Шляпница Елена Шапиро 55 лет служит в Малом театре. Елене Георгиевне посчастливилось поработать со знаменитыми театральными художниками: Александром Васильевым, Энаром Стенбергом, Борисом Волковым, Эдуардом Кочергиным, Валерием Левенталем и другими легендарными сценографами.
– Елена Георгиевна, правильно ли называть вас шляпницей?
– Да. Правда, раньше шляпницу называли модисткой. В Малом театре я являюсь заведующей мастерской головных уборов. Занимаюсь изготовлением, моделированием, оформлением театральных головных уборов, которые имеют свои особенности в сравнении с бытовыми.
– Как вы пришли в эту профессию?
– Прежде чем найти себя в этой профессии, я окончила театрально-художественное техническое училище в 1968 году. И по воле случая, попала в Малый театр по окончанию училища. Я пришла ученицей к очень хорошему мастеру, это была Тамара Владимировна Кунина. Свою профессию она освоила еще во времена НЭПа. И когда-то работала в Большом театре. В общем, она была чудный мастер и очень интересный человек еще из той эпохи. Мне посчастливилось поработать с ней четыре года. Потом без отрыва от производства я поступила в Московский текстильный институт и окончила факультет прикладного искусства. Так по сей день работаю с головными уборами.
– Как вы попали в Малый театр?
– У нас было распределение, но по распределению я была направлена в кино. Пока защищала диплом, группа уже уехала, и я стала искать работу. И моя сокурсница попала в Малый театр по распределению, она узнала, что можно поступить в ученицы к мастеру, нужно было готовить смену. Это был счастливый случай, потому что профессия эта мне очень нравится, хотя, конечно, требует усидчивости и терпения. Мы имеем дело с иголками, с материалами разных фактур. Кроме этого, большая ответственность, потому что голова – отнюдь не последняя в создании образа. Тут очень много слагаемых, когда нужно не только уметь что-то делать аккуратно, качественно. Еще есть исполнительская и творческая работа.
– В чем уникальность театральных шляп?
– В том, что мы, прежде всего, создаем образ. И должны знать эпоху, понимать замысел режиссера и художника, должны учитывать индивидуальность актера. Это все вместе взятое немного отличается от того, когда вы делаете просто какую-то шляпку. А потом приходит клиент и подбирает себе головной убор. Также мы работаем с гримерами, которые создают прическу, макияж – это все надо тоже учитывать. Работа очень интересная, потому что никогда не повторяется. Всегда новый художник – новый замысел. Мне, по счастью, довелось работать с крупными художниками. Это подарок судьбы. Я работала с Евгением Ивановичем Куманьковым, Александром Павловичем Васильевым, Борисом Ивановичем Волковым… Первый спектакль, который я делала, помогала своему мастеру, была постановка по Тургеневу «Отцы и дети», мне был 21 год и тогда я впервые столкнулась с настоящим театром. Мне посчастливилось работать с Эдуардом Кочергиным, Энаром Стенбергом, Иосифом Сумбаташвили, Валерием Левенталем.
– Кто из сценографов произвел на вас наибольшее впечатление?
– Каждый художник привносит свое видение театра. Вы должны сами ловить, что вам говорят мастера и наматывать на ус. Невероятно интересно было с Вячеславом Михайловичем Зайцевым, он у нас сделал несколько спектаклей. В Малом театре работали выдающиеся художники, но мне по духу ближе всего Энар Стенберг.
– Сколько за 55 лет вы создали шляп?
– Мне даже трудно представить, потому что я очень много работала в спектаклях для Малого театра. Я делаю и мужские головные уборы, и женские. Нет разделения на пол или на жанр: делаю к водевилю, или ближе к бытовому решению, что-то фантазийное. У нас был замечательный художник Юрий Хариков, который делал спектакль с Виталием Мефодьевичем Соломиным «Свадьба Кречинского». Там были очень интересные костюмы и решения головных уборов. Я горжусь тем, что участвовала в том спектакле, который делал Виталий Мефодьевич. Он, кстати, сам и играл Кречинского.
Наш репертуар – Островский, Чехов. Классика – наш фундамент. У Островского, как правило, среда купеческая, дворянская. Был спектакль Леонида Хейфеца «Свадьба Кречинского», где Расплюева играл еще Игорь Ильинский, а Кречинского – Владимир Кенигсон. Каждая постановка решалась по-своему. Нельзя даже сравнить. Сейчас у нас работают молодые художники, очень талантливые. Мария Утробина уже сделала с Алексеем Дубровским несколько спектаклей: «Собачье сердце», «Женитьба Бальзаминова», «Мертвые души».
– Что должен уметь и видеть шляпный мастер, чего не видят другие мастера?
– Я не могу вам ответить на этот вопрос. Каждый профессионал своего дела, прежде всего, должен чувствовать и любить свою профессию. Если вам интересно, и вы растете, не заштамповываетесь, оттачиваете свое мастерство. Это, конечно, самое главное. А если делать равнодушно, ничего не получится.
– Шляпу создает один человек, или это коллективная работа?
– Больше 30 лет я работала одна. Сейчас у меня есть помощница Татьяна, которая работает со мной много лет. Она прекрасный исполнитель, руки у нее золотые. Моя задача все найти, промерить, подобрать фактуры, выкроить, провести примерку, подобрать отделки. Кроме того, со мной также работает молодая девушка из театрального художественного училища. Была бы счастлива, если бы она задержалась бы в этой профессии.
– Из каких материалов вы изготавливаете головные уборы?
– Материалы самые разные. Я продолжаю старые традиции. Сейчас, я думаю, некоторые уже отказались от материала под названием «лино», а я его использую. Это марля, которая натягивается на раму, проклеивается. Этот материал еще в позапрошлом веке широко использовали для шляп, потому что он природный, гигроскопичный, легкий. Еще используем фетр, соломку. Сейчас появляется очень много новых материалов. Мы тоже их используем. Из меха, естественно, приходится делать.
