По итогам 2023 года в российской экономике сформировалось ряд проблем, которые могут стать хроническими и серьезно повлиять на дальнейшее ее развитие. Среди них — дефицит на рынке труда, высокий рост цен, опережающий возможности выпуска рост спроса. Дополнительные риски создает широкое применение антикризисных мер, которое может привести к неравномерному развитию секторов, рассуждают экономисты
Российская экономика заканчивает 2023 год с ожидаемым ростом ВВП в 3,5% — заметно выше мировых темпов в 2,1% по прогнозу Всемирного банка. Власти регулярно отмечают рекордно низкую безработицу (2,9% по итогам ноября), а также высокий рост реальных зарплат и реальных располагаемых доходов — по словам Владимира Путина, они вырастут по итогам года на 8% и 5% соответственно.
Тем не менее, в 2023 году сформировался ряд проблем, которые могут стать хроническими и определить динамику развития российской экономики на ближайшие годы. Устойчивый дефицит на рынке труда, вызванный в том числе «спецоперацией»* и мобилизацией, стал одной из причин ускорения инфляции существенно выше целевых значений. Повышение зарплат в борьбе за работников стало существенно опережать улучшение производительности труда, что вылилось в рост цен. А предложение в экономике все больше не поспевает за растущим спросом, притом что мощности предприятий задействованы практически полностью.
Telegram-канал Forbes.Russia
Канал о бизнесе, финансах, экономике и стиле жизни
Остается источником риска и неопределенности на 2024 год и геополитика, констатирует главный экономист «Ренессанс Капитала» по России и СНГ Софья Донец. На ближайший год военные расходы впервые в новейшей истории России превысят социальные и составят 6% ВВП (более 8% ВВП — вместе с тратами на силовые ведомства). Всего в следующем году на оборону и силовиков планируется потратить 14 трлн рублей, или почти 40% от всех бюджетных расходов — рекордная доля со времен СССР. Устойчивая инфляция за счет сильного бюджетного импульса и вытеснение вложениями в военно-промышленный комплекс инвестиций в другие области (инфраструктуру, здравоохранение, образование, науку) — то, чего можно ожидать в ближайшей перспективе, пессимистичен проректор Российской экономической школы (РЭШ) Максим Буев.
Какие основные вызовы будут стоять перед экономикой России в 2024 году?
Кадровый голод
Ситуация на рынке труда в ближайшие годы будет сильно определять, что будет с экономикой дальше. Рекордная безработица в 2,9% — сигнал, который говорит о том, что экономика на пределе своих возможностей с точки зрения занятости.
«Ситуация на рынке труда с точки зрения работодателя, наверно, худшая за всю новейшую историю», — отмечает Максим Буев. Россия пережила крупнейшую со времен распада СССР волну эмиграции. Достоверных данных о численности уехавших из России нет. The Washington Post оценивала число уехавших в 500 000 (0,67% рабочей силы) по статистике государств, популярных у россиян для отъезда. Однако часть уехавших продолжает работать на российские компании. Оценки доли вернувшихся варьируются от 15% до 40%. Помимо этого, более 300 000 человек были мобилизованы на фронт — это около 0,4% из 75 млн рабочей силы, и почти 500 000 человек, которые, по официальным данным, заключили контракты с Минобороны только в 2023 году (0,64% рабочей силы). Военнослужащие выпадают из рынка труда не только потому, что «заняты» на Украине, но и потому, что их возвращение на производство после возврата в мирную жизнь — это не быстрый процесс, подчеркивает Максим Буев. Без мигрантов восполнить дефицит на рынке труда невозможно. При этом миграционный прирост снизился до 88 600 человек, говорят данные Росстата за январь-сентябрь 2023 года. Более низкие значения за 10 лет были только во время пандемии, когда закрылись границы.
События 2022-2023 годов наложились на плохую демографию: с каждым годом все больше россиян становились пенсионерами и все меньше молодежи выходило на рынок труда из-за демографической ямы 1990-х. Группа населения в возрасте 20-40 лет сейчас самая скудная во всей «возрастной пирамиде». «Иными словами, самых продуктивных, готовых работать, очень мало в процентном соотношении», — подчеркивает Буев. Примерно к началу 2030-х по сравнению с доковидным периодом численность работающих в возрасте 20–40 лет сократится на четверть, прогнозирует профессор Университета Висконсин-Мэдисон (США) Владимир Гимпельсон.
«Дефицит рабочей силы — долгосрочный вызов не только для российской экономики, но и для многих других стран. Кадровый голод идет по миру, — отмечает главный экономист «Эксперт РА» Антон Табах. — В России исторически принято наплевательское отношение к использованию труда. Теперь выясняется, что труд — ресурс редкий, дорогой и требующий очень экономного обращения».
