Интервью подготовлено специально для передачи «Международное обозрение» (Россия 24)
Кто такие йеменские хуситы? Откуда у них столь впечатляющая военная мощь? Какие у них на самом деле отношения с Ираном? Как широко простираются их амбиции? Как к ним относятся арабские страны и другие течения в исламе? Почему йеменские хуситы являются проблемой для Соединённых Штатов? Об этом Фёдору Лукьянову рассказал Сергей Серебров, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, в интервью для передачи «Международное обозрение».
Фёдор Лукьянов: Давайте начнём с сжатой предыстории – откуда это всё взялось? Лично я, как человек посторонний, про хуситов впервые услышал, наверное, лет семь назад.
Сергей Серебров: Хуситами называют последователей йеменского движения «Ансарулла», которое было основано сейидом Хусейном Бадруддином аль-Хуси в ранние 1990-е гг. в провинции Саада. Саада расположена на севере Йемена и является пограничной с Саудовской Аравией. Сама зейдитская община, в которой зародилось движение, охватывает примерно 30 процентов населения Йемена и имеет очень богатую историю.
Политическая история йеменского зейдизма охватывает 1100 лет, включая имамат, заложенный в 897 г. и завершившийся в 1962 г. республиканским переворотом, который сверг имама. Движение прошло несколько этапов: и организационных, и идеологических. Оно, безусловно, имеет мощный стержень, но при этом идеология остаётся очень подвижной. Она будет меняться с учётом меняющейся обстановки и дальше. Чем в конце концов окажется это движение в идеологическом и политическом плане, сказать очень сложно. В нём есть элементы и национально-патриотического, и религиозного, и политического движения. И на разных этапах те или иные аспекты хусизма выдвигались на первый план и становились главными в работе этого движения.
Я бы сказал, что хусизм можно назвать реформаторским исламским учением новой волны эпохи постмодерна. То есть реформаторы эпохи Мухаммада Абдо и Афгани в XX веке пытались сломать косные традиции исламских обществ, обращаясь к первоисточникам, чтобы дать ход модерну в форме вестернизации. А сейид Хусейн, основатель движения, пытался возродить роль Корана в качестве самодостаточного источника не только духовного, но и социально-экономического развития исламских обществ, ставя заслон на пути влияния идеологии Запада (а также глубоко связанного с ним материалистическими интересами Израиля), объявляя её империалистической (захватнической в своей основе) и враждебной исламу.
Перенос оси противостояния мира ислама с его врагами в лице Америки и Израиля в плоскость идеологии, нравственных ценностей, сопровождался в хусизме превращением мягкой силы в главный инструмент ведения борьбы.
Это требовало максимальной мобилизации мусульман, их бдительности и стойкости перед лицом изощрённого и оснащённого всеми средствами обольщения противником, самим воплощением зла, сбивающим умму с праведного пути и стирающего её идентичность на индивидуальном и коллективном уровнях.
В основании хусизма лежит концепция коранического пути, аль-масират аль-куранийя. Согласно этой концепции, Хусейн призывает умму смотреть на Коран, как на чистый источник божественного откровения, не применяя каких-либо научных методов к толкованию Корана, как это было всю историю ислама. Он считает, что нужно воспринимать Коран так, как он ниспослан, избегать лингвистических методов, толкований, научной теологии (калям) и правовых школ (фикх) для интерпретации Корана, то есть воспринимать писание в первозданной целостности. Во главе этого коранического пути должен стоять некий верховный проводник, наставник, который должен быть воплощением Корана и являться нравственным эталоном исламской уммы, своевременно диагностируя жизненно важные угрозы и защищая её от них. Он должен направлять умму по этому пути, довольствуясь получением в ответ её любви, признания и уважения. При этом он не говорил о том, что все исламские страны должны объединяться в «Халифат». Под «уммой» он понимает то общину, то народ – мусульман разных стран, то собирательно всех мусульман, независимо от их становой принадлежности – это понятие у него варьируется. Концепция верховного проводника осталась незавершённой и стала одним из объектов критики со стороны оппонентов, в том числе сторонников классического зейдизма.
