Команда просветителя Михаила Фаустова с 2016 года делает книжные фестивали по всей России — от Архангельска до Камчатки. С каждым годом количество городов только увеличивается. Литературный обозреватель Forbes Life Наталья Ломыкина узнала у Фаустова, какие пять факторов нужны для успешного фестиваля, почему с государством иногда работать проще, чем с корпорациями, и что изменилось в его работе с февраля 2022 года
С 25 по 27 августа в Екатеринбурге впервые прошел международный книжный фестиваль «Красная строка». На 30 площадках было организовано более 200 мероприятий с участием почти 100 ведущих современных российских писателей — от Алексея Иванова, Алексея Сальникова, Яны Вагнер и Дениса Драгунского до Майи Кучерской, Веры Богдановой, Анны Матвеевой и Романа Сенчина.
«Красная строка» проводится в Екатеринбурге впервые и приурочена к 300-летию города, но у фестиваля есть все шансы стать ежегодным литературным событием — за проект отвечает команда культуртрегера и просветителя Михаила Фаустова, который с 2016 года делает независимые региональные книжные фестивали в России. Литературный обозреватель Forbes Life Наталья Ломыкина встретилась с Михаилом Фаустовым и расспросила о том, как с нуля сделать в своем городе книжный фестиваль, можно ли получить от этого прибыль и почему местные авторы в программе нужнее приезжих звезд.
— Как изначально пришло в голову сделать книжный фестиваль и как это вообще делается?
— Все хорошее всегда происходит случайно. Когда придуманный мной чемпионат по чтению вслух «Открой рот» вышел на всероссийский уровень, я объездил всю страну, побывал на разных книжных фестивалях, видел и хорошие, и плохие. И мне показалось, что я понял, как делать хорошие. Я жил тогда в Новосибирске, где уже был свой книжный фестиваль, и оценил его на троечку. Я стал носиться с идеей сделать нечто принципиально иное, ухитрился «продать» ее городу и в 2016 году провести открытый фестиваль «Новая книга» в новосибирском Центральном парке. Литературный критик Елена Макеенко, царствие ей небесное, охарактеризовала нашу «Новую книгу» как «первый нестыдный» фестиваль в Новосибирске. Хотя, по нынешним моим меркам, это был провал, но абсолютно честный.
Его результатом стало то, что нашу фестивальную деятельность заметили, и через полгода с подачи Бориса Куприянова (культуртрегер, владелец независимого книжного магазина «Фаланстер». — Forbes Life) мы получили контракт с фондом Олега Дерипаски «Вольное дело» на большой книжный фестиваль в Иркутске.
— Да, я хорошо это помню. Первый международный книжный фестиваль на Байкале.
— Их было два, и на их примере я увидел, как эта машина работает. Я тут, кажется, вульгаризирую Делеза, но мне с моим техническим образованием так легче. Фестивальная машина втягивает людей в книжную жизнь, во-первых, просто за счет открытости и удачного расположения. Идет человек по улице за колбасой и пивом, хоп — и попадает на книжный фестиваль, покупает книжки, а пиво не покупает. Я, кстати, не противопоставляю книги и пиво — в некоторых странах фестивали проводят на пивзаводах, но когда деньги, предназначенные для пива, тратятся на книги, это оправданное «нецелевое использование средств».
Второй фактор заключается в том, что фестиваль создает импульс для развития книжной инфраструктуры. В том же Иркутске между первым фестивалем в 2017-м и вторым в 2019-м открылось восемь независимых книжных магазинов, а уж сколько «зависимых», то есть сетевых, я даже боюсь представить. В городе появились маленькие и большие книжные проекты, можно похвалить вполне фестиваль «Книгомарт», который проводит Молчановка (Иркутская областная библиотека им. Молчанова-Сибирского. — Forbes Life), или родившийся из частной инициативы проект «День Ч».
Хотя, если честно, когда библиотеки берутся за книжный фестиваль, с вероятностью девять к одному получается ерунда. Поистине «нестыдных» библиотечных книжных фестивалей в России крайне мало. Исключения — как раз иркутский «Книгомарт», «Рыжий фест» в Челябинске и «Китоврас», где владимирские библиотеки — важнейшие контрибьюторы. Еще в Волгограде в областной библиотеке проходит фестиваль, у которого гениальное, на мой взгляд, название — «Книжный фестиваль». Это пример удачной коллаборации частной инициативы и библиотечной работы. Не очень люблю слово «синергия», но в Волгограде именно она.
