Разработанная советским и российским ученым и философом Львом Гумилевым пассионарная теория этногенеза вызывает множество споров. Одни исследователи восхищаются, как оригинально и остроумно автор объяснил разные этапы развития человечества. Другие обращают внимание на ее ненаучность и опасаются, что ее можно использовать для идеологического обоснования межнациональных конфликтов. Историк Василий Легейдо объясняет, в чем заключается концепция Гумилева, почему о ней столько говорят и за что критикуют
Что такое пассионарность
«Пассионарность — это характерологическая доминанта, непреоборимое внутреннее стремление к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели, — определял Лев Гумилев основное понятие своей теории этногенеза. — Заметим, что цель эта представляется пассионарной особи иногда ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни и счастья современников и соплеменников».
Сын поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой на протяжении практически всей научной карьеры параллельно с геологическими и археологическими экспедициями, занятиями географией и востоковедением пытался найти и сформулировать ответ на вопрос, как появляются и исчезают народы. Однако программную работу «Этногенез и биосфера Земли» ему удалось передать на хранение во Всесоюзный институт научной и технической информации только в 67 лет, в 1979 году.
В ней Гумилев объясняет различия в развитии и судьбе разных этносов тем, что у сравнительно небольшой части составляющих их людей присутствует — осознанное или нет — стремление радикально преображать действительность. Именно его философ и называет пассионарностью.
Интерпретируя через это понятие этногенез, то есть процесс формирования этнических общностей, Гумилев пытается обосновать различия в историческом процессе и судьбе разных народов наличием или отсутствием среди них «пассионарных личностей». «Особи, обладающие этим признаком, совершают (и не могут не совершать) поступки, которые, суммируясь, ломают инерцию традиции и дают толчок к созданию новых этносов», — пишет исследователь про пассионарных людей, или пассионариев.
Впервые термин «пассионарность» ввела в 1918 году одна из основательниц Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури — правда, в несколько другом контексте. В 22 года она подписала свою первую статью псевдонимом Пассионария, что в переводе с испанского означало «страстная». Со временем прозвище закрепилось, и единомышленники начали обращаться к Ибаррури именно так. Использовавшая псевдоним до 1939 года, когда Гражданская война в Испании закончилась установлением диктатуры Франко, Долорес подразумевала, что ее не устраивают исключительно дискуссии о преимуществах и недостатках того или иного строя. Ей хотелось действовать и оказывать реальное влияние на судьбу своего народа.
Похожее значение придавал термину «пассионарий» и Гумилев: попадавшие в его теории под это определение люди не удовлетворялись текущей ситуацией в обществе и стремились ее изменить. В отличие от большинства, чьи действия почти всегда так или иначе определяются инстинктом самосохранения, пассионарий оказывается способен преодолеть стремление к размножению и воспитанию потомства ради высшей цели.
Какое место в предложенной Гумилевым картине мира занимают все, кроме пассионариев
«Сопоставляя пассионарность с инстинктом выживания, можно определить ее как «инстинкт деятельности», — объяснял концепцию Гумилева биолог Кирилл Маклаков. — Ведь человек, будучи «нормальным» животным, должен подчинять свою деятельность генетически запрограммированным, отлаженным миллионами лет эволюции принципам выживания, размножения, удовлетворения потребностей и экономии энергии. Но если кто-то вдруг сам идет на костер или на крест, то совершенно ведь очевидно, что этот индивид биологически не совсем нормален, и такой фенотип никак не должен был в природе эволюционно закрепиться».
Именно поэтому, в русле рассуждений Гумилева, пассионарии в любом этносе остаются немногочисленной группой. В качестве примеров подобных людей философ приводил Жанну Д’Арк, Ивана Сусанина, протопопа Аввакума — тех, кто пожертвовал жизнью ради взглядов и принципов. В них, как объяснял Гумилев, пассионарность проявилась на высшем уровне.
