Не придумать, не описать. История морской катастрофы, о которой 80 лет назад горевали барнаульские студенты

Эту трагедию мировые СМИ назовут крушением советского «Титаника», но только много лет спустя. А в ту эпоху, когда у берегов Японии затонул пароход с сотнями не простых пассажиров, газеты о ней не написали ни слова. Но произошедшее трудно было скрыть. В 1940 году студенты барнаульского пединститута отправили отчаянное письмо Михаилу Калинину, формальному главе правительства СССР – умоляли разобраться, почему утонуло столько невинных? В День памяти жертв политических репрессий рассказываем, что тогда случилось.

Невинные жертвы

«Товарищ Калинин, до каких пор будут твориться зверства в Советском Союзе с невинными людьми», - так начинается письмо студентов из Барнаула, написанное в 1940 году.

Люди, которые так ждали своих освободившихся родственников, узнали, что пароход, на котором они вышли тип бухты Нагаево и возвращались домой, «потоплен нарочно» (считали они), а «утонуло 6 тыс. человек».

«Т. Калинин, что делать дальше? Куда это годно?.. Просим помочь нам, т.к. за помощью обращаться больше некуда», - горевали студенты.

В их коротком и горьком письме много неточностей. Но это не удивляет: то, что передается только из уст в уста, в условиях запрета на информацию, легко обрастает вымыслами.

Между тем, факт гибели в декабре 1939 года большого числа пассажиров советского парохода у берегов Японии не подлежит сомнению – документы опубликованы, например, «Российским историческим обществом».

«То что мне пришлось увидеть, не придумаешь и не знаешь, как описать», - так много лет спустя напишет один из спасшихся пассажиров Николай Тарабанько, вольнонаемный работник рыбзавода.

Факт

Каким-то чудом не успел на этот рейс Сергей Королев, будущий главный конструктор ракетно-космической промышленности. Он отбывал наказание на прииске Колымы, и торопился на пересмотр дела во Владивосток, но ему задержали документы. Как утверждали «Аргументы недели», он уже числился в списке пассажиров.

Грузовой американец

Сухогруз «Индигирка» «родился» в США в 1919 году под именем Lake Galva, и стал советским только в 1938-м. СССР тогда закупил за границей несколько грузовых пароходов, этот был одним из многих, и для перевозки пассажиров предназначен не был.

Пишут, будто бы один из четырёх трюмов, в котором разместились зэки, ехавшие на пересмотр дела (50 человек), как-то переоборудовали, поставили нары. Но в целом условия на «Индигирке» были пыточными.

Петр Осичанский, президент Дальневосточной ассоциации морских капитанов, изучивший материалы уголовного дела, все же писал: не было там ни нар, ни настилов, ни печек.

Живой груз располагался в трюмах, на голом полу. «Везде грязь, кругом сырость, спертый воздух, в отсутствии врача и даже необходимой аптечки», - так об этом было написано в обвинительном заключении. И в таких условиях людям предстояло выживать, возможно, не одну неделю пути.

Обреченные люди

Между тем, людей на сухогрузе было немало: 835 освободившихся заключенных, 50 человек, ехавших на пересмотр дела, вольнонаемных работников рыбозавода и конвоиров. Всего - 1134 пассажира и 39 членов экипажа.

Наверняка многим бывшим зэкам казалось: их мытарства позади, надо только еще немного потерпеть. Между тем, почти все они были обречены в случае катастрофы.

Для спасения на судне было лишь две шлюпки на 40 человек каждая, пояса для экипажа, 12 спасательных кругов и ни одного спасательного плота. И катастрофа случилась.

«Дальстрой» - государственный трест по промышленному и дорожному строительству в районе Верхней Колымы. Создан в ноябре 1931 года. Основная задача - добыча, в первую очередь, золота (валюта была остро необходима для закупки за границей станков и индустриализации), но также олова, вольфрама, кобальта, урана.

Основной рабочей силой были заключенные. В марте 1938-го передан из ведения Совета труда и обороны в НКВД и преобразован в Главное управление строительства Дальнего Севера. Реорганизован в 1957 году.

Последний рейс

Сухогруз вышел из порта Нагаево (будущий Магадан) 8 декабря 1939 года по привычному маршруту: Нагаево-Владивосток. Это был его последний рейс в сезоне – последним он оказался в истории: корабль попал в жесточайший шторм, сошел с курса и потерял ориентировку.