Дважды за короткую историю хуситского движения оно становилось мишенью военных атак. Первый раз это случилось в Йемене в 2004 г. по решению президента Али Абдаллы Салеха, стоявшего во главе правившей в Йемене тридцать лет партии «Всеобщий народный конгресс». Причины этого решения никак не были связаны с повстанческими намерениями хуситов – они проявляли лояльность власти, хотя одновременно использовали лозунг движения, обращённого против Америки и Израиля («Аллах Акбар! Смерть США, смерть Израилю, проклятие иудеям, победа исламу!»). Эта война продолжалась шесть лет, закончилась только в 2010 г. гуманитарной катастрофой, захватившей весь север Йемена, то есть все провинции с преимущественно зейдитским населением. В 2013 г. временный президент Абд-Раббу Мансур Хади, сменивший Салеха в феврале 2012 г. в рамках международного мирного транзитного плана под эгидой ООН, принёс официальные извинения хуситам за последствия этой кровавой войны. Режим признал, что она была несправедливой.
Вторая военная операция против хуситов была объявлена послом Саудовской Аравии (КСА) в Вашингтоне 25 марта 2015 года. Собственно, с этого момента начался текущий йеменский военный конфликт, который называют по-разному, но фактически это региональный конфликт с участием арабской коалиции, включавшей, кроме КСА, также и ОАЭ. Эта гибридная война продолжается почти девять лет, но с апреля 2022 г. вступила в фазу деэскалации, точнее замораживания на стадии «ни войны, ни мира». Миссия ООН оказалась лишённой адекватной нормативной базы для её прекращения. Резолюция СБ ООН 2216 (апрель 2015 г.), разработанная британскими экспертами, сделала поражение хуситов единственным допустимым сценарием прекращения военной операции коалиции, получившей всестороннюю поддержку со стороны США и Британии. В её основу была заложена презумпция руководящей роли Ирана в деятельности хуситов, взятая из умозрительного тезиса формирования шиитской оси. С прошлого года Саудовская Аравия при посредничестве Омана активно ищет альтернативные пути урегулирования кризиса, начав прямые переговоры с Саной. На данном этапе региональным участникам конфликта стало ясно, что прекращение этой войны поможет снятию главной угрозы безопасности всей Аравии.
Обе эти военные операции против хуситов привели к мощному росту хуситского движения как в организационном, так и идеологическом плане. Наблюдалось также и расширение социальной базы его поддержки. Так, итоги саадских войн помогли хуситам предстать в образе одного из лидеров «йеменской революции» в событиях 2011 года. Текущая война превратила «Ансарулла» в де-факто ведущего государственного актора правящего в Сане режима. Таковы реалии.
В 2016 г. хуситское движение «Ансарулла» уже находилось в прочном политическом альянсе с бывшим президентом Салехом, председателем «Всеобщего народного конгресса», который в 2004 г. объявил начало военной операции против хуситов. Их альянс был построен на обоюдном стремлении не допустить к власти партию «Ислах», основанную на исламистской идеологии запрещённой в России организации «Братьев-мусульман», которую до её перехода в непримиримую оппозицию режиму в 2009 г. опекал Салех. Этот момент никак не комментируется обычно в аналитических публикациях про йеменский конфликт, потому что участие президента Салеха – признанного регионального стратегического партнёра США по глобальной антитеррористической кампании вплоть до событий 2011 г. в альянсе с «Ансарулла» – компрометировало ведущую идеологему упомянутого ранее официального конструкта конфликта, указывавшего на иранские уши в этой войне.
Коалиционный режим, который установился в Сане с 2016 г., признал действующую конституцию Йемена, быстро воссоздал все институты государственного управления, ранее находившиеся в подчинении партии власти «Всеобщий народный конгресс», в том числе парламент, получил легитимацию внутри страны от населения территорий почти 14 провинций, которые уверенно контролируются с тех пор этим альянсом. А что это за территории? Они охватывает около 90 процентов бывшего Северного Йемена, где проживает три четверти населения страны.
