Источник: ia-centr.ru
Менталитет и самосознание жителей Таджикистана немыслимы без окружающей природы. Но чтобы превратить её из сурового недруга в доброго соседа, ушли тысячелетия.
Культура и традиции предков современных таджиков формировались под влиянием окружавшей их природы, наложившей отпечаток на все стороны жизни – от религии и культуры до архитектуры и способов ведения хозяйства.
Но для того, чтобы вспомнить, как проходил этот путь длиной в тысячелетия, необходимо обратиться к знаниям археологии, этнографии и даже биологии и генетики.
Молодой фундамент «Крыши мира»
Таджикистан, расположенный в самом центре Центральной Азии, на 93 % состоит из высочайших и очень молодых по геологическим меркам гор, с абсолютными отметками от 300 до 7495 м. На таджикской земле находятся высочайшие памирские пики: Исмоила Сомони – 7495 м, Абу али ибн Сины – 7134 м, Озоди – 7105 м.
Шутят, что территория современного Таджикистана мала (143,1 тысячи кв. км), но если «разгладить» складки ее хребтов гигантским утюгом, то её площадь будет больше, чем у США, Китая и Канады.
Со спрессованных под давлением горных ледников, а их в стране 1085, вырываются стремительные ручьи, которые стекают в бурный поток Пянджа, переходящий в полноводную Аму-Дарью, или по-гречески – Окс.
Именно Аму-Дарья стала главной осью, формировавшейся по двум берегам центральноазиатской цивилизации, для которой французский археолог Франкфор ввел термин «Культура Окса».
Если внимательно присмотреться к контурам карты Таджикистана, то они напоминают фантастического добродушного зверя, устремленного на запад, с повернутой на восток головой на гривастой шее, с раскрытой, словно в улыбке, пастью.
Высочайшие хребты разделяют страну на несколько изолированных в прошлом регионов, каждый из которых имеет свою самобытную географическую, историческую и этнографическую окраску: Согд, Зерафшан, Истаравшан, Ягноб, Гиссар, Каратегин, Дарваз, Шугнан, Рушан, Вахан, Хатлон, Кобадиан.
Именно многообразие и суровость ландшафта тысячелетия назад определили историю, самосознание и культурный код народа, спустя много лет получившего название «таджики».
Каменное «письмо» первых людей
Таджики – один из древнейших земледельческих этносов индоиранского происхождения, который столетия назад, не теряя национального своеобразия, воспринимал новые веяния и западных, и китайских, и степных кочевых народов.
Но первые люди появились в этих краях задолго до того, как мировое человеческое сообщество обрело понятие религии, этничности, культуры и цивилизации.
Ученые считают, что люди появились в этих краях около миллиона лет назад, о чем свидетельствуют каменные орудия из обработанной гальки, найденные на юге Таджикистана, в Ховалинге.
Для первобытного человека не являлись барьерами такие специфические и трудные для проживания области, как высокогорье. Не испугавшись суровых и страшных вершин, древние люди смело штурмовали «Крышу мира» наперекор погоде и силам природы.
Около 10 тыс. лет назад – во времена верхнего палеолита – костры древних поселенцев пылали на высоте 4200 м над уровнем моря на самой высокогорной в мире стоянке Ошхона (Восточный Памир).
А на высоте в 4000 м на стенах грота Шахты обнаружены рисунки эпохи раннего неолита со сценой охоты людей в ритуальных масках на кабана, медведя и священного (или жертвенного) быка или яка. Грот с рисунками, по существу, являлся храмом Каменного века, местом общения с духами и проведения охотничье-магических обрядов.
В Северном Таджикистане в VI тысячелетии до н. э. защитой для человека служил скальный навес в местности Ок-Таньга, под сенью которого на небольшой, около 200 кв. м, площадке протекала жизнь нескольких поколений.
В VII–V тысячелетиях до н. э. носители «гиссарской неолитической культуры» жили в горных районах Центрального и Южного Таджикистана. Они строили каркасные жилища на вымощенных галькой площадках.