Вот как описывали произошедшее «Аргументы недели» в 2006 году, в одной из первых статей на эту тему.

В ночь с 11 на 12 декабря в акватории пролива Лаперуза разразился девятибалльный шторм. Видимость стала нулевой. Экипаж во главе с капитаном Николаем Лапшиным из-за мощной пурги определял курс лишь по компасу.

«Из-за сильной качки и плохой видимости штурманы допустили роковую ошибку, приняв огонь маяка Соя-Мисаки, установленного на северной оконечности острова Хоккайдо, за проблески другого маяка, находящегося на скале Камень Опасности, и ошибочно определили свое местонахождение.

Кроме того, капитан выполнил неоправданные маневры. В результате допущенных ошибок около половины второго ночи 12 декабря корабль наскочил на подводную скалу, находившуюся в 1500 метрах от побережья острова Хоккайдо».

Страшные детали

Николай Тарабанько воспоминал (его слова приводит, например, «МагаданМедиа»: он услышал сильный треск и скрежет, в море увидел буруны и понял - корабль напоролся на скалы

Машина остановилась, заработала задним ходом. «От резкого толчка мужчины попадали на палубу. Погас свет. Замолчал двигатель. В тишине закричали женщины, заплакали дети», - рассказывал он.

Ледяная вода стремительно поступала в трюм, где находились люди. Волны раскачивали пароход и все дальше забрасывали его на камни.

«Стало светать, и я увидел страшную картину. Вода сорвала с кормового трюма доски, брезент, которыми он был закрыт. И каждая волна выносила десятки и десятки кричащих в ужасе людей. Многие от страха лишились рассудка, хватали друг друга и гибли в пучине», - вспоминалТарабанько.

Капитан Николай Лапшин, давая показания на суде в 1940 году, приводил и другие жуткие детали: онотдал распоряжение вывести всех людей из трюмов, но один из стрелков открыл стрельбу по выходящим.

Выжившие утверждали, что некоторые зэки (вероятно, из числа "блатных", которые, по воспоминаниям, хозяйничали на каждом рейсе), пользуясь всеобщей паникой и ужасом, начали грабить других.

Честно говоря, этот грабеж нищих людей перед угрозой смерти выглядит особенно жутким - но, видимо, годы звериной борьбы за существование в лагерях для многих не прошли даром.

Борьба за выживание

Получив пробоину, судно какое-то время еще находилось на плаву, билось о подводные камни и в 2:50 окончательно легло на грунт правым бортом. Нал уровнем моря оно возвышалось на 4 метра. Под водой находилось девять.

Морякам как-то удалось спустить шлюпку в бушующее море, но волны опрокинули ее - и четверо утонули. Оставшиеся пятеро сумели выйти на берег и добраться до поселка Сарафуцу.

Первым об аварии узнал японский рыбак Дзин Гэньитиро, писал Петр Осичанский. Рыбак разбудил брата Дзин Гэндзо, жившего по соседству, а тот уже сообщил в полицию города Вакканай.

Операция спасения

И вот началась операция по спасению. Здесь стоит напомнить, что катастрофа "Индигирки" произошла уже после вооруженного конфликта на Халхин-Голе, когда отношения между СССР и Японией обострились до крайности.

«Японцам предстояло спасать своих врагов, и не просто спасать, а действовать, подвергая опасности свою жизнь», - писал Осичанский.

Однако из-за сильного шторма три японских судна сумели выйти только утром 13 декабря - в тот день им удалось переправить на берег 395 человек, включая капитана. Свое судно он покинул далеко не последним: в трюмах еще оставались до 200 ослабевших пассажиров, в том числе, женщины и дети.

Их спасением удалось заняться лишь 16 декабря - японцы разрезали автогеном борта и вытаскивали людей. Правда, вскрыли они не все трюмы, и спасли только 27 человек, писал Ramlber.ru.

Крупнейшая катастрофа

Тарабанько вспоминал: к спасенным японцы относились хорошо, все они получили необходимую медпомощь. Правда, им запретили вступать в контакт со своими спасателями, брать у них вещи и говорить о том, кто они - для японцев все являлись рабочими «Дальстроя».

В конце декабря всех спасенных вывезли в СССР на пароходе «Ильич». А тела утонувших, выловленных из моря, были кремированы на месте в присутствии представителей посольства СССР, урны отправили во Владивосток, как того требовали советские власти.

