Физики и клирики снова говорили о добре и зле
Очередной круглый стол «Физика и богословие» состоялся в СФИ 8 октября
Какова роль традиции в различении добра и зла и истинного и ложного в науке? В каком смысле с точки зрения науки и христианства желательно объединение души и/или духа человека с душой и/или духом других людей и в как при этом сохранить свою уникальность? Эти вопросы обсуждали представители науки и богословия на продолжающейся уже второе десятилетие конференции «Физика и богословие» в Свято-Филаретовском институте.
Традиция — это метод
«По крайней мере с XVII века, когда уже утвердилась позитивистская традиция, в науке закрепилось понимание, что истина — это то, что воспроизводится. Если речь идёт об экспериментах, связанных с материей, то имеется в виду воспроизводимость результатов в других экспериментах или наблюдениях, а если о теоретических построениях, в частности математических, то подразумевается, что другие люди могут независимо прийти к тем же конструкциям, — напомнил главный научный сотрудник Института теоретической физики имени Л.Д. Ландау, академик РАН Алексей Старобинский. — И научная традиция в этом смысле больше связана не с познавательным содержанием, а с методом, с тем, что позволяет другим проверить полученные знания».
Он добавил, что, говоря о понятиях истинности и ложности, обычно применяют закон исключенного третьего: утверждение либо истинно, либо ложно — третьего не дано. «Но следует уточнить, что этот закон относится к полному знанию, — говорит Алексей Старобинский. — На практике, поскольку всё время появляются новые источники знаний и всякое знание, не только практическое, но и теоретическое, даже в такой области как математика, всегда неполно и получено при каких-то условиях, то при появлении новой надёжной информации наши представления о том, что истинно и что ложно, могут меняться — и так это в науке и происходит. Правда, не так, что всё предыдущее признаётся в корне неверным, а уточняется, что это было верно приближённо и при определенных допущениях».
В истории менялись и методы, и представления о пределах и критериях познания, и сами вопросы, постановка которых считалась законной для науки. «В этом смысле был действительно революционным переход к современной науке с её принципом причинности, когда учёные отказались, например, от понятия “устремления”, от телеологии, и начали ставить перед собой более смиренный вопрос “как”, искать не столько первопричины, сколько более глубокое объяснение наблюдаемой реальности», — говорит научный сотрудник Центра философии и истории науки Бостонского университета Геннадий Горелик.
Гениальность vs традиция
При этом сами исходные понятия и возникающий из них язык, которым пользуются учёные для описания реальности, оказываются не так самоочевидны, в том числе и для тех, кто их создаёт. «Гелиоцентризм Коперника был не просто не самоочевидным, а абсурдным предположением, так же как абсурдной в глазах коллег Галилея было понятие пустоты или атомов, а Ньютон мог считать абсурдным допущение о существовании гравитации, — напомнил Геннадий Горелик. — Но принципиально, что это право человека — изобретать фундаментальные понятия, изобретать язык для описания реальности».
«В науке есть ремесленная деятельность, когда мы используем готовый инструментарий для того чтобы получать больше данных, экспериментальных или теоретических результатов, и учёных, которые заняты такой работой, много, — говорит ведущий круглого стола «Физика и богословие» Максим Зельников, доцент Физического института им. П.Н. Лебедева РАН и Свято-Филаретовского института. — А есть учёные, которые совершают научный прорыв, открывают новые области знания, в которых потом другие трудятся. Здесь можно вспомнить, например, Майкла Полани с его идеей “личностного знания”. Он говорил, что в научном мире есть люди, которые могут создавать что-то принципиально новое, но это выражено не в каких-то нормах, а в личности конкретного человека. Это тоже какой-то аспект традиции, но определяющий границу не между истинным и ложным, а скорее между творческим и не творческим».
Традиция говорит о том, что уже есть в своих основных направлениях и характеристиках и может быть передано традиционно, то есть последовательно, скажем, научной школой. А вот отношения традиции с творчеством куда более сложные, уверен основатель Свято-Филаретовского института священник Георгий Кочетков.
«Настоящее творчество должно быть гениальным, открывать что-то абсолютно новое, и утверждение возможности гениальных открытий входит в традицию, — сказал отец Георгий. — Но сами гениальные открытия, мне кажется, живут свободно, в том числе от традиции — они не оборачиваются на традицию, они обращены к чему-то другому. Не только к интуиции, а к чему-то ещё, что есть в самой личности человека. Божественное творчество сродни творчеству человеческому: Бог творит из ничего, творит абсолютно новое — и человек, как образ Божий, как живая икона Бога, может делать нечто подобное, пусть не совсем равное. Человеку иногда открывается то, что совсем не вытекает ни из какой традиции. А вот уже вопрос рецепции — признать или не признать это открытие, если оно не подкреплено ничем в традиции, — может быть непростым и оставаться открытым довольно долго, и мы знаем из истории науки, философии и богословия, какие конфликты это может вызывать. Когда открывается что-то абсолютно новое, то нужно обновлять и методы рецепции, поэтому так важно, чтобы и метод был открыт к этому развитию, допускал его».
Добра и зла могло бы не быть
«Другое дело — традиция общечеловеческая, или духовная. Вопрос о добре и зле — это уже вопрос не научный, а духовный. Само противопоставление добра и зла, эта бинарность или даже расколотость мира на нечто доброе и нечто злое вытекает из того, что люди способны ошибаться, так же как они способны иногда благодаря своей интуиции, своим талантам не ошибаться, а порой и делать гениальные открытия», — сказал отец Георгий.
