Выставки недели в России: выбор «Артгида». Сентябрь 2023

Осенью едем по России вспоминать об утраченном доме, отстаивать право на грусть и надеяться на то, что все будет хорошо.

Сечение. По обе стороны Уральских гор
Арт-галерея Ельцин Центра

Выставка «Сечение» — вторая часть обменного проекта «По обе стороны Уральских гор» Ельцин Центра и Музея современного искусства PERMM, подготовленного институциями к празднованию 300-летия Екатеринбурга и Перми.

Приглашение петербургского куратора Петра Белого для подготовки выставки о Перми, проходящей в Екатеринбурге, — решение одновременно рискованное и позволяющее вскрыть (случайно или намеренно) в регионе много нового и неочевидного. Драматургия выставки задана архитектурой пространства: куратор делит этажи на светлый и темный, подчеркивая борьбу двух начал, добра и зла, а в полукруглых залах галереи находит сходство с золотым сечением — и отправляет художников на поиск этой гармонии среди противостояния сил и хаоса.

Здесь, в отличие от выставки о Екатеринбурге, нет явной «пермскости», мифологии или традиций, объединяющих авторов, но есть личные истории девяти пермских художников — Оксаны Кальченко, Edward Benkendorff, Вадима Михайлова, Ивана Лукиных, Alena Petite, Елены Слобцевой, Петра Стабровского, Сергея Деникина и Ильи Гришаева. Экспозиция начинается с индивидуальных переживаний — Иван Лукиных многократно изображает вид из окон своей квартиры, Alena Petite и Оксана Кальченко исследуют одновременно обыденное телесное и древнее, архаическое. Илья Гришаев в «Горизонтальной школе», напротив, ищет пути взаимодействия и способы коллективного понимания. Edward Benkendorff иронизирует и больше не обращается к людям, но конструирует общество из грибов, созывая их на официальную конференцию.

«Инаковость, непохожесть становится основным объединяющим свойством новой пермской волны. Другой, во всех смыслах, и есть главный герой выставки», — рассказывает Петр Белый. Быть может, это действительно актуальное состояние Перми в момент ее 300-летия: нет никакого единства, есть отдельные, атомизированные «я», автономно существующие в большом городе.

По ту сторону реки
Музей-лаборатория «Шелковая фабрика»

«По ту сторону реки» (а в случае Коломны сразу трех — Оки, Москвы или Коломенки, смотря с какой стороны подойти) посетитель выставки найдет размышление о доме, его потере и обретении. У каждого из художников — Натальи Чобанян, Аси Заславской, Марии Стадник, Анастасии Литвиновой, Юлии Староверовой, Елены Утенковой, Кристины Павловой, Дарьи Гончаровой, Лизы Морозовой, Бориса Макарова и Айгерим Сыздыковой — свой домашний адрес, своя река-преграда, отделяющая их от дома, и свои атрибуты, составляющие его.

Кураторский текст акцентирует: метафорический дом, которому посвящена выставка, находится у воды. Неочевидно, но настойчиво она «разлита» в работах художников. Пейзажи Елены Утенковой и Айгерим Сыздыковой, полупрозрачные и зыбкие, будто готовые пойти рябью, как водная гладь, оставляют ощущение утраченного дома или разрушающегося воспоминания о нем. В керамических объектах Бориса Макарова (не то камнях, не то кораллах причудливых форм) и стеклянных скульптурах Кристины Павловой вода «схватилась», застыла и запечатала в себе память о месте (не зря путешественники часто забирают похожие предметы с собой в качестве сувенира) — но хрупкость материала не обещает ей долговечности. «Слезы» из бисера Аси Заславской, готовые вот-вот пролиться — прийти в движение и замерцать от малейшего касания — уже символизируют оплакивание потери. Дарья Гончарова предлагает подумать о том, что составляет наше ощущение дома — для многих «дом там, где…» его библиотека: внутри текстильной книги «Озеро 7» — гипсовый рельеф с углублением в виде озера, на дне которого лежит осенний лист-закладка, найденный в собрании сочинений Чарльза Диккенса из коломенской библиотеки.

Архитектура выставки сливается с художественными работами, сама будто становится для них домом и размывает границы экспозиции внутри пространства «Шелковой фабрики».

