Реставратор из Ростова – о памятниках в новых регионах

Светлана Ломакина

Примерное время чтения: 9 минут

В середине сентября в Мариуполе на Греческой площади открыли восстановленный после боёв монумент художнику Архипу Куинджи – памятник был повреждён танковым снарядом. Восстанавливали его ростовчане – художники-реставраторы мастерской «Медный голем». Они же сегодня занимаются и другими монументами новых территорий.

Корреспондент rostov.aif.ru поговорил с руководителем мастерской Андреем Дементьевым об истории, памяти и памятниках – старых и новых.

...И снова пилят где-то под Москвой

Светлана Ломакина, rostov.aif.ru: Андрей, читала у вас в соц­сетях, что восстановить Куинджи было не так-то просто?

Андрей Дементьев: Да, это был технологически интересный памятник – не литьё, знакомое нам, не выколотка, а гальваника. Мы разработали технологию реставрации, и команда выехала в Мариуполь на демонтаж. Это был двухметровый бюст на гранитной пятиметровой тумбе с повреждениями, которые говорили, что снаряд попал в него не случайно, это был прямой выстрел.

Пока мы демонтировали бюст, вокруг собирались местные персонажи. Один утверждал, что позировал для этого бюста, второй, что знал скульптора. И все живо интересовались, куда мы его забираем. Когда узнали, что в Ростов на реставрацию, не поверили: «Вы его точно распилите, мерзавцы!» А уже через несколько дней украинские газеты запестрили новостями: Российское военно-историческое общество украло в Мариуполе бюст Куинджи и пилит его где-то под Москвой...

Но к 245-летию Мариуполя Куинджи в своём изначальном виде вернулся на место: местные жители успокоились, а украинские газеты по понятным причинам промолчали.

– Насколько я знаю, Куинджи не первый и не самый крупный из памятников, которые вы восстановили на новых территориях?

– Да. Я член Российского военно-исторического общества. В марте 2023 года у нас с руководителем РВИО Николаем Овсиенко была большая поездка по новым территориям – осмотрели памятники, составили план по восстановлению на ближайшее время. И работа, которую мы начали вести с осени этого года, сама собой превратилась в общественную деятельность...

– Что вы имеете в виду?

– Для того чтобы сделать памятник, надо наладить электричество и водоснабжение, заодно оно попадает и в соседний район или в дом какой-то бабушки. Если рядом расквартированы солдаты, помогаешь им гуманитаркой. Потом ты постоянно общаешься с населением, они делятся своими проблемами, о чём-то просят. Нас активно поддерживает Российское военно-историческое общество, и я как представитель этого общества теперь занимаюсь и этими вопросами.

Реставрация памятников в новых территориях ростовскими мастерами

Реставрация памятников в новых территориях ростовскими мастерами

 Но находясь там, на той земле, понимаешь, что это не просто братские регионы, они часть нашей истории, потому что большая часть Луганщины и ДНР была территорией Области войска Донского. Плюс нас сильно соединяют узы побед и тягот Миус-фронта... Всё это остро чувствуется.

Пусть цветут все цветы

– Андрей, ваша мастерская работает 17 лет. Какой из памятников дался вам труднее всего за эти годы?

– Наверное, скульптура «Геолокация» для парка «Краснодар», в народе его называют парк Галицкого. Подразумевалось, что это будет скульптурное отражение окружающего рельефа, но узнали мы об этом уже в конце работы. А так на эскизе было нечто похожее то ли на каплю, то ли на тающее мороженое.

К нам через художников обратился архитектор из Франции Андрей Блохин – он не знал, как это нечто воплотить в металл. Мы согласились, потом поняли – зря, слишком сложно, но пути назад уже не было. Делали эту «каплю» мы 9 месяцев. Это были и бессонные ночи, и вопросы технологии, и кооперация с Санкт-Петербургом. Но в итоге сегодня аналогичных памятников такого размера и сложности в России нет. Для парка «Краснодар» эта скульптура знаковая. Как и для нас. И, мне кажется, в нашей стране таких интересных объектов не хватает...

– В продолжение темы. Несколько лет назад по соцсетям бродила подборка самых страшных памятников России. Первую строчку занимала воронежская Алёнушка. Как вы считаете, это был ироничный памятник или неумелый?

– Ну, во-первых, мне кажется, что Алёнушка не такая уж и страшная. У нас, куда ни загляни, всегда можно найти что-то несуразное. Кто-то делает это по собственному почину, не имея технического или художественного образования. Кто-то по дурновкусию. Алёнка – поделка ремесленника, творчество человека, который не имел доступа к технологиям или был ограничен временем или бюджетом. Если так к ней относиться, всё становится на свои места.

