Полвека назад арабо-израильская война уже привела к нефтяному эмбарго и началу многолетнего кризиса индустриальных экономик.© Иллюстрация ИА «Росбалт»
Палестино-израильский конфликт, резко обострившийся после атаки ХАМАС 7 октября, грозит все более непредсказуемым последствиями. Чем шире и глубже становится вооруженное противостояние, тем больше оно принимает глобальный, а не региональный характер. При этом потери для мировой экономики могут намного превзойти геополитический ущерб от очередного краха надежд установить мир между арабами и евреями.
Рост нестабильности на Ближнем Востоке может вызвать потрясения во всем мире, поскольку в этом регионе сосредоточены крупнейшие поставщики энергоносителей и пересекаются важные торговые пути. В связи с этим особое внимание сейчас обращено на динамику нефтяных цен.
В ожидании негативной реакции стран-экспортеров, значительная часть которых принадлежит к арабскому миру и резко выступает против Израиля, цены на нефть пошли вверх. Стоимость декабрьских фьючерсов на баррель Brent на лондонской бирже ICE Futures в минувшую среду впервые с начала месяца превысила $92 за баррель. При этом проблема роста цен на топливо является важной составляющей президентской избирательной кампании, разворачивающейся в США.
На этом фоне администрация Джо Байдена, похоже, решила использовать «домашнюю заготовку», приберегаемую на крайний случай, и объявила о смягчении санкций в отношении энергетического сектора Венесуэлы, обладающей самыми большими доказанными запасами нефти в мире. Как сообщил Минфин США, после заключения Каракасом соглашения с оппозицией, подготавливающего почву для проведения новых президентских выборов в стране, ограничения на сделки с венесуэльскими нефтью и газом решено приостановить на полгода.
Сильный ход Вашингтона сработал — цены на нефть пошли вниз. Однако Венесуэла, несмотря на все свои запасы, по оценке экспертов, способна дополнительно выдать на рынки не более 200 тыс. баррелей в сутки. При этом Саудовская Аравия добровольно снизила свою добычу на 1 млн баррелей в сутки, и все больше шансов, что это ограничение, недавно продленное до конца текущего года, будет еще более ужесточено.
Опасения, что военная кампания в секторе Газа может перерасти в региональный конфликт, вполне способны пересилить эффект от «венесуэльского гамбита» Байдена. Особенно если ОПЕК выполнит требование Ирана объявить нефтяной бойкот Израилю. Как бы то ни было, по выражению аналитика RBC Capital Markets Хелимы Крофт, которое приводит Reuters, «нефть почти наверняка станет игроком этого конфликта».
Варианты дальнейшего развития событий, которые рассматриваются экспертами, становятся все мрачнее и мрачнее. Уже понятно, что взрыв госпитале в Газе не только сорвал переговоры Байдена с египтянами, иорданцами и палестинцами, но и с большой долей вероятности похоронил сделку между Саудовской Аравией и Израилем, которая должна была привести к увеличению добычи нефти саудовцами.
Еще хуже пойдут дела, если в конфликт вмешается Иран, пусть даже не напрямую, а силами подконтрольных ему отрядов «Хезболлы». Вашингтон неминуемо ответит новым санкционным ударом по Тегерану, а если на помощь израильской армии придется бросить силы двух американских авианосных ударных группировок, сосредоточенных в регионе, предостережения об опасности начала новой мировой войны перестанут казаться болтовней ради хайпа.
По оценке The Washington Post, любой решительный шаг против Ирана может привести к ограничению продаж иранской нефти и спровоцировать резкий скачок цен на энергоносители. Так что угроза для мировой экономики, вплоть до начала рецессии в глобальном масштабе, вполне реальна.
Аналитики Bloomberg Economics рассмотрели три возможных сценария, из которых ни один радостным не назовешь. Даже если конфликт ограничится сектором Газа (это первый сценарий), Иран может снизить добычу на 700 тыс. баррелей в сутки, что приведет к росту цен на нефть на $3–4.
Второй сценарий называется «прокси-война» — конфликт распространяется на Ливан и Сирию, где Тегеран поддерживает «Хезболлу», фактически превращаясь в опосредованное сражение между Ираном и Израилем. Тогда цены на нефть могут взлететь как минимум на 10%. Это приведет падению мирового ВВП в 2024 году примерно на $300 млрд, что войдет в тройку худших результатов за последние три десятилетия вместе с мировым спадом 2009 года и пандемией коронавируса 2020 года. Инфляция в ведущих странах останется высокой, сохраняя давление на центральные банки и заставляя их продолжать жесткую денежно-кредитную политику. В общем, любые надежды на экономический рост потонут во мраке.
Впрочем, остается еще третий, самый крутой сценарий — прямая ирано-израильская война. Тут игра пойдет с максимально высокими ставками. Иран подозревают в том, что ему осталось полшага до создания атомной бомбы. Еврейское государство официально не подтверждает и не опровергает наличие у него ядерного оружия, но при этом известна расхожая формула: «Если будет надо, Израиль его обязательно применит».
Вот тогда и глобальный кризис, и рецессия, и черт в ступе, а что касается нефтяных цен, то они, по оценке аналитиков Bloomberg «взлетят до небес».
Так или иначе, при анализе возможных последствий разгорающегося на Ближнем Востоке конфликта все чаще приходится ориентироваться на события полувековой давности. Речь не только о том, что в 1973 году Израиль схожим образом проспал атаку, из-за чего чуть не проиграл войну Судного дня, но и о последовавших за этим потрясениях. Арабские государства в ответ на поддержку Израиля со стороны США ввели нефтяное эмбарго, в результате чего мировые цены на нефть скакнули в четыре раза — с $3 до $12 за баррель.
Хотя сейчас эти цифры могут показаться смешными, удар чуть не отправил Запад в нокаут. В частности, именно тогда из-за дороговизны бензина перестали продаваться большие и прожорливые американские автомобили, а в моду вошли экономичные японские малолитражки. В итоге начал меняться весь промышленный облик США.
Сейчас рост в четыре раза означал бы цену за баррель больше $370. Пока такие цифры остаются за рамками анализа. Однако если Израиль и Иран начнут бомбить друг друга, имеющиеся прогнозы сходятся где-то в районе отметки $150 за баррель.
Михаил Макаров