Имидж хуситов как защитников йеменской идентичности от такфира радикальных салафитов, сформировавшийся в 1990-х гг., дополнился имиджем революционной силы в 2011 г. и имиджем ведущей патриотической силы для львиной части населения страны в ходе текущей войны, уничтожившей инфраструктуру Йемена, но, в контексте идеологии хуситов, не сломившей правоверную природу йеменцев, заложенную в народ с первых шагов ислама. Лидеры «Ансарулла» сумели превратить беспрецедентную по масштабам гуманитарную катастрофу в своеобразный трамплин для укрепления веры в правоту своего дела перед лицом мощного врага, движимого извне. Хусизм стал де-факто государственной идеологией режима Саны. Она безусловно оказывает мобилизующее влияние на бóльшую часть населения Йемена (свыше 20 млн йеменцев).
Я бы хотел подчеркнуть, что поступательная динамика хуситского движения формировалась в крайне суровых условиях, его успех не был заранее задан: всё менялось в зависимости от ситуации при мощной интеллектуальной работе его лидеров. Идеология движения реагировала на те внешние вызовы, которые поступали, расширяя свой диапазон. Она позиционировала себя одновременно как исконно йеменская по защите идентичности и интересов йеменцев от пришлых чуждых культурных влияний, а также свободы и независимости Йемена и как панисламская идеология реформаторского антиимпериалистического типа.
Фёдор Лукьянов: То, что вы описали – изначальный идеологический посыл, – можно сравнить с лютеранством: очищение религии, возвращение к первым смыслам?
Сергей Серебров: Да, безусловно, именно этот мотив был использован – возврат к истокам, к тому времени, когда ещё ислам не делился на разные школы, течения и так далее. Собственно говоря, в отличие от иранской школы шиитского ислама, сейид Хусейн предложил более универсальные рамки мирного разрешения всех внутриисламских противоречий, проистекающих из разделения вероучения на школы и секты, на шиитов и суннитов, всеобщим переходом на «коранический путь», связав его с первоначальным смыслом ислама. Все привнесённые в писание разными школами ислама расхождения должны быть заменены формированием чувства солидарности среди верующих на базе общих ценностей.
В этом смысле хусизм является как бы идеологическим конкурентом в том числе и иранскому хомейнизму, который, безусловно, оказал влияние на становление мировоззрения имевшего с юности прочную богословскую базу в зейдитской традиции Хусейна в период его обучения в исламском университете в Судане в 1997 году. Но влияние на него оказали также и другие реформаторские и современные суннитские и шиитские течения политического ислама. С юности Хусейн воспитывался в среде, в которой ваххабизм воспринимался как чужеродное для йеменской традиции учение, далеко отклонившееся от ислама (его отец сейид Бадруддин был известным исламским учёным и соучредителем зейдитской партии «Аль-Хакк» – «Правда», боровшейся с расширением его влияния в своей стране через партию «Ислах»). В Судане в процессе работы над диссертацией по зейдитскому богословию Хусейн имел возможность плотно познакомиться с опытом и идеологиями разных течений современного политического ислама, соединив их элементы в свой подход к современным проблемам исламского мира.
Фёдор Лукьянов: Вопрос, интересующий всех: какие на самом деле отношения у хуситов с Ираном?
Сергей Серебров: В политологии термин «прокси» имеет более или менее определённое содержание. Основным мотивом создания одним государством своего агента влияния (то есть прокси) на территории другого является стремление к установлению там собственного доминирующего влияния.
Для этого такое государство использует все способы, включая идеологию, и обязательно применяет прямую материальную массированную поддержку своему прокси. В данном случае все политологи, специализирующиеся на проблемах Ближневосточного региона, не находят подобных мотивов и целей в действиях Ирана. Иран не проявляет особого специфического интереса к тому, чтобы доминировать в Йемене, ибо это невозможно в силу множества причин, включая географические и экономические.