Более высокий уровень развития демонстрирует раскопанное в Саразме, близ Пенджикента, поселение IV–II тысячелетий до н. э. с храмами огня, общественными и жилыми строениями.
В результате древнего рудопроизводства и наличия в долине реки Зерафшан золота и серебра саразмцы получили выход на обширный рынок стран Среднего Востока и древнеиндийской цивилизации Мохенджодаро и Хараппы.
Вскоре эта древняя цивилизация пала под натиском неудержимых индоиранских племен, прошедших по таджикским равнинам и далее – через горные перевалы на территорию современных Индии, Афганистана и Пакистана во II тысячелетии до н. э.
В быту горцев до сих пор сохранился круг верований, уходящий к индоиранским истокам, связанный с поклонением Солнцу и огню, в котором обнаруживаются параллели в священных гимнах Вед и Авесты.
А в горных долинах Памира и Ягноба до сих пор сохранились древние восточноиранские языки, исчезнувшие на равнинах Центральной Азии около 1200 лет назад. В VII в. до н. э. суровое высокогорное памирское плато освоили кочевые ираноязычные саки, оставившие здесь могилы своих предков.
Их завоевательные походы остались в памяти соседей и были запечатлены в источниках – от «Вед» и священных книг Авесты до прозаических хроник Китая.
После завоеваний Александра Македонского на территории современного Таджикистана, Афганистана и Пакистана сформировалась греко-бактрийская культура на основе синтеза греческой и местной традиций и верований, так называемый восточный эллинизм.
В IV–V в. н. э.,после распада античных цивилизаций, на севере нынешнего Таджикистана и юге Узбекистана расцветает культура Согда.
Раскопанный древний Пенджикент и Афросиаб в Самарканде не зря называют «среднеазиатскими Помпеями» за роскошные настенные росписи, сложную планировку и благоустройство, о чем свидетельствуют найденные останки дворца правителя, два храма огня, рынки, жилища богатых горожан.
Соль земли
Но единой археологией богат вклад Таджикистана в мировую культуры. По мнению знаменитого академика Николая Вавилова, немногочисленные плодородные равнины между хребтов Афганистана и Таджикистана были родиной высококалорийных сортов пшеницы, распространившихся позже на сопредельных территориях.
В свою очередь, советский ученый и общественный деятель Николай Горбунов считал, что таджики передали миру методы интенсивного земледелия и огромный набор пород и сортов возделываемых растений: древняя Таджикия не только создала и развила многие земледельческие культуры, но довела некоторые из них до предельного совершенства.
Другой известный исследователь Центральной Азии, Григорий Грум-Гржимайло, писал еще в 1895 году, восхищенный упорным трудом таджикских горцев.
«Как забрался сюда человек и зачем он забрался? Кто его знает! Но мы видим, что он здесь поселился.
Соколиным взором отыскал где-нибудь на неприступной выси площадку с сажень, точно на крыльях забрался туда, примостил на скале убогую саклю, затем натаскал сюда горстями землю, измельчил 2-3 камня и засеял на этой земле две горсти пшеницы, а то ячменя.
Не довольствуясь этим, рядом невероятных усилий, он провел к себе на гору воду, а берега арыка засадил тополями и ивой. Человек этот – таджик, горный таджик».
Отшлифованный веками традиционный уклад жизни, основанный на поливном земледелии (до высоты 3500 метров), отгонно-пастбищном скотоводстве и взаимопомощи между родственниками и соседями сельской общины, позволял горцам выживать в суровой среде.
Многоукладные, строго регламентируемые формы землепользования, баланс между количеством угодий и проживающим населением, бережное отношение к суровой природе позволили людям жить в гармонии с собой и окружающей средой до середины ХХ в. - эпохи бешеной индустриализации и глобализации в масштабах всего мира.
Жилища, проверенные веками
Что касается крова, то и здесь таджики выработали максимально приближенные к горной среде вариабельные типы селений и жилищ, которые, как в Каратегине, Зеравшане и Ягнобе, располагаются ступенями по склонам или, как на Памире, – слитные конгломераты на относительно ровных участках.