— Вы дважды провели в Иркутске масштабный и достаточно успешный фестиваль, почему все закончилось?
— Мы как в том анекдоте: сначала прыгнули в бассейн, а потом уже воду налили. Все было внове, все было интересно, и мы кайфовали от того, что происходило. Получалось хорошо. В Иркутск приезжали мировые звезды, к примеру, был Эрленд Лу.
— Да, я помню, я вела с ним встречу.
— А потом грянул ковид. Он многих не пощадил, хотя в недолгие паузы между волнами пандемии выстрелили Архангельск, Благовещенск, Владимир. Справлялись как могли. В том же Владимире была трогательная сцена, когда на первый фестиваль «Китоврас» в областную библиотеку приехала женщина из области, а ее не пустили: она была без нужной справки, а QR-кодов еще не было. Представьте, стоит на входе неприступная дама-завхоз и без справки не пускает. Женщина протягивает ей тысячу рублей: «Сходи, пожалуйста, книжечек мне купи». И та пошла, купила и принесла. Но в библиотеку не пустила все равно.
— 27–29 августа в Екатеринбурге прошел книжный фестиваль «Красная строка» с программой масштаба «Красной площади» и качеством ярмарки non/fiction. Как вам это удалось?
— Да вообще ничего удивительного. Идея «Красной строки» принадлежит Евгению Горенбургу — предводителю команды крупнейшего российского фестиваля Ural Music Night, а я — скромный программный директор. Все началось с того, что мы с Евгением поговорили по телефону, а потом началась череда встреч, совещаний, зумов и разговоров.
Я уверен, Горенбург давно работает над покорением мира. И у него получается, по крайней мере в плане музыкальном: в Екатеринбурге живет 1,5 млн человек, и полмиллиона приходит на музыкальный фестиваль. Ясно, что книги не музыка, конечно, с первого раза сотен тысяч посетителей ждать не приходится, но в итоге на фестиваль «Красная строка» пришли 45 000 человек. И это несмотря на ливший все три дня дождь.
Каждый уважающий себя книжный фестиваль должен попасть под дождь, иначе как-то несерьезно. Вспомним «Красную Площадь» — первые пять лет проливные дожди. «Белый июнь» 2020 года чуть не смыло, а «Новую книгу» в Новосибирске в 2019-м местные остряки переименовали в «Мокрую книгу». Ну и вообще, не зря говорят, что начинать что-то в дождь — это хорошая примета. Я уверен, что у «Красной строки» будет пусть и трудная, но счастливая судьба. Женина команда работает на запредельном уровне профессионализма, и совсем не важно, что они книгами никогда не занимались, — коллеги с яростью погрузились в процесс. «Красная строка» — это 11 локаций в центре, где постоянно идет фестивальная программа, и еще 20 не так плотно загруженных по всему городу.
— Фестиваль «Красная строка» имеет статус международного, но мы понимаем, что это не за счет Ю Несбе, Эрленда Лу, Марии Парр и других мировых звезд, как было даже в пандемию, а за счет Хелены Побяржиной из Белоруссии, Рагима Джафарова, который только формально может считаться азербайджанским писателем, потому что он, безусловно, российский автор. Пробовали ли вы пригласить кого-то из иностранцев выступить онлайн? Приглашали ли авторов из Азии?
— Был Борут Крашевец из Словении, Сухбат Афлатуни. Приглашали еще много кого, не все, к сожалению срослось. Но вот, к примеру, в сентябре в тот же Благовещенск собирается приехать большая делегация китайских писателей. Им туда ближе. Екатеринбург сам живет яркой литературной жизнью, отсюда родом известные всей стране писатели. У нас в таблице участников в графе «транспорт» против фамилий Алексея Сальникова и Романа Сенчина написано «на троллейбусе».
А вообще, мы позвали в Екатеринбург абсолютно всех. И если бы не «Школа критики» и писательские встречи в Ясной Поляне, думаю, в эти выходные здесь было бы 100% российских писателей.
— Как получилось собрать такую программу?