Не было установлено и фактов массированной поддержки Ираном движения хуситов на всех этапах его становления. Оно опиралось на локальную зейдитскую традицию, которая в теологическом плане довольно далеко отстоит от иранского джаафаризма, принадлежа той же шиитской ветви ислама. Они являются скорее конкурентами, чем единомышленниками по этому критерию. У зейдизма отсутствуют постулаты о непогрешимости имама и сакральности имама, нет никаких указаний на ожидание явления скрытого имама и множества других элементов джаафаризма – у него гораздо больше точек соприкосновения с суннитами, чем с шиитами.
Поэтому называть хуситов прокси Тегерана объективно неправильно, но эта концепция была примерно с 2006 г. взята на вооружение политиками США. Их желание создать из Ирана главную угрозу всему Ближнему Востоку таким образом охватило и юго-западную оконечность Аравии.
Довольно часто можно было слышать, что хуситы даже по степени угрозы для интересов США более опасный противник, чем «Аль-Каида»[1], которая совершила теракты 11 сентября 2001 года. Даже прямая конфронтация хуситов с боевиками базирующейся в Йемене группировки «Аль-каиды» Аравийского полуострова, признанной в США едва ли не главной глобальной террористической угрозой человечеству в 2009 г., не стала препятствием для продвижения этого тезиса и превращения его в один из элементов своей политики. Казалось бы, логика «враг моего врага» должна была работать в иную сторону…
Эта идеологема, ставившая хуситов в категорию прокси Ирана, сыграла зловещую роль при принятии решения о начале военной операции 25 марта 2015 г. правительством Саудовской Аравии.
Фёдор Лукьянов: Как к хуситам относятся другие арабские страны и другие течения в исламе?
Сергей Серебров: Сама военная компания Саудовской Аравии, длящаяся больше восьми лет, не оставила властям Саны, в том числе и хуситам, выбора. Они должны были опираться на какую-то региональную солидарность. За эти годы они действительно стали стратегическими союзниками и Тегерана, и других стран «Оси сопротивления». Они активно взаимодействуют с властями Ирака, Сирии, Ливана и всячески поддерживают палестинское дело, стараются на всех уровнях развивать международные отношения с ними.
С другой стороны, есть такая версия, что Иран, поставив хуситам оружие, сыграл решающую роль в том, что они устояли от ударов мощной арабской коалиции. Но любой здравомыслящий человек, если взглянет на карту Йемена, поймёт, что введённый с первого дня войны режим блокады крайне затруднял такое проникновение в любых масштабах. В блокаде Йемена с моря участвовал также флот США, то есть не только корабли Саудовской Аравии и других стран, которые приняли участие в коалиции. Британские корабли тоже контролировали берега Йемена с юга, а все сухопутные границы той части территории, которую контролируют хуситы, проходят только вдоль территории самой Саудовской Аравии.
В общем, эта версия неудачи кампании с самого начала вызывала большой скепсис. Поэтому то, что мы сейчас наблюдаем, указывает прежде всего на успехи санского режима в создании военной промышленности (а она была поднята за годы войны – это и ракетный потенциал, и дроны, и другие виды вооружений, которые способны достигать территории Израиля).
Это достижения прежде всего самих йеменцев, добившихся существенной автономности от внешних источников оружия. Роль последних сильно преувеличена.
Очевидное наличие факта передачи ноу-хау и технологического опыта хуситам извне, равно как и наличие поставок отдельных компонентов вооружений контрабандными путями могли иметь в условиях глобализации разные источники (далеко не только Иран, отрицающий свою причастность к ним). На мой взгляд оценка внешнего фактора в военной составляющей конфликта должна производиться в контексте политического настроя всех участников санского режима власти, убедившего большинство йеменцев в справедливости своего дела и в том, что от исхода войны зависит судьба суверенитета Йемена. Этот тезис является общим для идеологии ядра «Всеобщего народного конгресса» и движения «Ансарулла» в период войны.
