печатать, колдовать, что-то можно было руками высветить, что-то подсветить. Руководителем кружка был Александр Александрович Алексеев, царство ему небесное. Он, в общем-то, и привил любовь к фотографии.
Помню свою первую публикацию, она была в газете "Молодёжь Алтая", наверное, в 1975 году. Снимок был на третьей полосе: "Принятие в пионеры учеников 77-й барнаульской школы". В классе бегал, всем хвастался: у меня в газете фотку напечатали!
– Гонорар-то заплатили?
– Конечно, что-то около трёх рублей. По тем временам приличные деньги.
– Что больше всего запомнилось из того времени?
– Наверное, самая интересная в детстве съёмка у меня была в 1976 или в 1978 году. Герман Степанович Титов приехал на Алтай и посещал Дворец пионеров. Мне доверили снимать. Тогда было две плёнки – "Свема" и "Тасма". Мы выбрали "Свему", 130 единиц, подготовились, зарядили несколько катушек. Ребятишки со светом за мной бегали, провода за собой тянули.
Титова провели по нескольким кабинетам. В память о своём пребывании во Дворце пионеров он подписывал книгу. Я снимаю, снимаю, щёлкаю, а он поворачивается ко мне: "Ты скажи, фотки-то получатся?" Я говорю: "Герман Степанович, гарантирую".
"Зенит" – это было да!"
– Все нормально вышло?
– Эти фотки у меня до сих пор есть, негативы сохранились, лежат в рабочем кабинете.
– Чем ты снимал в кружке?
– У нас были "Зениты". В то время снабжение кружковцев было очень хорошее, нам, ребятишкам, не отказывали. Фотобумага – пожалуйста, химикаты – пожалуйста, плёнка – пожалуйста.
– То есть ты всю линейку дешёвых фотоаппаратов проскочил? "Смена", "Этюд"…
– Нет, я это всё не проскочил. "Этюд" стоил 7,50 рубля. Он был широкоплёночный. Мне было интересно, я пошёл в магазин "Старт" на Комсомольском, купил себе этот фотоаппарат. В нём всего несколько выдержек и, по-моему, одна диафрагма. Что-то получалось более-менее резкое. Полная фигня пластмассовая. Не зашёл мне этот "Этюд".
Потом у меня была "Смена 8М". Надо сказать, достаточно неплохой по тем временам фотоаппарат. Карточки получались сочные, резкие. Но он для любителей. А вот "Зенит", о котором в то время, наверное, мечтал каждый пацан, занимающийся фотографией, это было да!
"Даманский я знал как свои пять пальцев"
– Я видел твою фотографию в пограничной форме и с большим таким телевиком. Как ты на границе в фотографы попал?
– Мама мне всё время говорила: "Давай в медицинский поступай, давай на хирурга". Я говорю: нет. Фотография меня уже затянула. Смотрю, объявление: училище 29-е на Горе фотографов готовит. Естественно, я после десятого класса туда пошёл. Там Штокало преподавал, Кирилыч (Николай Кириллович Штокало, один из старейших фотографов Алтайского края, – прим. ред.), до сих пор мы с ним общаемся. Окончил с отличием, просто влёт. Получил красный диплом.
В военкомате в личном деле было написано: специальность "фотограф". Меня взяли на карандаш, когда я ещё в поезде в гражданской одежде ехал на границу. Переодели, сидим в клубе, ждём, подходит сержант: "Андрей, пошли". Взяли в погранотряд, который участвовал в событиях на Даманском в 1969 году. И там началась канитель с фотоаппаратом – два года. Обучать меня ничему не надо было, а техника была "мама, не горюй", немецкий фотоувеличитель Focomat, о котором можно было только мечтать.
Мне приходилось каждый день облетать границу на Ми-8 и заниматься аэрофотосъёмкой. Остров Даманский я знал как свои пять пальцев. Бывал на заставах Стрельникова, Леонова (Стрельников Иван Иванович, Герой Советского Союза, старший лейтенант, командир заставы, погиб 2 марта 1969 года; Леонов Демократ Владимирович, Герой Советского Союза, полковник, начальник 57-го пограничного отряда, погиб 15 марта 1969 года, – прим. ред.), которые защищали Даманский, видел офицеров, которые в 69-м там служили.