— Объединились две силы — наша команда и команда Ural Music Night. У Горенбурга есть принцип, который мне сначала очень не понравился. Он говорит: «Фестиваль должен быть избыточным. Посетитель должен уходить разочарованным, что не успел все посмотреть». И вот сейчас я наблюдаю, как этот подход работает. Тот же «Китоврас» на третий раз тоже стал избыточным: параллельно на фестивальных площадках шли до пяти интересных мероприятий, и люди не расходились до вечера.
«Китоврас», кстати, показывает еще одно направление, в котором работает фестивальная машина. Когда мы готовили первый во Владимирской областной библиотеке, то библиотекари наперебой говорили: «На наших местных авторов никто не ходит, они всем надоели, нам нужны московские звезды, человек 40, и чтобы гонорары по 50 000, иначе они не приедут». Я в ответ объяснял, что, во-первых, у вас нет столько денег, а во-вторых, надо обязательно звать местных авторов, их в программе должно быть минимум больше половины. Проводить региональный фестиваль без местного контента плохо и неправильно — все превращается в луна-парк: в тире постреляли, сладкой ваты поели, а наутро цирк уехал.
Когда в книжном фестивале участвуют местные авторы, это стимул для развития. Опять же, город должен знать своих героев. В программе «Китовраса» 2023 года — 128 мероприятий, при этом гостей, включая тебя, человек 30, остальные участники — местные, то есть это даже не те пресловутые 60%, которые, на мой взгляд, должны быть в минимальной программе фестиваля, а куда больше. И это круто, потому что они сами пришли и предложили свои идеи — они сами создают фестиваль в своем городе.
— Какими критериями вы руководствуетесь при формировании программы, изменились ли они после 2022 года?
— У меня нет черного списка авторов. Попытаюсь на примере объяснить: если я как болельщик «Спартака» буду запрещать выступать на фестивале болельщику «Зенита», то кто я после этого? Свои идеологические пристрастия я засунул в дальний ящик и пока доставать не хочу. Возможно, завтра все изменится, в очередной раз изменится мир, в очередной раз изменюсь я. Тогда и посмотрим, что будет.
Технология создания книжного фестиваля с нуля, которую я исповедую, очень простая. Приезжаешь в город, даешь объявление в местное СМИ или в соцсети и приглашаешь на встречу местных авторов. Собирается обычно довольно пестрая компания, и большинство из них те еще писатели, но иногда реально находишь бриллианты. Через пару лет смотришь — человек становится известным за пределами города, более востребованным, растет. А вместе с ним растет местное сообщество, становится более живым.
Только что разговаривал с одним регионом, где мы скоро впервые будем делать книжный фестиваль. Местный куратор, девушка талантливая и умная, говорит мне: «Ой, у нас такое аморфное все, у нас все союзы писателей между собой враждуют, тоска зеленая». И дальше — стандартный набор примеров, которые я слышал уже не раз. Я на это отвечаю: «Ничего не бойся, в первый год всегда так. Мы сделаем все из последних сил, из последних нервов, на последние копейки. Но поверь: через два года фестивальная машина расшевелит местную культурную тусовку, и они начнут сами проситься, предлагать что-то интересное». Так происходит везде.
— Можно вывести формулу книжного фестиваля? Что для этого нужно?
— Книжный фестиваль состоит из пяти частей. Это программа — содержательная часть фестиваля, техническая часть (застройка, техника, то, что я называю «колонки таскать»), обязательно книжная ярмарка, потому что без нее фестиваль невозможен, медиакоммуникации, ну и деньги, конечно. Если все пять факторов есть, то фестиваль получится. Если какого-то элемента нет, ничего не выйдет.
— В каждом регионе вы находите местных партнеров: где-то это команда уровня Ural Music Night, где-то местная библиотека, но есть постоянная команда Михаила Фаустова, которая работает, чтобы фестивальная машина ехала. Сколько в ней человек?
— Сейчас в чате, который называется МДКФ (это сокращенно «мы делаем книжные фестивали»), 12 человек.
— Что сейчас происходит с фестивальной картой? Сколько у вас в работе фестивалей?
— В этом году в марте был Бердск и «Сибирская Алантида», потом «Белый июнь» в Архангельске, в августе прошел «Китоврас» во Владимире, за «Китоврасом» — Екатеринбург и «Красная строка», потом будет «Берег» в Благовещенске, потом Саратов, после — Камчатка и в октябре Махачкала, который делаю, впрочем, не я, но мы немного помогаем организаторам с книжной ярмаркой и авторами, потому что Махачкала — это любовь и прекрасный город. Получается восемь фестивалей.