Возможно, часть утопленников все же захоронили на холме у поселка Саруфуцу в безымянной могиле.

Количество погибших стало известно только в перестройку – не случайно барнаульские студенты приводят свою цифру, далекую от истины. В уголовном же деле сообщалось о гибели 745 человек, четверо из них членами экипажа, большинство же - бывшие узники Колымы.

По числу людских жертв крушение «Индигирки» входит в список крупнейших морских катастроф. При этом гигантские потери произошли, несмотря на то что пароход не пошел ко дну, как «Титаник».

Он не переломился и не перевернулся, а всего лишь лег бортом на камни отмели в нескольких сотнях метрах от берега, писал еще один исследователь катастрофы Лев Князев (цитата взята здесь).

«Причем лег так, что значительная часть возвышалась над водой примерно на четыре метра, а на близком берегу находилось японское селение. И вот что странно, удивительно, возмутительно — о происшедшем несчастье, потрясшем весь мир, в Стране Советов предпочитали молчать почти полвека», - возмущался Князев.

Осужденный капитан

После крушения капитан, его помощники и начальник конвоя предстали перед судом. Помощники получили от 5 до 8 лет лагерей, главный конвоир из 10 отмеренных ему лагерных лет отсидел четыре и продолжил службу в ГУЛАГе.

А вот капитана Николая Лапшина приговорили к расстрелу - формально за преступную халатность и как саботажника и японского шпиона. На процессе ему многое поставили в вину.

В том числе то, что он взял пассажиров на грузовой пароход и не обеспечил всех средствами спасения. Но перевозка людей на таких "невольничьих судах" была в те годы нормой - об этом остались десятки воспоминаний.

«С материка на Колыму в 30-е - первой половине 50-х годов шли преимущественно старые грузовые суда голландского, шведского, английского и американского производства, первоначально не приспособленные для перевозки людей. Их немного переоборудовали, но изменения носили косметический характер. На палубах устроили пулеметные гнезда, в трюмах, разделенных решетками на секции, поставили грубые деревянные нары», - писал историк Чеслав Горбачевский.

Да и мог ли Лапшин отказаться от пассажиров и сорвать планы? Навигация заканчивалась, и уже через неделю бухта в районе порта была покрыта сплошным 25-30 сантиметровым льдом. В общем, вопросов остается еще очень много.

После проведения спасательной операции японцы предъявили счет советскому правительству, власти СССР считали его завышенным. И в дальнейшем сумма стала предметом переговоров и сторонам удалось прийти к согласию.

Только в 1937 году в Нагаево из пересыльной тюрьмы во Владивостоке на пароходах «Дальстроя» доставили 41 577 заключенных и 7 тыс. вольнонаемных, сообщает Kolymastory.ru.

Японская память

У нас нет сведений, чем обернулось для барнаульских студентов, не дождавшихся родственников из Колымы, их отчаянное письмо Калинину.

Бывшим пассажирам «Индигирки» из числа вольных пришлось непросто: по прибытии на родину они долгое время не могли восстановить уничтоженные в Японии документы, многих подозревали в шпионаже в пользу японцев.

А сами японцы в 1971 году установили памятник безымянным жертвам катастрофы на окраине поселка Сарафуцу, на берегу пролива Лаперуза – пятиметровую скульптуру. Построен он на средства простых японцев, и в день поминовения они выходят в море на катере и бросают в воду цветы.

Петр Осипинский утверждал, что каждый год 13 декабря в Морском университете собирается цвет морской интеллигенции Владивостока - «убеленные сединами моряки, преподаватели, писатели», чтобы почтить память жертв морских катастроф.

Полный список погибших до сих пор неизвестен. Аквалангисты из томского клубы "Скат" утверждают, что "Индигирку" подняли и перезахоронили в советских водах, а они нашли ее уже в 21 веке и оставили памятную табличку.

Грузовыми судами, перевозившими грузы и арестантов из Владивостока на Колыму, были «Александр Невский», «Волховстрой», «Дальстрой», «Джурма», «Ильич», «Индигирка», «Киев», «Кулу», «Минск» «Невастрой», «Ногин», «Орел», «Советская Латвия», «Феликс Дзержинский», «Уэлен» и ряд других.

Устные и письменные сведения о морском пути на Колыму оставили десятки политических заключенных.

Источник: Чеслав Горбачевский. «Трюмы «плавучих тюрем» в воспоминаниях колымских каторжан".