На премьерные показы четырех дней долгожданной постановки «Горе от ума» в Русдраме билеты были раскуплены чуть ли не на старте продаж. Еще бы, режиссер из Санкт-Петербурга Игорь Селин известен смелыми экспериментами и всегда работает с сильной командой профессионалов из культурной столицы России. Театралы, с удовольствием посмотревшие летом прекрасный спектакль «Горе от ума» Калужского областного драматического театра в рамках «Больших гастролей», теперь с нетерпением ждали современную версию Селина.
Премьеры в Уфе: «Горе от ума»
Пьеса Грибоедова давно и прочно заняла свое место в обязательной школьной программе по литературе, образы главных героев разбираются «по косточкам» отдельными сочинениями, а с приходом ЕГЭ россиян, не читавших это произведение, можно смело заносить в Красную книгу, наравне с почти исчезнувшими амурскими тиграми.
Не буду сыпать разошедшимися на крылатые фразы цитатами из книги, их слишком много и все мы ими частенько пользуемся, иногда не вспоминая о первоисточнике. Я вот, например, как Чацкий, часто задаюсь вопросом: «А судьи кто?».
Вспомнила про этот вопрос и изначально решила не писать про спектакль, который меня откровенно разочаровал. Я не театральный критик и, может быть, не оценила в полной мере глубинного режиссерского замысла, может, просто «не зашла» постановка. Бывает. Зачем будить лихо? Тем более в уже вышедших статьях и рецензиях не нашла ни одного критического замечания — сплошные восторги. Да и назойливо крутилась в мыслях еще одна цитатка: «Ах! Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!».
А вдруг мне от дома откажут и не позовут больше в Русдраму? Но, увы, как хохлато-пернатый герой хазановской репризы и маленький противный мальчик из «Голого короля» все-таки отмолчаться не смогла и добавлю свою ложечку субъективного мнения в большую бочку медийного меда.
Визуально постановка выглядит чрезвычайно эффектной и грандиозной. Сценография Александра Орлова, как все гениальное, проста и завораживает графикой с самого начала. Гигантские прозрачные буквы названия пьесы складываются то в «Горе ума», то в «Горе уму». А постоянно меняющие цвет неоновые подсветки граней букв так похожи на мерцание огней большого города…
В последних сценах буква «О» то стеклянным кругом застолья резко дистанцировала Чацкого от высшего общества, то, поднимаясь и высвечивая яркими прожекторами героя, была похожа на НЛО. Блеск! Прозрачные двери «М» – Метро? Москва? Мегаполис? – тоже были ясно читаемыми метафорами стеклянно-зеркальных небоскребов и витрин столицы.
Центральный циферблат часов-экрана, где транслировались видеокадры с лицами главных героев, символизировал и актуальность вневременных текстов грибоедовской классики, и инновации технологий современного социума. Куда же мы без телекоммуникаций, селфи и прочей шелухи прогресса?
В такой же эффектной и элегантно-эпатажной стилистике были решены и костюмы. Художник Ирина Чередникова – супруга Александра Орлова. Этот творческий талантливый тандем решил режиссерскую задачу по художественному оформлению спектакля на пять с плюсом.
В сцене бала от роскоши и блеска изысканных нарядов дам рябит в глазах, все «дорого-богато», все сверкает и переливается. Метка общества потребления – гроздья пакетов из бутиков. Современная олигархическая фамусовская Москва мне ассоциативно напомнила Капитолий постапокалиптического Панема Сьюзен Коллинз. Помните нереальные сюрреалистичные костюмы ее героинь в трилогии «Голодных игр»? Невообразимые по архитектуре помпезные прически, футуристические ткани и фасоны высокой моды «от кутюр» далеки от pret-a-porter и провинциальной реальности так же, как деревня Гадюкино от Первопрестольной.
Несколько грибоедовских строчек из монолога Фамусова:
«…Смотри ты на меня: не хвастаю сложеньем;
Однако бодр и свеж, и дожил до седин,
Свободен, вдов, себе я господин», – вылились в солидную пристройку со спортивными навороченными тренажерами, на которых Павел Афанасьевич Фамусов (Александр Федеряев) усердно шагает и качается, здоровья набирается.
Понравились честные актерские работы. В спектакле занята почти вся труппа Русдрамы, а сколько же в театре красивых, талантливых, пластичных, интересных артистов и какой прекрасный кордебалет! Тут Селину низкий поклон, ведь каждая премьера – большая интрига: кто из артистов будет занят, а кто на сей раз останется «за бортом»?
Хороша была Софья Венедиктова в роли служанки Лизы. Ее роль, в отличие от многих других трудноузнаваемых персонажей этой вариации на тему грибоедовской пьесы, стала одной из центральных. Чудесны были образы Молчалина (Антон Болдырев), Хлестовой (Ирина Агашкова), карикатурный петушиный шаг подарил Скалозубу Иван Овчинников…
Каждой молодой актрисе за честь сыграть Софью. Режиссер Игорь Селин щедро предоставил такую возможность аж трем актрисам. Причем не в дубле, как я сначала подумала, читая программку.