— Какие из них новые и проходят в 2023 году впервые?
— Многие фестивали в этом списке уже со своей судьбой, но вот «Красная строка» проходит в первый раз. Я бы еще отметил «Волжскую волну» в Саратове. На протяжении многих лет ее делал Владимир Иванов, трагически погибший в 2021 году. Российский книжный союз обратился ко мне за помощью, чтобы хорошее дело не пропало. И я ввязался. Съездил в Саратов несколько раз и понимаю, что это будет сложный проект, мы такое никогда не делали. Технически там предполагается павильонная застройка, пусть и на улице. Я все время считал это анахронизмом, потому что больше люблю свободные пространства, в том числе по уже описанным причинам. Но при всем желании осовременить «Волжскую волну» мы стараемся подходить к его реализации максимально бережно, сохраняя традиции. Надеюсь, все получится неплохо. Записывайте место встречи: Саратов, Театральная площадь, 21–24 сентября.
Еще на Камчатке будет новый фестиваль. Это результат нашей коллаборации с «Тотальным диктантом» и новоявленным ректором Камчатского государственного университета Ольгой Ребковец. Ольга поставила, на мой взгляд, довольно амбициозную задачу — сделать большой мультикультурный фестиваль: в программе и театры, и кино, и музыка, и наука. Я в нем отвечаю за книги — и это тоже сложный вызов.
Камчатка с точки зрения книготорговли — особенный регион. Местная сеть с близким мне названием «Новая книга» успешно монополизировала рынок. Но затем стали появляться маленькие «независимые» книжные, краевая библиотека — очень интересная и хорошая. Делать этот фестиваль сложно. Камчатка далеко. Пресловутые девять часов разницы с Москвой просто убивают. Туда очень тяжело летать, оттуда очень тяжело летать. Там все очень дорого и там очень красиво! Когда подлетаешь к Камчатке, видишь места просто запредельной, неземной красоты. Это вызов, на который очень интересно отвечать. Когда мы планировали книжную ярмарку, я, признаюсь, боялся, что на Камчатку никто не поедет. А вот и нет.
— Не успеваете отбиваться от желающих?
— Регистрация закрыта давно. Издатели купили билеты. Книжки уже едут на перекладных — автотранспортом, железной дорогой, морем. Хочется, чтобы у этого фестиваля была долгая и счастливая жизнь. Надеюсь, будет интересно и жителям Камчатки, и издателям, и тем авторам, которые приедут. Для них, я считаю, поездка на Камчатку — своеобразная премия.
— У вас в активе фестиваль «Белый июнь», который запустили в Архангельске в разгар ковида. Тогда это казалось почти авантюрой. Что за эти три года произошло?
— «Белый июнь» стал настолько большим, что ему нужно выходить на новый уровень. Во-первых, ему уже не хватает 10 дней. Во-вторых, ему не хватает территории Петровского парка, где он проводится, но у парка есть границы, шире не сделаешь.
Когда мы с Василием Ларионовым, директором Поморской государственной филармонии, и Ольгой Степиной, директором Архангельской областной библиотеки, задумывали «Белый июнь», мы сразу понимали, что делаем проект шире, чем просто фестиваль регионального уровня. И если «Китоврас» в этом году разбушевался и превратился в литературного монстра, то «Белый июнь» — это монстр монстрович. В городе, где живет 300 000 человек, счетчик на входных воротах фестиваля насчитал 107 000 посещений — каждый третий житель города. Это очень много, какие-то запредельные для моего понимания цифры.
И что мы видим? Мы видим, как фестивальная чудо-машина работает и здесь. В городе появились новые книжные магазины, новые литературные объединения и инициативы, люди приходят со своими идеями: мы хотим это, мы хотим то. При этом фестивальное движение развивается, захватывая новые области культуры и творчества. «Белый июнь» сейчас — это не только книги. Это музыка, арт, игра, даже еда (поморская и заморская). В следующем году в планах «Белый июнь. Театр». В этом году появился проект «Белый июнь. Цифра», который, я считаю, в будущем станет главной составляющей всего фестиваля. В Архангельской области, да и во многих других российских регионах, живет большое количество айтишников, но это люди, которых не видно, они не публичные, это вам не писатели.