Всего его классификация включала девять ступеней. На следующим за жертвенным уровне располагались те, кто рисковал жизнью ради достижения превосходства, например Иосиф Сталин. Ниже оказались Леонардо да Винчи, Наполеон Бонапарт, Александр Суворов — выдающиеся личности, которые в стремлении к успеху реализовали тот же принцип, но в меньшем масштабе.
В широком смысле пассионариями Гумилев предлагал считать личностей, которые заметно преобразили окружающую действительность или хотя бы попытались это сделать. К их числу можно было отнести Александра Македонского, Канта, Колумба, Ньютона, Ломоносова, то есть полководцев, ученых, интеллектуалов, первооткрывателей. Но если развитие этноса определялось поступками именно таких людей, то какое место на шкале пассионарности отводилось всем остальным?
На противоположном ее конце находились те, кого Гумилев называл субпассионариями, — неспособные на сколь-нибудь заметные изменения и на преобразование ландшафта, полностью зависимые от обстоятельств и ведущие паразитический образ жизни приспособленцы. К ним относились корыстные люди, пьяницы, бродяги, беспринципные наемники, люмпены. Посередине — между двумя полюсами пассионарности — располагались гармоничные личности, или гармоники, у которых инстинкт самосохранения и стремление к воздействию на окружающую среду находились примерно на одном уровне. Типичного представителя этой категории Гумилев определял как надежного и ответственного работника и семьянина, который выполняет все, что от него ожидают, но этим и ограничивается.
Пассионарность, по Гумилеву, обладает различным модусами, которые определяют направление приложения усилий конкретной личности. В качестве примера философ приводил Иисуса Христа и Юлия Цезаря: и тот, и другой выступали носителями высокого уровня пассионарности, но один при этом проявлял жертвенность, отстаивая мир между людьми, а второй прославился завоеваниями и установил диктатуру. Гордый пассионарий с наибольшей вероятностью станет полководцем или тираном, алчный — предпринимателем или ученым (поскольку последним знания заменяют материальные богатства). Приверженность идее рождает фанатиков или мучеников.
Этногенез, то есть процесс формирования отдельных народностей, Гумилев тоже разделял на этапы в соответствии с разными уровнями пассионарности. После начального периода продолжительностью до 150 лет, по его мнению, начинался быстрый рост пассионарности. В этот период, который продолжался до 450 лет, внутри этноса шла борьба за власть параллельно с приростом территорий. После пика пассионарности, когда народ стремительно развивался, начинался спад, в свою очередь сменявшийся застоем. Последняя фаза этногенеза, гомеостаз, характеризовалась стабилизацией пассионарного напряжения на предельно низком уровне и почти полным прекращением какой-либо активности.
Взаимодействия между этносами, как и судьба самих этносов, по мнению философа, определяются соотношением пассионариев в популяции и общим уровнем пассионарности относящихся к конкретному этносу людей. Свою пассионарную теорию Гумилев использовал для объяснения закономерностей в существовании народов. Через концепцию пассионарности он стремился показать, что именно наличие этого признака в определенной «концентрации» в самом этносе и среди его представителей ведет одних к уничтожению, а других — к возвышению, подталкивает одни популяции к мирному сосуществованию, а другие — к конфликтам и войнам.
В России пассионарная концепция Гумилева за последние десятилетия обрела огромную популярность благодаря своей оригинальности: она, кажется, сочетает поэтичность, присущую рассуждениям о роли исключительных личностей в истории, и научную строгость, необходимую для осмысления этапов формирования, развития и упадка этносов.
Про пассионарность философ писал, что она «и греет, и сжигает» и что «тяжело, когда ее мало, и страшно, когда много». Одновременно Гумилев определял ее как «важный наследственный и биологический, генетический признак». Во многом именно претензии на принадлежность пассионарности к биологии послужили поводом для критики его рассуждений со стороны других ученых.
«А Гитлер – пассионарий или урод?» Почему многие историки и биологи не соглашаются с концепцией Гумилева
«Раньше упражнения Гумилева в этногенетике казались мне безобидными, — писал, разбирая теорию этногенеза в 1992 году, историк, археолог и антрополог Лев Клейн. — Но в последние несколько лет стало ясно: это тема, которой играть нельзя. Не к мифическим рубцам космического луча прихлынула кровь — сочатся кровью межнациональные конфликты в разных местах нашей страны, они уже сливаются в потоки крови. В межэтнических отношениях нужна, как нигде, сдержанность, осторожность, деликатность и ясность».