Потом меня заметила газета "Пограничник на Тихом океане", предложила сотрудничать. Я постоянно выдавал какие-то материалы.
– То есть в наряды ты не ходил?
– Почему, и в наряды ходил, когда были командировки на заставы. Только за плечами у меня был фотоаппарат. Если нарушение границы, прорыв, я должен был зафиксировать это, чтобы как вещественное доказательство потом предъявлять.
– Расскажи, как ты пришёл в журналистику?
– После армии я пошёл в "Молодёжь Алтая". Там был Саша Жаров, он взял меня в спортивный отдел. Четыре года я там отработал – "Алтайская правда" заметила. И вот с сентября 1984 года до сих пор там работаю. Скоро будет юбилей, 40 лет.
– Ты, наверное, единственный, кто всех руководителей края, начиная с первого секретаря крайкома КПСС Николая Фёдоровича Аксёнова, снимал.
– Аксенов зимой 1985 года умер, надо было снимать похороны. Мы разделились – Витя Выборов снимал во Дворце спорта, а я – вынос тела на улице. Было очень много народа, гроб везли на пушечном лафете в сторону драмтеатра. Эти снимки у меня есть. Это была моя первая и последняя встреча с Аксёновым.
Фото: Андрей Каспришин
"Евдокимов мог позировать так, что ты и не заметишь"
– Кто самый фотогеничный из губернаторов?
– Евдокимов видел, что его снимают, без всяких проблем мог позировать так, что ты и не заметишь. Он всё это умел. Мне его нравилось снимать.
Как-то раз звонят из администрации: "Приезжай, нужно Евдокимова сфотографировать". Приехал. Михаил Сергеевич ходит в кабинете вдоль стола такой важный в светлом костюме: "Надо меня на загранпаспорт сфотать". Я говорю: "Я же не знаю, какие там параметры". Он: "Это фигня, надо срочно". Ставят стул, Женя Нечепуренко (Евгений Анатольевич Нечепуренко, пресс-секретарь Евдокимова. В настоящее время – руководитель Центра управления регионом, – прим. ред.) разворачивает белый экран, Михаил Сергеевич садится, я навожу фотоаппарат, и он начинает мне рожицы корчить. Я говорю: "На загранпаспорт не пойдёт такая фотка". Он: "Да я шучу, давай быстрее".
"Суриков оставался человеком"
– Не скажу, что мне Сурикова нравилось снимать. Он не очень любил фотографироваться, строгий какой-то. Тем не менее он оставался человеком. Как-то раз возвращались из командировки поздним вечером, была сильная метель. Мы ехали на легковой машине, а он – на джипе. Суриков оторвался, но, видимо, понял, что мы можем завязнуть, вернулся, подождал нас и сопровождал до Барнаула.
"Карлин иногда надо мной подшучивал"
– Мне нравилось Карлина снимать, хоть он немножечко иногда надо мной подшучивал. Я тоже ему колкости вставлял. Однажды приехали куда-то в командировку, он выходит из автомобиля, я снимаю. Карлин говорит: "Каспришин, ну неужели у тебя нет моих фотографий". Я говорю: "Александр Богданович, ну это же история. Я могу сделать выставку из одних ваших фотографий, и она займёт все четыре этажа в администрации края". Он обернулся ко мне: "Это будет нескромно".
"Коршунов сыграл "Собачий вальс"
– Коршунова один раз надо было снять в новогодний выпуск. Мы пришли к нему домой в 8 утра. Я смотрю, у него пианино стоит. Говорю: "Лев Александрович, умеете играть?" Он отвечает: "Собачий вальс" могу". Так я его за пианино и снял.