При этом IT-отрасль вносит существенный вклад в экономику большинства регионов. Поставим эксперимент. Приезжаешь в любое региональное управление статистики и пишешь запрос: «Вот список ОКВЭДов из справочника по так называемым креативным индустриям, дайте, пожалуйста, информацию о вкладе каждого вида деятельности в региональный продукт». Знаете, что получится? Не менее 50% доли валового регионального продукта в области креативных индустрий любого практически региона составят программисты.
В свое время я изучал такую статистику по Новосибирской области, кажется, за 2020 год. Смотрю и вижу: выручка от производства компьютерных игр — ноль рублей ноль копеек. В этот момент где-то в районе новосибирского Академгородка начинает плакать условный Alawar — производитель игр. Если бы я был начальником, отвечающим в местной администрации за эту отрасль, я бы задался целым списком вопросов: почему, имея известные компании, которые производят игры в Новосибирске, мы их выручку не видим в статистике? Почему они не вносят вклад в экономику региона? Почему они, возможно, ушли в серую зону? Что нужно сделать, чтобы они юридически вернулись в родной Академгородок, где находятся физически?
Подобный подход нужен и книжным фестивалям. В деловых программах проговаривается много важных вещей, но несколько важных «почему» повисает в воздухе. Почему, к примеру, во Владимире полтора книжных магазина? Один из которых букинистический, а второй закрылся. Или почему при формировании ассортимента в сетевых магазинах регионов никто не думает о местных авторах, и я сейчас говорю не про начинающих и неизвестных писателей, а про классиков. На протяжении нескольких лет я приходил в большущий сетевой книжный в Красноярске и искал там книги Виктора Астафьева. И не мог в самом большом книжном магазине в Красноярске купить Астафьева. Простите, это как?
Я тоже грешен и думаю в первую очередь о конкретных фестивалях, когда их готовлю, но это не снимает с нас, книжников, некой ответственности. Мне как организатору, конечно, нравится, когда приходит много народу и все покупают книги. Книготорговцам тоже нравятся толпы, считать посетителей очень здорово. Но здесь есть определенное противоречие, конфликт мотиваций.
Благодаря книжному обозревателю Forbes Денису Пескову я недавно взялся читать труд австралийки Миллисент Вебер, которая исследует книжные фестивали и их вклад в книжную культуру. Она приводит статистические данные исследований мотивации, зачем люди идут на книжный фестиваль. И мотив «находиться в составе большой аудитории» в этом рейтинге — на последнем месте. На первых местах — стать умнее, встретиться с авторами, повысить свои компетенции, узнать новое, а вот находиться в толпе — это последнее. И тут ты как организатор книжного фестиваля вступаешь в противоречие с тем, чего хочет твоя аудитория. Твоя аудитория хочет камерности, а ты хочешь толпу.
— Этим выгодно отличается, на мой взгляд, как раз Архангельск, где очень удачная круглая шатровая застройка и создается ощущение мини-клуба, камерного разговора.
— Тут я, пожалуй, не соглашусь. Когда на открытой площадке создаются закрытые пространства, они дробят аудиторию, а мне хочется диффузии фестивального контента. Я уже второй год ношусь с идеей вынести из лекционных шатров маленькие колонки на улицу, чтобы люди, проходящие мимо, слышали, что там происходит.
Мне все говорят: будет какофония, будет ад. А я за какофонию, за то, что ты идешь — и у тебя в голове чужие мысли, из которых потом получаются новые, но свои. Помнится, когда мы в 2019 году проектировали Иркутский книжный фестиваль с критиком Константином Мильчиным, у нас была идея сделать эдакий мыслеполитен. Мы нарисовали программу, как человек приходит в эту точку поразмышлять об одном, а потом в другую точку — о другом, а вот на этой станции мыслеполитена у него появляются новые мысли. Эту идею мы положили на бумагу, напечатали программу. Ее невозможно было читать и ею пользоваться, это было полиграфическое и логическое безумие, но вообще книжный фестиваль и должен быть безумием. Он должен быть уникальным, неповторимым произведением современного искусства, существующим здесь и сейчас.