Основная претензия Клейна и других критиков концепции Гумилева заключается в том, что его рассуждения об исторических закономерностях и роли пассионариев в развитии народов не основываются на строгих научных данных. Претендуя на объективность и относя введенную им категорию к сфере биологии, философ тем не менее исходит из личной позиции, не подкрепляя аргументы статистикой или другими исследованиями. В этом смысле его пассионарная теория носит весьма приблизительный характер, но некоторые интерпретаторы относятся к ней как к не вызывающей никаких сомнений.
Биолог Кирилл Маклаков обращает внимание на то, что нет никаких способов в рамках строго научных методов подтвердить или опровергнуть рассуждения Гумилева о пассионарности и этногенезе. В результате концепция, которую автор стремился ввести и в биологический, и в исторический дискурс, считается маргинальной среди специалистов обеих областей. Маклаков характеризует ее как «довольно стройную и даже красивую, основанную на ярких примерах, но все-таки до конца не доказанную».
«Никаких доказательств идеи Гумилев не предъявил, — рассуждает в том же духе историк науки и археолог Лев Клейн. — По Гумилеву, пассионарность возникает под воздействием некоего космического излучения. Чем это доказано? А ничем. Почему космическое излучение падает на одни страны и не падает на другие? Космос столь избирателен? Почему меняется от эпохи к эпохе? Нет ответа. Как пассионарность может воздействовать на гены людей? Разумеется, никак не может. Почему в странах, на «которые» упал космический луч, становится больше пассионариев, а не уродов? Да и чем доказано, что пассионариев в такой-то стране стало больше? Дайте цифры. А кого вообще зачислять в пассионарии? Гитлер — пассионарий или урод? А Марат? А Шарлотта Корде? А Фанни Каплан?»
Еще одна сложность с концепцией Гумилева заключается в том, что ее положения могут использоваться для обоснования иерархии этносов и евгенических теорий. Философ вводит термин «химера», чтобы объяснить ситуацию, когда один этнос, врастая в тело другого, нарушает этническую систему «хозяина», размывает границы между двумя народами, утрачивает изолированность. Такие ситуации, по Гумилеву, ведут к конфликтам, насилию и разрушениям.
Историк и археолог Лев Клейн, критикуя Гумилева, обвиняет того в «уподоблении социальных общностей биологическим организмам» и напоминает, что этносы, несмотря на различия между ними, все равно относятся к одному виду. Рассуждения же философа, что химеризация грозит столкновениями и кровопролитием, его оппонент опровергает, приводя примеры из истории разных народов. На Кубе мирно сосуществуют потомки испанских колонистов и коренного темнокожего населения, в Нью-Йорке, несмотря на значительную долю еврейского населения, никогда не случалось антисемитских погромов, а в Гонконге, Сингапуре и других мегаполисах мирно уживаются далеко не родственные этносы.
Сводя межэтнические конфликты к «проникновению» одного этноса в другой и размытию границ между ними, Гумилев, по мнению многих его критиков, подталкивает тех, кто разделяет его взгляды, к разделению народов на «своих» и «чужих», противоречия между которыми практически неизбежны. Аналогичную «систему координат» имплицитно подразумевает и градация пассионарности, в рамках которой некоторые личности по умолчанию обладают набором исключительных качеств, а другие обречены оставаться пассивными наблюдателями и фактически остаются «бесполезными» в контексте судьбы своего народа.
Несмотря на критику со стороны многих исследователей из разных областей, пассионарная теория этногенеза по-прежнему считается некоторыми специалистами последовательной и обоснованной. Но, пожалуй, можно с уверенностью сказать, что ни одна антропологическая и этнографическая концепция, сформулированная на русском языке, не порождала за последние десятилетия столько ожесточенных интеллектуальных дискуссий.