Сергей Андреев:
Пути разошлись: как Швеция и Финляндия в НАТО вступали
Вопрос государственных границ и суверенного контроля над ними продолжает быть чувствительной темой для стран Северной Европы. К примеру, Дания еще в 2011 г. по инициативе правоцентристского правительства и при поддержке Датской народной партии ввела постоянный пограничный контроль на датских границах, который действовал с 15 июля по 15 ноября 2011 г. и вызвал резкую критику со стороны Европейской комиссии, которая расценила это как открытое нарушение Шенгенского договора. До официального судебного разбирательства этот инцидент не дошел, так как новое коалиционное правительство во главе с социал-демократами вскоре после выборов в сентябре 2011 г. отменило это радикальное решение, которое могло негативно повлиять на председательство Дании в ЕС в 2012 г., но осадок так или иначе остался.
В контексте миграционного кризиса 2015 г., болезненных переговоров с Соединенным Королевством о североирландской границе и пандемии коронавируса в марте 2020 г. уже не только Дания, но и вся Северная Европа и ЕС в целом осознали, что границы продолжают, с одной стороны, быть чувствительной частью национального суверенитета, и страны ЕС еще не готовы делиться ею в полной мере, а с другой, что их можно использовать как инструмент принуждения или наказания в отношении неугодных соседей. Показательно, что все та же Дания, начиная с 4 января 2016 г., так полностью и не отменила «временный» пограничный контроль на границе с одним из своих ключевых политических и экономических партнеров — Германией, лишь сделав, по заявлениям правительства, приоритетной задачей «борьбу с преступностью», а не «контроль въезда» на территорию страны, и в очередной раз продлила его еще на шесть месяцев в октябре 2023 г. в связи с усугубившейся террористической угрозой.
Пандемия в этом качестве стала особенно болезненной для всего северного сотрудничества. К примеру, несмотря на то, что министры иностранных дел северных стран 17 марта 2020 г. в ходе виртуальной пресс-конференции подчеркивали важность региональной солидарности, в странах Северной Европы, как и в большинстве европейских стран, преобладал национальный подход к борьбе с пандемией, а попытки выработать общую стратегию оставались ограниченными. В связи с этим некоторые эксперты сочли, что пандемия стала упущенной возможностью для стран Северной Европы продемонстрировать согласованный подход к разрешению кризисной ситуации, особенно на фоне возобновившихся дискуссий о деглобализации, росте протекционизма и национализма. В июне 2020 г., когда Финляндия, Дания и Норвегия значительно ослабили ограничения на въезд друг для друга, на шведских граждан подобные послабления не распространились. Министр северного сотрудничества Анна Хальберг и министр иностранных дел Швеции Анн Линде в этой связи отмечали, что «закрытые границы оставят глубокие раны» на северном сотрудничестве и что сохранение ограничений для Швеции носит политический характер и не продиктовано интересами здравоохранения. Примечательно, что директор датского Агентства по здравоохранению Сёрен Брострём еще в марте 2020 г. назвал введение ограничений на въезд из Швеции «очень явным политическим решением» и подчеркнул, что датские эпидемиологи не давали подобной рекомендации.
Нынешние шаги действующего крайне правого финского правительства в ноябре 2023 г. по практически полному закрытию границы с Россией можно рассматривать в контексте предыдущих накопившихся «пограничных беспокойств» стран Северной Европы, но вместе с тем они представляют собой и радикальный слом духа «Северного измерения» и других форматов пограничного сотрудничества, которым ранее характеризовался Скандинавско-Балтийский регион. Примечательно, что если в марте 2016 г. в ходе визита президента Финляндии Саули Ниинистё было достигнуто соглашение о сотрудничестве в сфере борьбы с незаконной иммиграцией, что позволило оперативно снизить нагрузку на финских пограничников, которые столкнулись с внезапным потоком искателей убежища на российско-финской границе (700 заявлений было подано в течение 2015 г. и 1000 в январе–феврале 2016 г.), то сейчас представить подобное сотрудничество России и Финляндии в условиях меньшего или сравнимого наплыва мигрантов (в ноябре 2023 г. более 600 человек попали на территорию Финляндии через территорию России) сложно. По всей видимости, данные действия связаны с курсом текущего финского правительства, в которое вошли «Истинные финны», на ужесточение миграционной политики и оптимизацию социального государства и одновременное расширение сотрудничества с США и продвижение финских военных инициатив уже в качестве полноценного члена НАТО, что также подтверждают начавшиеся 20 ноября 2023 г. военные учения в Балтийском море под руководством Финляндии. Очевидно, финские власти опасаются, что далеко не все искатели убежища получат официальный статус беженцев, а, весьма вероятно, просто пополнят ряды нелегальных мигрантов, которых будет практически невозможно репатриировать в страны происхождения. Кроме того, рассмотрение заявок на получение убежища по-прежнему является трудоемким и долгим процессом с возможностью апелляций, поэтому за этот период кандидаты вполне могут выпасть из поля зрения властей и пополнить ряды представителей организованной преступности или теневой экономики. Соседняя Швеция в этом вопросе служит для Финляндии наглядным предостережением.
Но в настоящей ситуации нет непреодолимых сложностей, которые нельзя было бы разрешить при взаимном настрое на конструктивный диалог по аналогии с ситуацией 2015–2016 гг. Финское же правительство в нынешних условиях предпочло, с одной стороны, обострить и политизировать довольно техническую проблему в подтверждение готовности исполнить предвыборные обещания, а с другой — продолжить действовать в русле сдерживания не только правительства России, но и ее обычных граждан вкупе с арестом российского имущества и заморозкой активов на территории Финляндии. Режим регулирования государственной границы, таким образом, стал для финских властей еще одним рычагом давления и нажима на Россию, и, возможно, этот демарш лишь прощупывание почвы для применения еще более жестких мер. В этих условиях нельзя исключать, что и более прагматично настроенная Норвегия, предпринимающая попытки восстановить нормальную работу Арктического совета и продолжить прерванное научное сотрудничество с Россией в Арктике, последует примеру более радикального соседа.