"Открывается дверь, заходит Томенко"
– Томенко хорошо фотографировать. У него хорошая улыбка, он фотогеничный. Я его с удовольствием снимаю. Снимал, как Томенко провожал стройотряды летом 2018 года, только заступив, и получился удачный кадр: они с Романенко (Александр Алексеевич Романенко, председатель краевого Законодательного собрания, – прим. ред.) стоят, смотрят друг на друга, смеются. Душевный кадр. И тут я после съёмки сижу за компьютером, у меня на экране этот кадр, открывается дверь, заходит Томенко. Оказывается, он приехал в редакцию знакомиться. Смотрит на монитор: "О!" Я говорю: "Виктор Петрович, это не специально!" Он: "Ну вот и познакомились".
"Назарчук сам садится в уазик за руль"
– С Назарчуком мы необычно познакомились. Это была моя первая командировка от "Алтайской правды". Приезжаю на автобусе в Романово, захожу в райком партии. Никого нет, в кабинете сидит один Назарчук. Я говорю: "Я из "Алтайской правды", надо по полям". Он: "Водитель уже ушёл, ну поехали". Назарчук сам садится в уазик за руль, я рядом, и мы поехали с ним по полям.
"Фотограф, я тебе портрет попорчу!"
– Можешь рассказать о самых запомнившихся тебе съёмках?
– Конечно, могу. Самый запомнившийся момент – съёмка Калашникова. 2007 год, кажется, был. Он приехал попрощаться на свою родину. Мне звонят из администрации края: "Завтра не хочешь поработать, поснимать Калашникова Михаила Тимофеевича?" – "Хочу, конечно!" Утром подхожу к администрации, меня садят в "Волгу", во второй "Волге", смотрю, сидит Калашников. И мы поехали в Курью. Я провёл там с ним целый день. Мы под вечер настолько сдружились, что он уже меня не замечал и не стеснялся. Сидели за одним столом, чокались коньяком.
Видно было, что человек с дороги, устал. У меня есть такой кадр. Гости уже ушли, он остался один со мной в комнате. Сел в кресло, положил ноги на табуретку и уснул. Я смотрю, поза такая великолепная. Щёлк, щёлк, щёлк. А потом кадры посмотрел – у него на пятке дырка.
Снимал Солженицына в 1994 году, когда он приезжал в Алтайский край. Я пробыл с ним целый день, но того кадра, который бы показывал, что он на Алтае, где-то на природе, не получалось. Через помощника я попытался с ним договориться пофотографировать в берёзовой роще. Мы были где-то в Алтайском районе, помощник говорит: "Жди, если он согласится, то пофотографируемся". Я ждал больше часа, Солженицын отказал. Я думаю, зря.
Много было интересных моментов. Помню, как во Дворце спорта проходил концерт Кашпировского. Он посмотрел на меня со сцены: "Уберите фотографа из зала!" Я думаю, как я Кашпировского не сфотаю? Перебегаю на другую сторону зала, а он опять: "Я сказал, уберите фотографа!" И что-то типа "порчу наведу". Думаю, правда, наведёт. Но сфотал, конечно.
Помню, приехали на съёмку с шоковой бригадой скорой помощи на Восточный вечером, часов в 12. Мужик порезал ножом жену. Заходим, сидит на диване вся в крови исполосованная женщина в обнажённом виде. Мужик с ножом ходит, а мы без участкового. Санитары мужика быстро скрутили, руки связали, а я давай фотать. Он орёт: "А, фотограф, ты видел, что я сделал?! Я и тебе портрет попорчу!"
Все события для меня важные, которые прошли через мой объектив. Я полностью снимал строительство нового моста года с 1989-го. Помню, в мороз испытание моста, когда на него загнали КамАЗы с песком, и под мост встали руководители, которые строили и проектировали. Открытие Дворца бракосочетаний, все дни города, все трагические моменты – всё это у меня есть.
Фото: Андрей Каспришин
"Давай фотоаппарат или сейчас разобьём"
– Когда Евдокимов разбился, ты снимал?