В регионах Северного Таджикистана преобладает ковровая застройка в виде дворовых композиций в пределах махалли.
В горах Памира выработан тип жилища в виде большого, до 100 кв. м, замкнутого помещения с пятью опорами, поддерживающими ступенчатый деревянный потолок «чорхона» со светодымовым отверстием в зените.
Этот восходящий к древнеиндоиранскому прототипу дом пластично видоизменялся в пределах одной, длиной до 100 км, долины, но с большими, до 2000 м, перепадами высот.
Опасность и потенциал вершин
Об уникальности природы Таджикистана едва ли можно сказать лучше исследователя горного края академика Дмитрия Наливкина.
«Высоки плоскогорья Тибета и теряются они в облаках, но еще выше плоскогорья Памира. Не видно сверху дна Большого Каньона Колорадо, так глубоко оно врезано в землю, но еще глубже и красивее ущелье Пянджа.
Грозен Терек, ревущий в скалах Кавказа, но он детская игрушка по сравнению с Пянджем. Безжизненны и суровы тундры Арктики, но еще более безжизненны и суровы пустынные плоскогорья Памира», – писал ученый.
Горы Таджикистана – это колоссальные запасы пресной воды, ставшие в XXI веке стратегическим сырьем, это разнообразные полезные ископаемые и огромный потенциал для туризма.
Горы манят к себе высочайшими пиками-семитысячниками, гигантским – в 80 км – ледником Федченко, озерами Сарез, Искандеркуль и каскадом из семи разноцветных Маргузорских озер, стволами деревьев Равата.
Сегодня горные районы Таджикистана преобразовываются, ведутся поиски рентабельных форм хозяйствования и производств, а стратегическая автомобильная дорога Душанбе – Куляб – Хорог – перевал Кульма позволила Таджикистану выйти на возрожденную ветвь Великого шелкового пути в Китай.
Как и много веков назад, горы таят в себе природные угрозы: лавины, наводнения, землетрясения, стремительно тающие ледники.
Так, сегодня разрабатывается масштабный проект по комплексному исследованию состояния Сарезского озера, где, с одной стороны, содержится гигантский запас пресной воды, с другой – ужасающая опасность прорыва Усойского завала, грозящая смертью сотням тысяч людей.
В горах оставив сердце свое
В этом мире контрастных перепадов температур замерзший в июне за ночь ручей днем уже журчит в своем каменном ложе. Каждый ищет в этих горах что-то свое.
Как-то я встретил на горной тропе в Ягнобе у селения Бидев группу рослых серьезных эстонцев, как оказалось, ищущих снежного человека - «гуля» (от местного названия «гуль-биябан»). Я не стал их разочаровывать, ведь они проделали такую долгую и трудную дорогу.
Более прагматичные ученые-зоологи жаждут зафиксировать на фото в горах неуловимого снежного барса. Геологи ищут редкие минералы, астрономы желают максимально приблизиться к безоблачному памирскому небу, чтобы разглядеть новые галактики.
Энтомолог Леонид Каабак, обнаруживший недавно в горах Восточного Памира уникальную большую бабочку Аполлон Чарльтона, как-то написал: если до последних лет не была известна самая крупная бабочка Памира, наверное, и самые ценные богатства его недр пока не найдены.
Другие в поисках сверхострых ощущений штурмуют неприступные вершины, не оставляя попыток до самой старости и смерти.
Известный советский архитектор академик Георгий Градов в возрасте 72 лет погиб в 1984-м во время восхождения на один из пиков Памира. Перед смертью он оставил пророческие строки: «Не хочу уходить, как развалюха, в больнице, хочу умереть в горах».
Я же в этих зажатых среди скал изолированных от внешнего мира селениях с изумрудной зеленью под индиговым небом испытываю острое ощущение родины – могучей, необузданной и вместе с тем тихой и уютной.