Меланхолия
Музейный центр «Площадь Мира»

Слово «меланхолия» состоит из двух корней, первый из которых — melas — в переводе с древнегреческого означает «черный, темный». Этих оттенков на одноименной выставке молодого сибирского искусства практически не встретить: по словам куратора Нади Котовой, искусство здесь стало инструментом освобождения от накопившегося эмоционального груза, а весь проект в целом (произведения были созданы специально для выставки) — своего рода групповой арт-терапией.

Новая этика и публичный разговор о ментальном здоровье нормализовали грусть, обратили внимание людей на практики горевания, сочувствия и эмпатии. Так, для шестнадцати художников из Томска, Новосибирска и Красноярска пространство выставки стало безопасным местом для осмысления и проработки личного трагического опыта — результат воплотился в виде объемных инсталляций, видеоарта, коллажа, музыки, цифрового искусства и текстовой документации.

Злата Светличная вьет гнездо из собственных волос, пытаясь одновременно успокоить себя в этом медитативном процессе и создать убежище для переживания потери. Вымышленное существо Жени Иль ранено и, передвигаясь в поисках помощи, оставляет следы в разных частях экспозиции. Оказать поддержку ему и всем нуждающимся готова Маша Травкина — на разработанном ею сайте зритель может сделать выбор: получить психологическую помощь или написать одобряющие слова другому. В пластиковой стране Негрустинии Дарья Бралкова фиксирует мир, пропитанный токсичным позитивом, а Анастасия Безвершук в пространстве «Грустной дискотеки» с диско-шаром в форме большой слезы, напротив, отстаивает право на неудобные чувства.

Ответвление
Волго-Вятский филиал ГМИИ им. А.С. Пушкина (Арсенал)

«…Растение растет там, где упало семечко. Оно не выбирает, не жалуется, оно просто растет. <…> Оно каждый раз растет по-разному, потому что это разные виды растений. И одновременно одинаково, потому что оно свой вид проявляет», — эти слова художника Виталия Пушницкого могли бы стать эпиграфом ко всей выставке, «проросшей» на первом этаже нижегородского Арсенала.

Открывают экспозицию произведений, вдохновленных или созданных из дерева, «корневые скульптуры» идеолога органического движения Михаила Матюшина. Работы знаменитого авангардиста, родившегося и выросшего в Нижнем Новгороде, мало знакомы местному зрителю — они будут представлены в городе впервые. Дополняет природные объекты Матюшина поздняя графика московского концептуалиста Никиты Алексеева: его «Сухая ветка тополя в лимонном небе» — то малое, что каждый может приметить на прогулке в лесу, подобрать и на несколько минут сделать собственным произведением искусства.

Во втором зале расположены работы «русского Родена», скульптора Степана Эрьзи, из экзотических пород дерева (долгое время художник жил в Аргентине). В творчестве его соседа по залу увлечение скульптурой, напротив, остается малоизвестной страницей: Орест Верейский превращает корни и ветви деревьев в фигурки животных и женщин. Андрей Красулин в практике сбора опавших ветвей — «Хворосте» — отмечает одновременно и тяжелый, когда-то необходимый для выживания физический труд, и медитативную практику-ритуал, позволяющий встроиться в среду леса и стать его частью.

Серии скульптур «Дриады» и «Невесты» Александра Тышлера напоминают трубы фантастического органа или толстые ветви дерева, внутри которых художник спрятал причудливых персонажей и диковинных животных. А в видеоработе «Отчаяние» нижегородской группы «Провмыза» люди мимикрируют под окружающую среду и постепенно сливаются с ней.

Все будет хорошо…
Посольство Музея современного искусства ZAMAN

В творчестве Альфрида Шаймарданова как будто странным образом соседствуют минималистичная абстракция и пестрые наивные картины. И если в первых смысловая многослойность и концептуальное заявление скрыто скромностью форм (как в работе «Выбор есть. Чай черный. Хочешь пей»), то в последних, напротив, разгадать загадку не сразу позволяет именно обилие деталей.

Выставка предлагает сфокусироваться на наивных, абсурдистских произведениях в творчестве художника — присмотреться внимательнее и заняться расшифровкой спрятанных в них ребусов. Так, в «Изгнании из рая» змей-искуситель шипит с березы на крестьян с серпом и молотом, а в картине «Жених и невесты» в качестве первого выступает памятник Мусе Джалилю. Как в оптимистичной фразе «все будет хорошо» чувствуется недоговоренность, так и в работах Шаймарданова за первым, полным радости и беззаботности впечатлением, открывается ирония и порой драматическое содержание.