Одно из главных последствий дефицита на рынке труда — то, что нехватка людских ресурсов ограничивает возможности для наращивания выпуска в экономике, чтобы удовлетворить растущий спрос. В итоге формируется ситуация «перегрева» экономики, которая создает условия для ускорения инфляции.
Высокая инфляция
Инфляция к концу декабря вплотную приблизилась к верхней границе прогноза ЦБ (7,5%) и по итогам года может ее превысить. Задача обуздать рост цен вынуждает ЦБ повышать ключевую ставку (сейчас 16%) и удерживать ее двузначной длительное время. Инфляционные ожидания граждан на год вперед достигли 14,2%, что подстегивает их больше тратить, пока товары не подорожали еще сильнее, а предприятия — продолжать повышать цены.
Зарплатная гонка в конкуренции за сотрудников стала одной из основных причин увеличения спроса, который вылился в рост цен. При этом зарплаты растут преимущественно в промышленности и «оборонке», в то время как «инфляционный налог» ощущают все, и особенно бедные.
«Инфляция уже подъедает рост доходов населения», — констатирует Антон Табах. Росстат отчитывался о росте реальных располагаемых доходов (доходы минус обязательные платежи: налоги и сборы, проценты по кредитам и т.д., скорректированные на инфляцию) на 4,8% за январь-сентябрь. Проинфляционные факторы 2024 года — повышенная индексация тарифов ЖКХ в июле, динамика курса рубля и сырьевых цен. К тому же в бюджет заложен больший бюджетный «допинг», чем ожидал ЦБ. «Когда правительство хочет, чтобы страна производила больше, а производить товары на фоне дефицита трудовых кадров некому, то это превращается в очень серьезный проинфляционный фактор», — отмечал в разговоре с Forbes научный руководитель РЭШ Рубен Ениколопов.
Софья Донец прогнозирует плавное снижение инфляционного давления за счет замедления роста зарплат из-за сокращения маржи компаний, которую они могут распределить на повышение оплаты работников. По мнению Максима Буева, в 2024 году «ручеек, подпитывающий инфляцию, никуда не денется». Продолжатся выплаты военнослужащим и их семьям и «покупка лояльности населения в преддверии президентских выборов в попытке ликвидировать экономическую подоплеку для недовольства», отметил он.
Рост угрозы вторичных санкций
В 2022-2023 годах России пришлось оперативно перекраивать свою внешнюю торговлю, маршруты для экспорта и импорта, а также искать новых ключевых партнеров. Доля европейских стран в товарообороте снизилась почти до 23%, следует из последних открытых данных Федеральной таможенной службы (ФТС) за январь-октябрь 2023 года, причем объем экспорта в долларовом выражении упал почти на 70%. Стоит российским компаниям «на время уйти с мировых рынков, ниши могут заполнить конкуренты», предупреждал глава Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин. Риск вытеснения с рынка наиболее актуален для продукции высокой степени переработки, поскольку есть разнообразные альтернативы поставкам из России, говорит ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Андрей Гнидченко. Например, для машин и оборудования, проката из черных металлов (особенно с покрытием или из специальных сплавов) по сравнению с более «сырьевыми» стальными слябами. «В будущем году поддержка экспорта именно такой продукции на рынки дружественных стран должна стать приоритетной», — считает Андрей Гнидченко.
Теперь на торговлю с Азией приходится почти 70%. Только на Китай пришлось 32% торговли за этот период, говорят данные Главного управления таможни КНР (26% в экспорте России и 41% в импорте). При этом для Китая Россия — менее значимый партнер по товарообороту (3,9% в январе-ноябре: 5,1% всего китайского импорта и 3,3% экспорта).
«Зависимость Китая от поставок промышленных товаров из недружественных стран значительно превосходит его зависимость от импорта российского сырья. Это повышает возможности использования вторичных санкций для ограничения взаимной торговли Китая и России», — предупреждают экономисты Института Гайдара и РАНХиГС. «Географическая диверсификация внешней торговли России снизилась, — констатировал директор Центра исследований международной торговли РАНХиГС Александр Кнобель. — Ухудшение отношений с Китаем, Индией, Турцией, странами Юго-Восточной Азии и Африки, хотя и не прогнозируется, было бы для России крайне невыгодным».