«Зло — то, что рождает грех, и наоборот, грех — то, что рождает зло. Добро это то, что связано с законом — с определёнными границами, презумпциями, рамками, — пояснил отец Георгий. — Мы всегда ратуем за добро, стараемся бороться со злом, здесь невозможно складывать руки. Но при этом в Библии говорится, что в раю, в Божьем мире присутствие добра и зла было только потенциальным. Эта потенция могла не реализоваться, её реализация была под божественным запретом. Она реализуется, когда человек нарушает этот запрет — он познаёт добро и зло, достигает того, что есть у Бога, но что для него было не рекомендовано».
«И уже когда рождается понятие о грехе и законе, о добре и зле — тогда возникают традиции, — продолжает он. — Мы не можем доказать, почему это добро, а это зло. Тут вступает в свои права традиция. Прекрасный пример — книги Ветхого завета, они показывают нам, что такое Закон и Грех. Потому что понятие греха возникает тогда, когда есть факт отклонения от какой-то нормы, правды, правильности, “истинности” в научном смысле (в богословии “истина” редко означает просто правду). Хотя неверующий человек этой апелляции к Божьему авторитету не примет. Но он и не сможет объяснить, откуда у него понятие добра — он только сможет апеллировать к этическим системам, к традициям разных культур».
При этом отец Георгий добавил, что человек не может жить только различением добра и зла, только оглядкой на традицию. У человека есть возможность перерасти пределы закона. «Буква закона должна быть превзойдена духом любви и свободы — тем, чем обладает только человек, — говорит отец Георгий. — Мир не обладает этими качествами, но в человеке они есть, более того — в человеке они самое главное».
Подобное знает и наука. Екатерина Полякова напомнила, как описывал опыт прикосновения к реальности, выходящий за пределы научного метода и собственных построений, многолетний участник круглого стола «Физика и богословие» философ Григорий Гутнер.
«Не всё вырастает из традиции, и открытия — будь то в области науки, или культуры, или религиозной жизни — могут возникать, как некое откровение, — говорит первый проректор СФИ Дмитрий Гасак. — Но нередко гениальный творец сам пытается установить связь своего открытия с традицией, и через это тоже происходит проверка его истинности. Для развития традиции важны оба движения — и поступательное, и возвратное, и может быть возвратное — даже больше».
Нужна ли дружба физикам
Какую роль играют дружеские сообщества, душевные и духовные связи в науке и образовании, христианстве и богословии — и насколько желательно их установление?
«Говоря о человеке, мы договорились различать душу и дух, — напомнил Алексей Старобинский. — Представление о душе так или иначе присутствует в научном познании. Можно ли сказать, что душа это человеческое, а дух — божественное? И когда речь идёт о христианских объединениях, о братствах — что вы объединяете? Дух, души или тела? Хотя мы всё-таки сделаны из фермионов, так что буквально объединиться, то есть быть в одном и том же месте, два разных человека не могут».
«Я считаю, всякий человек, в том числе не получивший особого дара Духа от Бога, имеет дух, — отвечает отец Георгий. — Без этого он не человек. Поэтому когда объединяются люди, они объединяются целиком. Но человек имеет возможность получить особый дар Духа, особую энергию, особый тип Света, который мы связываем с жизнью Бога. То есть в человеке есть дух, душа и тело, но дух может быть только “природным”, а может быть ещё и особым даром, каким-то новым качеством, новой силой определённого качества, которая даётся не всегда и не всем, потому что для этого нужны особые условия».
«Для человека в любых объединениях необходимо сохранение своей уникальности и особливости, человек и хорош тем, что каждый — уникален, и уничтожение этого разнообразия в обществе всегда оценивается негативно, это как энтропия, — добавил отец Георгий. — Поэтому мы поддерживаем не только личностное, но и личное, и индивидуальное разнообразие, мы боремся лишь с индивидуализмом, когда чрезмерное выпячивание каких-то индивидуальных особенностей мешает человеку в раскрытии его личностного начала».
«Поскольку дух не научное понятие, то я буду говорить о душе. В науке есть часть творческая, а есть ремесленная: после того, как понятия введены, их нужно развить и проверить, логически и экспериментально. Деятельность ученого рискованная, как и деятельность писателя или художника. Многие гипотезы потом оказываются никому не нужны. Для действительно творческих открытий важны уникальные индивидуальные качества учёного. Для проверки правильности этих открытий и их реализации нужны усилия многих людей. Души нужно объединять, ум, волю и чувства направлять в одну сторону, работать вместе, чтобы достичь успеха, — добавил Алексей Старобинский. — Уникальность надо сохранять, а обособленности — избегать».
По мнению Максима Зельникова, многолетнюю конференцию физиков и богословов тоже можно рассматривать как пример единения, в котором сохраняется уникальность взглядов, опыта и мысли каждого участника, и вместе с тем обнаруживается единство не только на душевном, но и на духовном уровне.
Конференция «Физика и богословие» проходит в Свято-Филаретовском институте с марта 2013 года. Её цель — восстановление традиции свободного диалога между представителями фундаментальной науки и христианского богословия.
В круглом столе также приняли участие доцент Московского государственного университета дизайна и технологии Борис Алиев; ведущий научный сотрудник Физического института им. П.Н. Лебедева РАН Владимир Величанский; научный сотрудник НИИ Высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН Наталья Ивлиева; заведующий кафедрой богословия СФИ Александр Копировский; проректор СФИ по учебной работе Лариса Мусина; ведущий научный сотрудник Института прикладной математики имени М.В. Келдыша, доцент СФИ Галина Шпатаковская.
Автор: Софья андросенкоФото: Александр волков