— Будем честны, люди в первую очередь приходят за общением, поэтому должна быть интересная им программа.
— Люди приходят на фестиваль посмотреть в глаза писателю, сказать, что о нем думают. Это важно всегда. Приходят иногда поспорить, даже поругаться, приходят за автографом, это тоже важная мотивация. При этом книжку читать совершенно не обязательно. В Екатеринбурге огромные толпы народа пришли на Алексея Иванова. В течение двух дней он провел на главной сцене три часа чистого времени. Я боюсь начать перечислять остальных, потому что кого-то назову, а остальные обидятся. 200 с лишним мероприятий за два дня — это только на Плотинке, а еще были городские локации. Это был не большой, а просто гигантский фестиваль.
Уже упомянутый Мильчин в свое время четко определил, что для организаторов фестиваль — это концентрированное счастье. А про писателей хорошо сказала Ася Володина: «Книжный фестиваль демонстрирует писателю, что он существует». Для читателя — примерно то же самое. Приходя на фестиваль, ты осознаешь себя читателем, именно читателем.
— Продолжим составлять формулу книжного фестиваля, нужна идея и программа.
— Всякий раз по-разному. У каждого фестиваля своя история, внутренние традиции и фишки, которые многое определяют. Допустим, фестиваль «Берег» в Благовещенске был придуман на кухне. Мы сидели с Настей Болотиной и ее мужем Лешей Воскобойниковым, местными телеведущими, и подумали: а что бы нам не сделать книжный фестиваль? Взяли — и сделали. И вот он уже шестой год существует. В прошлом году впервые прошел без убытков. А так я, было дело, расплачивался по счетам фестиваля собственной кредитной карточкой. И до сих пор плачу по ней проценты.
— Иногда из своего кармана делается книжный фестиваль?
— Иногда. Но «Берег» в этом смысле уникальный. Он родился как частная инициатива и только потом оброс отношениями с властью и культурными институциями. А иногда получается, как во Владимире. Три года назад тогдашний министр культуры Алиса Бирюкова позвонила мне часа в два ночи и говорит: «Мы хотим делать во Владимире книжный фестиваль, поможете?» Наутро я сел в первую электричку, приехал — и мы договорились делать фестиваль. Первоначально в планах было совершенно другое название, но когда я увидел два варианта — «Китоврас» и владимирское что-то там, я сказал, что владимирским может быть только Централ, а фестиваль должен стать «Китоврасом». Так получился очень хороший проект, в этом году это вообще чистое удовольствие.
Что будет дальше, я не знаю. Мне сегодня звонили из Астрахани, там есть энтузиаст, который уже несколько месяцев обивает пороги местных властей, очень хочется, чтобы у него получилось. Есть мечты, которые потихоньку начинают сбываться. У меня давно было желание сделать книжный фестиваль в Бийске — это наукоград Российской Федерации, ворота в Горный Алтай, странный старый город со своей литературной историей. Там родился Генрих Сапгир, довольно долгое время жил Виталий Бианки. В этом году на фестивале в Бердске я познакомился с министром культуры Алтайского края Еленой Безруковой, ей про эту свою мечту рассказал — и в 2024 году мы делаем в Бийске книжный фестиваль.
— Один из ключевых факторов — деньги. Где берете финансирование?
— Все основные сложности касаются главной составной части успешного книжного фестиваля — денег. И здесь тоже по-разному. Иногда, как в Благовещенске, приходится самому влезать в долги, а в некоторых случаях финансирование настолько хорошее, что можно даже зарплату получить. Естественно, все фестивальные активисты подаются на гранты. У кого-то получается, у кого-то нет. Есть, например, Архангельская область, которая финансирует весь «Белый июнь» в полном объеме, в каких-то регионах с финансовой поддержкой, наоборот, все плохо.
Об этике взаимоотношений с грантодателем, с финансирующей фестиваль структурой можно диссертацию написать, бывает непросто. Проблема Иркутского книжного фестиваля была не только в ковиде, но еще и в том, что в фонде Олега Дерипаски поменялась команда, и новым руководителям фестиваль оказался не нужен: приручили котеночка, а потом выкинули. А фестиваль тогда только-только набрал обороты. Причем он взлетел сразу — стал самым известным в стране, его дико полюбили, он воздействовал на город очень сильно. И все это просто отбросили.