Угроза санкций может заставить торговых партнеров России прибегать к самоограничениям, рассуждает Андрей Гнидченко. Например, Турция планомерно снижает объемы реэкспорта товаров из ЕС в Россию в последние несколько месяцев, отмечает экономист. В то же время резкого разрыва экономических отношений с какими-либо из дружественных стран в новом году не ожидается.
Следующий год станет годом усиления контроля со стороны США и ЕС за соблюдением санкций. «Объемы вторичных санкций в наказание за обход существующих нарастают. США и ЕС попытаются добиться, чтобы санкции приносили результат», — говорит директор Российского союза по международным делам Иван Тимофеев. «Основная масса вторичных санкций в 2023 году вводилась за обход американского экспортного контроля и поставки в Россию товаров двойного назначения, прежде всего, электроники. Основные усилия США и союзники направят на то, чтобы пресекать именно эти поставки. При этом под новые санкции могут попасть и более широкий круг промышленных товаров», — прогнозирует эксперт.
В 2023 году страны ЕС начали более масштабно привлекать к уголовной ответственности за обход санкций и в 2024 году эта тенденция расширится. «Вряд ли это радикально повлияет на поведение бизнеса с высоким аппетитом к риску. На месте уличенных в сотрудничестве с Россией компаний будут появляться новые. Российский рынок достаточно большой и привлекательный», — считает Тимофеев. На практике это означает удорожание поставок, говорит проректор по научной работе Всероссийской академии внешней торговли Наталья Волчкова: «Бизнес будет находить способы обходить ограничения. Но ценой дополнительных издержек».
Зарубежные банки будут проявлять еще большую осторожность в работе с Россией. США намерены вводить санкции против банков других стран, которые участвуют в сделках по поставками для российского ВПК, электроники и обрабатывающих отраслей. Усиление контроля за соблюдением санкций в финансовой сфере может ограничить возможности использования доллара и евро во внешнеторговых расчетах, подчеркивает Гнидченко.
Неэффективность инвестиций
Промышленное производство в России стагнирует с лета в условиях максимальной загрузки производственных мощностей. Во II квартале 2023 года она достигала исторического максимума в 80,9%, после чего ЦБ констатировал перегрев экономики. «Для восстановления роста промышленности необходима дальнейшая активизация инвестиций, которая сейчас наблюдается лишь в ряде крупных отраслей», — пишут аналитики Райффайзенбанка. Глава ЦБ Эльвира Набиуллина подчеркивала, что вопрос будущего развития — не столько объем инвестиций, сколько их эффективность. «Если инвестиции не очень обдуманные и дадут меньшую отдачу <...>, то это способно привести к рискам для финансовой стабильности, в силу того, что это будут плохие долги», — объяснял зампред ЦБ Алексей Заботкин.
Раньше инвестиции шли в отрасли, где выше рентабельность капитала, и следовательно, доходность вложений, пояснил Forbes замдиректора института «Центр развития» ВШЭ Валерий Миронов. На фоне массивного бюджетного импульса и роста кредитования связь между уровнем рентабельности активов и ростом инвестиций практически исчезла. «Наблюдается высокий прирост инвестиций в сектора с низкой рентабельностью — их много, но в частности, это электроника, прочие металлические изделия и прочие транспортные средства, машины и оборудование. Туда входит в том числе военное производство», — пояснил Миронов.
«Мы наблюдаем классический пример так называемого вытеснения (crowding out) частных инвестиций государственными со всеми сопутствующими эффектами: вливание государством денег в «спецоперацию» предотвращает инвестиции в более продуктивные направления развития экономики, тем самым замедляя перспективы долгосрочного экономического роста», — считает Максим Буев.
Валерий Миронов не оценивает инвестиции в низкорентабельные сектора однозначно негативно. «В России, как экономике с «голландской болезнью», были недостаточно развиты машиностроение и обрабатывающая промышленность. Не было счастья, да несчастье помогло. Рост обрабатывающей промышленности поддерживает сопутствующие отрасли, в частности металлургию, и требует компетенций», — отмечает Миронов.
Повышение налогового бремени
Еще один риск для российской экономики — это внутренняя политика, говорит Наталья Волчкова. «Для бизнеса болезненно подстраиваться под резкие изменения регуляторики», — объясняет она.
Надежды бизнеса на налоговую стабильность пали жертвой «мобилизации доходов бюджета». Так, в 2023 году у бизнеса изъяли 315 млрд рублей по введенному задним числом «налогу на сверхприбыль» и обложили курсовыми пошлинами весь экспорт, кроме нефти, газа, зерна, лесоматериалов и ряда других товаров.