Фёдор Лукьянов: Понятно, что политическая воля сильна, но теперь это чрезвычайно хорошо вооружённое, оснащённое движение. Возникает вопрос – откуда это всё?
Сергей Серебров: Последние три года в Сане и других городах регулярно устраивают всё более масштабные военные парады, где на демонстрируемых образцах техники большими буквами написано, что данное оружие произведено и разработано в Йемене. Я не специалист по военной технике и читал, что у Йемена есть не только иранские аналоги, но и других стран. Оценить степень совпадения не берусь.
Фёдор Лукьянов: Всё-таки как-то не очень правдоподобно, по-моему.
Сергей Серебров: Это очень правдоподобно, потому что завезти ракету на территорию Йемена, по крайней мере в сборе, невозможно по вышеупомянутым причинам. Даже гуманитарные грузы, которые поставляются международными организациями, проходят двойной таможенный контроль: саудовский и международный. Я уж не говорю про то, что рыбацкие лодки, которые могут перевезти разве что какую-то болванку, досматриваются очень тщательно, в том числе и военными судами США.
Есть несколько отчётов о перехвате партий контрабандного оружия. Как правило, в этих партиях перечисляются смехотворные элементы вооружения, то есть лёгкое оружие, иногда части дронов, например из Китая. Если сравнить с масштабами той военной техники, которая демонстрируется Саной, то версия локализации производства выглядит правдоподобно. Или надо предполагать какое-то очень серьёзное предательство с территории Саудовской Аравии, потому что больше – просто неоткуда. Если с моря поставлен заслон, а вся остальная прилегающая территория – это пустыня Руб-Эль-Хали, самая зловещая и безлюдная в Аравии, то очень сложно представить, откуда ещё это могло прийти, тем более в таких масштабах.
Фёдор Лукьянов: Возвращаясь к задачам. Цели хуситов ограничиваются Йеменом? Или у них какие-то бóльшие есть представления о пространстве, где они должны осуществлять влияние?
Сергей Серебров: Главная цель хуситов, на мой взгляд, состоит в том, чтобы выйти из этой войны в образе победителя в глазах максимальной части населения Йемена. Этот образ необходим, чтобы затем использовать его в ходе участия в йеменском диалоге, который все политологи мира считают неизбежным для успеха устойчивого урегулирования йеменского кризиса. Образ успешного политического движения, способного позаботиться о независимости и суверенитете государства, может стать инструментом закрепления хуситов в списке ведущих политических сил страны. Я думаю, что это главная цель. Роль монопольного лидера, по-видимому, останется для них недосягаемой в любом случае.
Формально платформа хуситов была закреплена в Концепции строительства современного государства, опубликованной в 2019 году. Главной целью там обозначено прекращение войны, то есть ситуация, при которой сама Саудовская Аравия, объявившая о начале военной операции в марте 2015 г., её также и прекращает; далее происходит урегулирование вопросов, связанных с возмещением ущерба и выплатой задолженностей по зарплатам всем госслужащим; важным условием является вывод всех иностранных военных баз и сил, включая США и Англию, с территории Йемена. Следующим этапом, по предложению хуситов, должен стать созыв инклюзивного йеменского диалога, где должны быть мирным путём решены сложные внутриполитические проблемы (страна и до войны находилась в состоянии раскола) при сохранении территориального единства страны.
Весь юг – бывшая территория Народной Демократической Республики Йемен – с 2009 г. охвачен сепаратистским движением, которое за годы войны при поддержке ОАЭ обрело новый политический орган – Южный переходный совет, претендующий на власть над всем югом в границах Йемена 1990 года. Правда, у Совета не очень получается консолидировать юг, поскольку юг стал ареной острой геополитической конкуренции между Саудовской Аравией и Эмиратами. Реализовать проект объединения юга, например в рамках восстановления формата двух йеменских государств по состоянию 1990 г., в существующей конфигурации в зоне конфликта будет очень сложно.