Плюс эта скульптура сделала своему посёлку такую классную антирекламу, что все захотели на неё посмотреть, и жаль, что её убрали. Люди бы к ней ехали.

Скульптуры и памятники должны быть разными, если всё будет выполнено профессионалами и по одному шаблону, мир станет неинтересным.

– Сколько ваших работ в Ростове?

– Около двух дюжин, наверное. С 2006 года мы всё время что-то делаем. Делали бы и больше, и даже бесплатно, но любой памятник – это вишенка на торте. Чтобы скульптуру установить, надо пройти кучу согласований. На этом моменте, как правило, всё зависает. И ещё мы заметили, то, что предлагаешь сделать бесплатно, остаётся без внимания. А вот когда есть заказ, всё идёт нормально. «Тихое добро» у нас пока получается только в новых регионах.

От Екатерины до Карла и обратно

– В советские времена пионеры следили за состоянием памятников. Сейчас в городах это делают энтузиасты, а как обстоят дела в сёлах?

– Мы часто критикуем власти, но тут должен отметить, что на Дону даже в хуторах за памятниками следят. А вот в новых регионах дела обстоят куда хуже. Но мы фиксируем такие моменты и передаём информацию о возможной реставрации государству или общественникам, порой, выполняем эту работу самостоятельно.

Если говорить о нашем регионе, то недавно я был в хуторе Можаевка на стыке Ростовской и Луганской областей. Там похоронен наш легендарный скульптор Николай Можаев – автор знаковых памятников Ростовской области и Луганщины. В последние годы он жил и работал в родном хуторе. Умер в 2018 году там же. И когда я приехал на кладбище, был двояко удивлён: огорчило, что его могила в запущенном состоянии. Но само кладбище впечатлило: очень необычное, с интересными монументами, захоронениями казаков XIX века, которые могут войти в объекты культурного наследия. В августе я обратился в Российское военно-историческое общество с письмом, чтобы они посодействовали, помогли придать кладбищу мемориальное значение. А техническую часть мы готовы взять на себя, как и установку памятника на могиле Николая Можаева.

– Андрей, слышала от иностранца, что в России каждый памятник трут на счастье. Это, мол, наша национальная черта – надежда на чудо.

– Не думаю, что это только русская черта. Памятники затёрты везде, но скульптору всегда интересно угадать, какое место будет самым популярным. Предполагаемые места дополнительно полируются, чтобы при растирании не было трещинок и пор. Хотя угадываем мы не всегда: вон, бронзового кота на Садовой отполировали полностью.

А по поводу художественных пристрастий, мы, русские, любим памятники крупные – с подсветкой, фонтанами. Это роднит нас с американцами, видимо, масштабы державы предполагают соответствующий размах мысли и чувств. Но за крупными памятниками сложнее ухаживать. Поэтому сегодня, работая над монументами, мы стараемся проектировать их так, чтобы памятник без участия человека простоял долгие десятилетия...

– Но срок жизни монумента зависит не только от качества исполнения, но и от политических событий. В Ростове Екатерину меняли на Карла Маркса, потом снова требовали вернуть Екатерину...

– Да, подобная борьба с памятниками сейчас идёт на Украине. И я бы в нулевых тоже проголосовал за возвращение Екатерины. Но сейчас думаю, что история идёт, как она идёт, и памятники – её отражение. Так что пусть будет и Карл Маркс, и Екатерина, и кто-то ещё, кто придёт потом. В Ростове, как и в России, всем места хватит.

Новые территории

Приведены в порядок мемориалы «Острая могила» в Луганске и «Саур-могила» в ДНР, восстановлен памятник Куинджи в Мариуполе, мемориалы «Князь Игорь» в станице Луганской и «Непокорённые» в Краснодоне. Ведётся работа над мемориалом «Город воинской славы» в центре Мелитополя, созданы памятник актёру Е. Матвееву (с. Ново­украинка Херсонской области) и скульптурные группы для биосферного заповедника Аскания-Нова (Херсонская область). Ведутся работы над монументом на мемориальном кладбище Луганска – месте упокоения мирных жителей, погибших в 2014-2015 гг. от обстрелов украинских карателей. С начала СВО там также упокоены воины-защитники, павшие в боях с нацистами.

А что в Ростове?

В мае на пересечении Пушкинской и Газетного появилась исполняющая желания сказочная «Белка». А в июне рядом с медицинским университетом установили памятник Зинаиде Ермольевой – советскому микробиологу и эпидемиологу.

История идёт, как она идёт, и памятники – её отражение. Так что пусть будет и Карл Маркс, и Екатерина, и кто-то ещё, кто придёт потом.

Оцените материал