В 1941 году норильчане отмечали праздник с живой елкой, но без электричества.
#НОРИЛЬСК. «Таймырский телеграф» – Новый год – волшебный праздник, воспоминания о котором остаются на долгие годы. Немало сохранилось свидетельств первых норильчан о том, как выглядел их новогодний праздник на самой заре строительства Норильска. В преддверии Нового года мы будем делиться ими, сегодня воспоминания супругов Кириенко, металлургов, эвакуированных в Норильск из Мончегорска.
«Зима 1941–1942 года в Норильске была не холодной, но снежной, пуржливой. Наш жилой поселок Горстрой, его пять двухэтажных домиков, располагавшихся на нынешней территории города, был отделен от заводского поселка грядой все растущих сугробов. На работу пробирались только пешком, а продовольствие и топливо привозили нам на санях в упряжке небольших мохнатых, почему-то очень злых якутских лошадок. Снегозащита в то время еще не достигла совершенства, и в некоторых случаях лошадки выполняли единственно возможную транспортную службу.
В канун Нового года была пурга. Встречали праздник мы у своих друзей – Людмилы Лобик и Анатолия Бусько. Жили они в Соцгороде. Это вроде бы недалеко от Горстроя, но путь в темноте и сплошной снежной мгле по гребням сугробов казался долгим, как всегда в пургу. В Соцгороде почему-то не было света, и мы встречали Новый год при свечах.
Был накрыт стол, была елка. К празднику нам выдали дополнительный паек, продавали елочные украшения, а елок вокруг Норильска росло в то время еще много. Даже на склонах 3уб-горы темнели группки деревьев, а внизу, у озер и речушек, стояли изрядные ельники.
Около елки было тепло, уютно. Легко текла беседа. К тому времени уже прошли тягостные дни наиболее жестоких поражений, и победы Красной Армии под Москвой Ростовом, Тихвином оживили всех нас.
Впрочем, мы не танцевали, не пели. Еще ощущалась горечь воспоминаний об опустевшем Мончегорске, тревожили мысли об окруженном Ленинграде, где остались наши родные. Шла первая военная зима. Но мы все же воспрянули, и нам стало лучше в тот канун Нового года.
Домой мы возвращались по ветру, быстро, легко. Нужно было только не потерять направление – дорогу все еще не осветили. Да и дороги, собственно, не было: поперек тянулись бесчисленные сугробы.
Дома, вытряхнув из одежды снег, мы еще продолжали обсуждать общее и наше положение, загадывали будущее. Что-то потом исполнилось, многое не свершилось, как всегда бывало до и после, но этот Новый год, наш первый в Норильске, в эвакуации, особенно помнится и вспоминается каждый раз вечером 31 декабря…»
В прошлом выпуске фотопроекта «Автографы истории» мы рассказывали о том, почему имя Николая Урванцева встречается в стихах барда Александра Городницкого.
Больше новостей читайте на совместном канале «Северного города» и «Таймырского телеграфа» в Telegram.
Светлана Ферапонтова
Фото: архивы норильчан и Заполярного филиала «Норникеля»