Тем не менее хуситы считают, что все внутренние йеменские проблемы могут быть урегулированы только при жёстком соблюдении принципа отсутствия всякого иностранного влияния. Такова позиция, и думаю, что ей можно доверять, не выискивая подводных камней.
Фёдор Лукьянов: Последний, но важный на сегодня вопрос. С чем связано то, что сейчас происходит в Красном море – заявление о поддержке Палестины, акции, из-за которых уже заговорили о международной военной операции?
Сергей Серебров: В хусизме палестинский вопрос занимает совершенно особое место. В 2002 г. сейид Хусейн сформулировал лозунг, остающийся с тех пор визитной карточкой движения: «Аллах Акбар! Смерть США, смерть Израилю, проклятие иудеям, победа исламу!». В нём он отразил не столько влияние хомейнизма и радикальных исламистских течений, сколько своё личное восприятие реакции США на террористические атаки 11 сентября (в виде избирательных военных интервенций в разных странах Ближневосточного региона и установлением тотального контроля над спецслужбами суверенных государств в рамках их вовлечения в глобальную антитеррористическую кампанию под своим руководством). Он счёл новую стратегию США опасным проявлением экзистенциальной угрозы всему миру ислама со стороны Запада в интересах усиления Израиля. Тогда же основоположник хусизма сделал ежегодное празднование Дня Иерусалима и Дня Палестины главными политическими датами хуситского календаря, наряду с множеством исламских дат, присущих шиитскому календарю, но признаваемых также и большинством суннитов.
Вы не представляете, что творится в Йемене после начала операции ХАМАС. Все 14 провинций Йемена под властью Саны с 7 октября 2023 г. охвачены массовыми митингами и демонстрациями в поддержку Палестины, организованными властями. Многотысячные шествия, заполняющие улицы крупных городов с флагами Палестины проводятся несколько раз в неделю повсеместно. В Сане считают, что движение ХАМАС адекватно ответило на то давление и на те провокации, которые последние два года предпринимались Израилем – и в Иерусалиме, и в секторе Газа, и на Западном берегу.
То, что хуситы стали демонстрировать свою активную позицию, нет ничего удивительного. Собственно говоря, это заложено в стержне хусизма.
Мне кажется, что и пуски ракет в сторону Израиля, и арест сухогруза, который принадлежит израильскому судовладельцу, и атаки судов, которые, по мнению хуситов, направлялись в Израиль и не подчинялись требованиям йеменских пограничников, являлись прежде всего демонстрацией неудовлетворенности хуситов решениями форума исламских и арабских государств в Эр-Рияде в ноябре, которые были ими охарактеризованы как «ответ первоклассника, а не серьёзной силы». Они заявляют, что 57 стран с населением почти 1,5 млрд человек могли бы придумать что-то посильнее, чтобы защитить жителей Газы. Сейчас хуситы пытаются выступать авангардом защитников дела палестинцев и исламских святынь в Иерусалиме, чтобы послужить катализатором перевода позиций арабских стран в более решительное и естественное для них русло.
Но, думаю, что и в этом новом элементе кризиса основная цель хуситов всё-таки лежит в решении внутренних проблем своей страны. Объявленное на днях министром обороны США Ллойдом Остином решение о создании новой морской военной группировки «Страж процветания» из десяти стран с натовским костяком в зоне Баб-эль-Мандебского пролива в качестве щита Израиля против хуситов объективно только помогает им укреплять свой внутренний и региональный статус в приоритетной для них сфере. Кроме того, данное решение создаёт стратегические угрозы суверенитету локальных государств, давших отказ от присоединения к этой военной группировке под командованием США. В неё вошли восемь стран НАТО, причём Испания не подтвердила участие, а Италия дала согласие только при условии сохранения собственного командования.