У московского режиссера Вячеслава Чеботаря в спектакле «Вишневый сад», поставленном в НМТ, Раневских вообще штук пять было, все по очереди то лаяли, то реплики проговаривали. Так что к внезапному раздвоению-растроению, не такой уж и новой тенденции в современных театральных постановках, уфимский зритель более-менее подготовлен.
Например, в постановке вахтанговцев у Римаса Туминаса тоже три Онегина имеется. Но там действительно три разных этапа жизни героя было подчеркнуто этим приемом. Кардинальные изменения личности и настроений показаны через смену актеров.
Софья же юная девушка, и обстоятельства ее существования в пьесе – небольшой временной отрезок. Так что внезапное «растроение»-клонирование Софьи (Анна Коренько, Юлия Тоненко и Олеся Шибко) можно оправдать лишь тем, что зато три молодые актрисы играют главную роль.
Но больше всего раздражала музыкальная эклектика – от незамысловатых и пошловатых шлягеров до Чайковского. Обилие французского шансона было оформлено стильной хореографией а-ля «Тодес». Метками буффонады были белый грим с ярким румянцем, нарочитый надрыв отдельных текстов.
Безликие «люди в черном», вытряхивающие пыль из книг и картинно кидающие книжные стопки в пекло, показались мне слишком уж выпяченной аллюзией цензуры. Люблю более тонкие и зашифрованные символы заложенных смыслов. Или именно это тайное общество по пятницам всем известные списки обновляет?
Чацкий (Вадим Магасумов) был противопоставлен великосветской тусовке не только широкими взглядами и смелыми высказываниями, но и хипстерским разношерстно-разноцветным костюмом. Но его с пафосом произносимые монологи (режиссерская задача?) душа не приняла.
За гротеском, буффонадой, шансоном в традициях телепередачи «Три аккорда», оформленным прекрасной хореографией (искренние аплодисменты Русдраме!), надуманными аллегориями, многозначительными намеками и совсем уж примитивными параллелями с современностью (чихание и маска князя – привет, пандемия!) зачастую не слышно было достойного текста автора, зачем-то еще дополненного другими классиками… Зачем это все? Что хотел сказать зрителю режиссер такой псевдосовременной вариацией на тему грибоедовской пьесы? Печально, что в этом вокально-хореографическом нагромождении пропал замечательный грибоедовский юмор.
Селин, конечно, не Чеботарь. Хотя бы визуально яркое шоу получилось, заставляющее зрителя напрягаться и искать скрытые смыслы (а есть ли они?) в такой подаче «Горя от ума».
Вспомнила и еще раз оценила, как шедеврально, при минимальной сценографии, осовременил Константин Райкин Мольера в «Плутнях Скапена»! Там пьеса заиграла-заблистала новыми гранями и смыслами, очень смешными пристройками ролей. Причем режиссер чрезвычайно трепетно и бережно отнесся к авторскому тексту. Специально после спектакля пьесу перечитала.
Можно вспомнить еще скандального «Дон Жуана» Филиппа Разенкова в Башопере. Некоторые меломаны слушали на премьере любимые мелодии Моцарта с закрытыми глазами. Их чрезвычайно раздражали и декорации, и странные экстравагантные костюмы, и желание режиссера так кардинально осовременить гениальную оперу.
А мне тогда эта нестандартная подача бессмертной классики чрезвычайно понравилась! Угасающий стук отвратительного гигантского гнилого сердца Дон Жуана в финале был полностью оправдан, в отличие от огромного шара для боулинга у Селина…
Общая картинка послевкусия премьеры в Русдраме – полная фантасмагория. Нет, это не булгаковский бал у Воланда, это оргия пресыщенности и вседозволенности антиутопического Капитолия!
В постановке теряется смысл монологов и диалогов из-за фантастически масштабного шоу-варьете, громкой музыки и разных эффектов. И даже настоящий автомобиль в финале после знаменитого: «Карету мне, карету!», – просчитанного восхищения, как и тренажеры, не вызвал.
Хотя, возможно, именно оглушительная яркая феерия и была главной секретной режиссерской миссией по созданию позитивного настроения у зрителей. Тогда беру все обидные слова обратно и мысленно снимаю шляпу.
Все лето один всегалактический фестиваль в Уфе наступал на пятки другому, мы дружно кружили в километровых хороводах, присоединялись к карнавальным шествиям на центральных улицах и постоянно что-то отмечали-праздновали. Похолодало. И театральный сезон подхватил эстафету.
The show must go on!
Фото Булата Гайнетдинова и автора.