– Как вы считаете, как шляпа может помочь раскрыть образ героя? Или, наоборот, его испортить?
– Шляпа – это самая, по-моему, важная вещь, которая может все испортить или, наоборот, помочь образу. Но об этом надо, скорее, спрашивать у актеров. У нас в спектакле «Собачье сердце» актриса Мила Щербинина играет даму, которая приходит за помощью к профессору. Ей надо омолодиться, поэтому она приходит в шляпе с райской птицей, и она сама вся немного экстравагантная. Я считаю, что ей в данном случае головной убор помогает. Но если актеру это не нравится, он никогда не наденет шляпу. Головной убор должен быть легкий, иначе прическа будет прибита, если особенно актер снимает на сцене шляпу.
В «Трех сестрах» у нас Машу играла замечательная актриса Оля Пашкова, сейчас – другая актриса. Там у героини очень элегантная шляпка из соломки, и надо было ее приколоть булавкой. Она снимала шляпку прямо на сцене. Это очень серьезно, потому что всегда боишься, как бы она не сняла вместе с каким-нибудь локоном, или не растрепала свою прическу.
– Есть ли артисты, которые не любят головные уборы?
– Конечно, есть. И некоторым, может быть, даже и мешает. А есть артисты, которые очень любят шляпы, и согласны, даже если нет шляпы, то предлагают придумать. У нас в театре очень красивые артисты. Есть спектакль, который оформлял Зайцев, «Молодость Людовика XIV». И там очень много широкополых шляп со страусиными перьями. Они, конечно, тоже по-своему украшают.
– В каких спектаклях больше всего шляп?
– Их обычно много в спектаклях-водевилях. У нас есть «Всегда зовите Долли!» с Ириной Муравьевой, водевиль «Таинственный ящик». Там много массовых сцен и тоже множество головных уборов. У нас очень хорошие детские спектакли: «Буратино», «Снежная королева», «Подснежники для королевы». Сказки тоже оформляются очень красочно.
– Какие шляпы вы считаете самыми красивыми?
– Я люблю мужские цилиндры, которые бывают очень элегантные, изящные. Люблю фетровые шляпы и роскошные шляпы с перьями, тюрбаны. Сказать, что я люблю шить только шляпки и больше ничего не люблю, я не могу. Сумочки, зонтики, митенки – это все тоже дополняет костюм и делается в нашей мастерской.
– Почему шляпа – это всегда красиво и стильно, как вы считаете?
– Это завершающий акцент в костюме. Вспомните фильм «Завтрак у Тиффани». Когда Одри Хепберн выходит в черной широкополой шляпе с длинным кремовым шарфом и в маленьком черном платье, это запоминается на всю жизнь. Шляпа всегда привлекает большое внимание. Если она удачная, это хорошо, если неудачная, тоже запомните. Это еще зависит от того, как вы эту шляпку наденете. Ее можно надеть так, что это будет безумно смешно, а можно надеть правильно.
В 2014 году в Москве проходила выставка главного шляпника планеты Филипа Трейси. Я до сих пор ее вспоминаю, его изумительные шляпы носят мировые звезды, головные уборы авторства Трейси давно стали произведением искусства.
– Кто из артистов прошлых лет, как вы считаете, умел красиво носить головные уборы?
– Элина Быстрицкая, Руфина Нифонтова. Была удивительная Татьяна Панкова – изумительная характерная актриса. Она умела красиво носить любой головной убор. Она иногда играла сваху, няню… И знаете, она надевала головной убор и сразу преображалась. И вы уже видели человека совершенно из другой эпохи. Как это происходило, я даже не знаю. Бывает, что шляпа отдельно, а человек отдельно. А здесь нет: надела чепчик – и все, она уже «оттуда». Это особенность, мастерство актрисы. Я думаю, что здесь важно, чтобы вещь была продолжением внутреннего мира человека. Когда я прихожу на премьеры, вижу только головы. Смотрю, не съехала ли шляпа набекрень, не отвалилось ли чего-нибудь. Шляпа – это мини-портрет человека. Как и костюм, она характеризует героя.
– Почему вы выбрали именно шляпы?
– Как многие люди моего возраста, я жила в коммуналке. Детство было очень счастливое, но не сказать, чтобы я часто бывала в театрах. Однажды мне довелось увидеть журнал «Америка», моя соседка была переводчицей, она выписывала этот глянцевый журнал. После прочтения она мне их отдавала, мне было лет десять. Я открыла этот журнал, и на развороте увидела даму в седых кудельках, а вокруг нее были шляпы. Такой красоты я, конечно, никогда не видела. Я даже не могла представить, что это можно сделать руками. Оказывается, это была одна знаменитая модистка, которой был посвящен разворот в журнале. Мне это все так понравилось! Потом, когда я поступила в училище, мне тоже очень захотелось делать шляпы. У нас была замечательный педагог, Алла Давыдовна Смирнова, она занималась шляпным этим делом. А потом я попала в Малый театр и уже не сомневалась, что это моя профессия. Хотя у меня из родни не было никого, кто хоть какое-то отношение имел бы к театру. Все были математики, работали в конструкторском бюро, там же и я работала с 15 лет.
– Для вас, наверное, Малый театр давно стал домом?
– Конечно. Большую часть своей жизни я прожила здесь. Иногда смеюсь и говорю коллегам, что всю жизнь просидела с иголочкой. Я не жалею о своем выборе, потому что жалеть вообще никогда ни о чем не надо. Надо радоваться жизни.
"Театрал", ноябрь 2023 года