Ужесточаются и меры контроля. На 2024 год Федеральная налоговая и Таможенная служба получили «мобилизационное задание» на 0,5 трлн рублей. На столько должны вырасти платежи только за счет усиления администрирования, без учета законодательных изменений. «Дальнейшее «повышение эффективности налогового контроля» — весьма опасный инструмент повышения доходной части бюджета», — считает партнер, руководитель департамента налогово-юридических услуг аудиторской компании Kept Михаил Орлов. Повышение KPI по сборам «может сформировать ошибочное представление у инспекторов на местах, что следует обеспечить выполнение бюджетных доначислений любой ценой», предупреждает эксперт.
Основные резервы для повышения сборов в бюджет за счет администрирования — НДС и налог на прибыль, потому что они во многом зависят от размера вычетов и расходов, заявляемых компаниями в декларациях, говорит руководитель аналитической службы юридической компании «Пепеляев групп» Вадим Зарипов. Налоговые органы «будут весьма агрессивно оценивать налоговые обязательства налогоплательщиков, например, отказывать в принятии законных вычетов по НДС или снимать обоснованные расходы по налогу наприбыль», пессимистичен Михаил Орлов. «Налогоплательщиков ожидает дальнейшее расширение различных внепроверочных форм принуждения к уплате — комиссий, рабочих групп, встреч в инспекциях и т.п. Рычаг воздействия прежний — угроза налоговых проверок и уголовного преследования», — считает Зарипов.
По мнению Михаила Орлова более справедливо не ужесточать налоговый контроль, а повысить на какой-то обозримый срок ставки основных налогов. «Например, повысить на два года ставку по налогу на прибыль до 24%», — допускает эксперт. Крупный бизнес не против повышения ставки налога на прибыль в обмен на гарантии отказа от резких изменений. Как выяснил Forbes, президент поручил правительству рассмотреть возможность введения разных ставок налога на прибыль в зависимости от объема инвестиций бизнеса.
Амбициозные ожидания правительства по доходам бюджета выше 35 трлн рублей в 2024 году основаны на прогнозе благоприятной конъюнктуры на рынках основных экспортных товаров. Если что-то помешает реализации этого сценария наиболее оперативно возможно повысить НДС и НДПИ. При этом налоговая нагрузка на сырьевой сектор уже близка к пределу, признавал замглавы Минфина Алексей Сазанов. «Повышение ставки НДС может усилить инфляцию, — рассуждает Вадим Зарипов. — Повышение акцизов надо согласовывать с другими странами Евразийского экономического союза, иначе возможно резкое увеличение контрафактной продукции».
Повышение ставок основных налогов посреди года маловероятно, считает Зарипов. «Если возникнет серьезный дефицит бюджета, то на следующий финансовый год будут введены новые налоговые изъятия для покрытия дефицита текущего года, — прогнозирует он. — Вместе с тем, новые инициативы по повышению налоговой нагрузки с 2025 года не исключены сразу же после президентских выборов».
Что дальше?
«В сфере экономической политики следующий год может стать годом поиска непростых компромиссов — в том числе между рецессионными и инфляционными рисками, господдержкой и бюджетной консолидацией, льготными программами для отдельных сегментов и восстановлением нормальной рыночной среды для всей экономики», — прогнозирует Софья Донец.
Еще с начала пандемии в российской экономике сложилась ситуация, в которой некоторые рыночные инструменты оказались потеснены «антикризисными». При том, что в краткосрочной перспективе эти инструменты свою задачу решают, при их продлении эффект от них может быть негативным, отмечала советник главы ЦБ Ксения Юдаева. Яркий пример такого эффекта — льготная ипотека, из-за которой значимый сегмент выдач кредитов не реагирует на повышение ставок ЦБ, и который разгоняет цены на первичном рынке. «Мы можем войти в порочный круг, когда есть искушение на высокую ключевую ставку реагировать расширением льготных программ», — предупреждала Эльвира Набиуллина, отмечая, что за тех, кто получил дешевые кредиты на льготных условиях фактически «платят все остальнье».
Широкое применение антикризисных инструментов создает риск того, что в России в 2024 году фактически сложатся «две экономики», считает Антон Табах. «Одна — сильно завязанная на бюджетных деньгах — те, кто получает прямое бюджетное финансирование, льготные кредиты и те, кто выигрывают от повышения зарплат в этих секторах, индексируемых пособий и пенсий. Те же, кто не имеет доступ к бюджетному финансированию и льготному кредитованию, будут в достаточно сложном положении». «Расти будут лишь те сектора, которые кредитуются по льготным ставкам, а их производственный процесс прямо завязан на снабжение армии. В других секторах экономики будут нарастать стагнационные тенденции», — солидарен Максим Буев.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.