– Это отдельная история. Я одним из первых прибыл на место гибели. Мы были в Полковниково с журналисткой Натальей Сохаревой. Там отмечали очередную годовщину полёта в космос Германа Титова. В 11 утра Евдокимов должен был открывать этот праздник. Тут вдруг, я смотрю, чиновники забегали, забегали и никого нет. Мне звонит Серёга Тепляков: вы там где, вы в курсе, что Евдокимов разбился? И тогда я понял, куда все смотались.
Я звоню Сарычеву (Алексей Николаевич Сарычев был вице-губернатором в 2005 году, – прим. ред.): "Алексей, где Евдокимов?" Он: "Евдокимов разбился". Но вы, говорит, туда не ездите, вам всё равно снимать не дадут и фотоаппарат у тебя разобьют.
Я думаю, как не ездите?! Мы тут же на нашу "Волгу" редакционную и туда. Прилетаем на перекрёсток (автомобиль Михаила Евдокимова попал в аварию на пересечении Чуйского тракта с дорогой на Плешково 7 августа 2005 года, – прим. ред.) – страшная трагедия, тут же сидит семья Щербинского, которая была в "Тойоте". Наталья сразу их расспрашивать стала. Нас предупредили: даже не вздумайте фотоаппарат вытаскивать. Но журналистская вша подъедает. Такие кадры, как не снять?!
Смотрю, стоит уазик эмчээсовский со шторками. Я к нему: "Мужики, вы можете подъехать вон туда?" Они говорят: "Да". Я влезаю к ним в уазик вместе с Сохаревой, они подруливают в нужную мне точку, я открываю шторку, делаю кадров 20, наверное. Вытаскиваю флешку, отдаю Наталье – прячь. И тут открывается дверь – некое лицо известное, не буду я его называть: "Давай фотоаппарат или сейчас разобьём". Я говорю: "Ладно, на, бери".
Тут приезжают журналисты, а я без фотоаппарата. Я к Сарычеву: "Лёха, уже Москва объявила, что Евдокимов разбился, а у меня фотоаппарат забрали. Как так?!" Он пошёл договариваться. Смотрю, мне несут сумку с моим фотоаппаратом, а фотки-то уже у Натальи!
"Все значимые события в жизни города и края у меня в банках лежат"
– Что тебе больше всего нравится снимать – репортажи, природу, может, художественную съёмку делать?
– Художественная фотография – это, видимо, не моё. Для этого надо сидеть в студии, расставлять свет. Конечно же, мой конёк – это событийный фоторепортаж. Я могу заняться какой-то постановкой, режиссурой, но когда идёт событие и ты из этого события выхватываешь какой-то момент, – вот в этом вся фишка.
Ещё всегда любил снимать шукшинских чудиков. Их полно в крае было, да и до сих пор остаются.
– Я много раз видел, как ты фотографируешь, как говорится, навскидку, не прицеливаясь. Это навык?
– А это надо видеть. Это или дано, или не дано. Я чувствую момент, вижу, что из этого может получиться, стоит вскидывать фотоаппарат или нет. Это не навык, этот тут вот, в голове. А вот как оно получается, я не могу объяснить.
– Один наш с тобой общий знакомый говорит, что у тебя детский взгляд.
– Да. Может быть, какой-то детско-сентиментальный. А разве это плохо?
– Тебе не надоедает из года в год снимать одни и те же мероприятия?
– Конечно, надоедает, особенно официоз. Но это работа, приходится её выполнять. Кстати, за всё время работы у меня опубликовано около 30 тысяч фотографий и было снято около 250 километров плёнки. В кабинете стоит 20 банок с негативами. Все значимые события в жизни города и края, начиная с 1979 года, у меня в банках лежат.
– Оцифровываешь?
– Времени не хватает на это. Хотелось бы оцифровать, сделать, может быть, какой-то альбом, может быть, выставку из этих фотографий. Они будут интересны народу.
Благодарим кофейню "Лакомка" за предоставленное место для проведения съёмки.
Ранее алтайский режиссёр Владимир Кузнецов рассказал amic.ru, как ездил на велике на съёмки "Печек-лавочек" и с Аленом Делоном встречался.
Впервые материал был опубликован 21 марта 2023 года.