Обратный пример: когда во Владимире поменялся министр культуры — Алиса Бирюкова ушла директором в музей «Горки» — фестиваль «Китоврас» не исчез. Ольга Демина, действующий министр, активно участвует в том, каким стал фестиваль. Его теперешний уровень — несомненная заслуга владимирского Минкульта.
Этические проблемы чаще проявляются при частном или спонсорском финансировании. Человек или корпорация, давая деньги, смотрит на тебя как на наемника, как на исполнителя своей воли: «Ты, конечно, занимайся творчеством, но не забудь мой огромный логотип на забор повесить». Такой подход приводит к тому, что ты вместо того, чтобы заниматься книгами, тратишь силы на выполнение обязательств перед очередной корпорацией. Поэтому в некоторых случаях работать с государством проще.
В этом году Минцифры, которое, как мне казалось, не знало о моем существовании, решило подставить плечо хорошему делу. Мы встретились с Владимиром Григорьевым, обсудили, чего мы оба хотим от книжных фестивалей, и, как он тогда сформулировал, «интенции у нас совпали». В результате появилась Ассоциация книжных фестивалей — проект «Читающая Россия», в пилотную версию которого в 2023 году попали все хорошие из действующих и новых фестивалей. С 2024 года начнем туда постепенно новые фестивали вербовать.
Что нужно сделать, чтобы туда попасть? Во-первых, естественно, мы пригласим все уличные книжные фестивали, потому что открытый фестиваль решает главную задачу — привлечение новых читателей. Фестиваль в библиотеке или в книжном магазине такую задачу не решает, хоть все стены рекламой увешай, если человек заведомо не читает книг, он в библиотеку на фестиваль не придет.
На встрече в Минцифре я с присущей мне непосредственностью сказал, что если бы меня назначили министром книжных фестивалей, я бы из 52 недель в году выкинул Новый год, 9 Мая, Красноярскую ярмарку книжной культуры (КРЯКК, который тогда еще был), «Красную площадь», Московскую международную книжную ярмарку (ММКЯ) и зимнюю ярмарку non/fiction, а все остальное время распределил бы так: с апреля по октябрь. Если ты проводишь фестиваль на улице, ты хороший, а если заперся в четырех стенах — плохой. Хочешь получить поддержку — либо меняй время, либо на улицу выходи.
Никто не против фестивалей в выставочных центрах, но давайте проводить их в холодное время. Исключением могут быть только регионы типа Камчатки, где никогда не получится на улице фестиваль провести — там просто никто пешком не ходит. Но там есть выставочный центр, который мы будем застраивать, и люди туда придут.
Важно, чтобы фестивалей было больше и чтобы их уровень рос. На качественно другое событие придет больше людей, они получат радость и удовлетворение от своего посещения, начнут менять пространство вокруг себя. На следующий год у проекта «Читающая Россия» в планах — 25 региональных фестивалей.
— Финансирование вы от Минцифры получаете?
— Фестивали, которые мы делаем, бесплатны для зрителей и издателей. Мы вынуждены искать финансирование. Выбирая между государством и корпорацией, в этой конкретной ситуации я за государство, которое тоже непростой парень и тоже может сильно вынести мозг. Но это по большей части предсказуемо, и правила игры обозначены. Идея Минцифры сделать ассоциацию книжных фестивалей на данном историческом этапе выглядит не просто стремлением формализовать существующие региональные инициативы, а скорее попыткой как-то помочь. Любое совещание начинается с фразы: «Чем помочь?» В этом году благодаря этой поддержке мы спасли от убытков Благовещенск и обеспечили часть застройки в «Китоврасе».
Книжный фестиваль, книжная ярмарка — это дорого. И тут фестивали начали помогать друг другу. Шатры «Китовраса» сделаны в Архангельске, в тысяче с лишним километров от Владимира. То есть «Белый июнь», который находится очень далеко, выручает «Китоврас».
— В чем главная специфика книжных фестивалей?
— Говорят, если у тебя книжный магазин и ты хочешь, чтобы он работал, надо в нем жить. Книжный фестиваль — то же самое. Это гигантский книжный магазин pop-up: три дня просуществовал, потом лег поспать, через год опять проснулся. И это классно. Продавать книги — это классно. Что может быть лучше, я вообще не понимаю.