Почему? Дело в том, что в апреле 2022 г. Соединённые Штаты Америки уже сообщали о создании CTF-153 – международной морской военной группировки в Красном море. В неё тогда вошло 39 стран, в том числе страны Красноморского региона и Залива. Казалось бы, почему бы не использовать эту готовую группировку для решения данной задачи? Очевидно, причиной стали разногласия с исламскими государствами, ранее включёнными в CTF-153. Пришлось заменить на натовский состав, добавив для вида Бахрейн и Сейшелы.
Какие это разногласия? Во-первых, конфликт в Йемене не прекращён. Саудовская Аравия остаётся участником конфликта. Сейчас получается, если она примет участие в каких-то морских операциях против Йемена, она выступит на стороне противника – Израиля, что плохо может сказаться на внутренней ситуации в Саудовской Аравии. Думаю, этот момент был учтён. Во-вторых, юг Йемена пребывает в состоянии хаоса, там нет государственного легитимного с точки зрения самих йеменцев органа власти, как в Сане. Международно признанное правительство по-прежнему чаще остаётся в Эр-Рияде, чем в Адене. Поэтому попытки сейчас заигрывать с Соединёнными Штатами Америки и участвовать в этой кампании под лозунгом безопасности судоходства в Баб-эль-Мандебском проливе – тоже значит поставить общественное мнение йеменцев на юге против себя. Этот вектор хуситской политики в связи с событиями в Палестине имеет, прежде всего, такое назначение.
С другой стороны, если поставить вопрос, насколько возможно применение силы против хуситов со стороны США, возникает некая дилемма. Если старый военный конфликт с арабской коалицией не затушить, то новый конфликт окажется расширением старого. Это явно не входит в интересы стран региона.
Применение силы против хуситов не принесло коалиции никакого успеха почти за девять лет войны. Территория, которую контролируют хуситы, представлена с ландшафтной точки зрения в основном горами и долинами с древними городами, а также вооружёнными племенами. Морская операции натовской группировки, вероятно, способна быстро разрушить береговую военную инфраструктуру санского режима, но поразить остальные элементы оборонного потенциала на сто процентов будет едва ли возможно. Хуситы уверенно предупреждают, что будет дан ответ. Каким бы ни был размер ущерба американской морской группировки, он станет в первую очередь моральным ущербом для лидирующей роли США в Красном море. Хуситы всё это учитывают.
В основании хуситского движения стояла мощная группа интеллектуалов в начале 1990-х гг., а сейчас она дополнилась развёрнутым военным и пропагандистским аппаратом, который умеет просчитывать ситуацию. Это хуситы доказали за почти девять лет войны.
Думаю, что Соединённые Штаты сталкиваются с очень непростой для себя проблемой. Совершенно очевидно, что и Саудовская Аравия не хочет участвовать в морской части операции.
Хуситы не устают заявлять, что они никому не угрожают, что свобода судоходства является сферой их ответственности в Баб-эль-Мандебском проливе, что они ввели санкции только против Израиля за его действия в Газе, потому что он отказывается от исполнения решений того же арабского форума и большей части европейского и мирового сообщества, требующих прекращения военной операцию в Газе и срочного открытия гуманитарных проходов. Те же требования выдвигает и Сана на основании гуманитарного права. Власти Саны утверждают, что как только это будет сделано Израилем, они снимут все ограничения на его суда и грузы. В этих условиях начинать новую военную кампанию в Йемене с моря Соединённым Штатам будет сложно. Времени для пропагандистского оправдания таких действий нет. Им придётся изобретать поводы для силового решения, которые не поддержат соседние страны региона. Ведь власти Саны настаивают на соблюдении международного права и уважения суверенитета стран зоны Баб-эль-Мандеба, а Саудовская Аравия имеет собственные планы в этом стратегическом регионе и совсем не нуждается в натовской группировке. Вот, что происходит.
Авторы:
Сергей Серебров, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН
Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
Сноски
[1] Запрещено в России.