Председатель просмотровой комиссии ФГР, начальник наградного отдела и «Почётный спортивный судья России» Геннадий Очеретин о собственной судейской карьере и гандболе в СССРрассказалв интервью «Быстрому центру».
– Российские судьи разных поколений в интервью неизменно поминают вас добрым словом. Интересно, а кто был вашим учителем?
– Я поднимался, когда были такие корифеи, как Лев Рабинович, Михаил Липов, Александр Кнышев. Учителя с большой буквы. Психологи, люди с хорошим образованием. Взять Липова – не было людей, которые на площадке возмущались бы его решениями. Он со всеми контакт находил. Помню, подходил ко мне, когда я только начинал работать: «Гена, здорово судишь, очень нравится – но забор вижу, а вот крыши при твоем судействе нет». Таким образом, в простой форме давал понять, что я не совсем прав. В своей принципиальности я немного перегибал палку, не чувствуя ситуацию вокруг.
– Объясните.
– Всегда говорил молодым арбитрам: «Прежде всего надо думать о развитии гандбола. И если команда проиграет из-за наших ошибок, то это ненормально». Потому что в зале присутствуют руководители, спонсоры, и мы не имеем права ошибаться. Я всегда вспоминаю поговорку Максимова:«Мне помогать не надо, дайте только то, что я заработал».Каждый раз пытаюсь объяснить это молодым судьям. Правда, не всегда удается.
Вообще не все со мной согласны, даже покойный Володя Гладченко однажды сказал: «Геннадий Алексеевич, вы неправильно рассуждаете. Всех интересует ситуация на площадке, а не за ее пределами». Спорить с ним не стал, но всегда надо соблюдать баланс, смотреть на ситуацию с разных сторон. И, если не считать те его слова, то конфликтных ситуаций в этом плане у меня не случалось.
– Думаю, нам стоит вспомнить о том, как вообще началась ваша дорога в гандбол.
– Сразу скажу – спорт и моя работа всегда находились в противоречии, и в семье неизменно возникали большие проблемы, если я куда-то выезжал. Покойный тесть говорил: «Опять твой поехал бульдогов гонят». На работе такая же картина.
Но давайте по порядку. Родился я в Бухаре, во время войны. Отца своего не видел, тот погиб под Сталинградом. Немецкий снаряд попал в машину, которую он вел, а машина была нагружена боеприпасами и его просто разорвало на мелкие кусочки…
После окончания школы пошел в Киевское авиационно-техническое училище. Затем служил в Козельске, потом поступил в Военную Академию имени Дзержинского. Дослужился до полковника, стал доцентом, защитив диссертацию, получил ученую степень кандидата технических наук.
Гандбол же начался у меня в Козельске. В армии спорт всегда приветствовался. В ручном мяче 11 на 11 очень хорошая должна быть физическая подготовка, а она имелась – я с детства чем только не занимался: футболом, волейболом, баскетболом, троеборьем и даже борьбой. Считайте, без спорта жить не мог.
В том же Козельске начал играть и 7 на 7. В Академии нас тренировал Евгений Михайлович Галактионов – председатель Всесоюзной коллегии судей. Лучших потом взяли в ЦСКА: Виталия Иванова, Мишу Луценко, Леню Столярова, меня тоже...
Армейский клуб толькоформировался, тренировал его Николай Клусов. А он же легкоатлет. И потому мы все очень здорово бегали спринты – от 30 до 100 метров. Но гандбольным результатам, признаться, это мало помогало.
При Владимире Ковалеве, который помогал Турчину со сборной, начали уже помаленьку набирать форму. Иванов – мой будущий напарник по судейству, кстати, забросил первый мяч в истории ЦСКА.
В команде был полтора года, параллельно учился, но совмещать, конечно, было сложно. Уедешь на месяц на сбор – и в Академии тут же начинаются проблемы. Так что гандбол пришлось бросить.
Но спорт такая штука, что притягивает к себе. Вы думаете, я судьей стал потому, что так сильно люблю это дело? Нет. Просто хотелось оставаться в игре.
Вначале мы с Ивановым получили республиканскую категорию. Всесоюзную давали только через пять лет, но для этого надо было судить игры высшей лиги чемпионата СССР. Ее я получил в 35 лет.
Судил большей частью женщин, потому что мы с Ивановым оба военные. А у мужчин в «вышке» армейских команд было много. ЦСКА, а еще армейцы Минска, Киева и Львова. И судить мы могли матчи только между ними. Если тот же ЦСКА встречался, например, с МАИ или с Запорожьем, то судьи назначались уже гражданские. Решение это, конечно, странное, но спорить с ним было нельзя.
ЦСКА против минского СКА – это всегда битвы, очень тяжелые матчи. У москвичей был такой руководитель, как Юрий Предеха, который мог ворваться к нам в раздевалку и начать кричать – мол, что вы там чего-то пытаетесь… Хотя мы ничего никогда не пытались. Но обстановку он умел создать тяжелую.
Потом Минск начал доминировать, Миронович сделал команду, которая выигрывала все, кроме первенства Вооруженных сил. Потому что там была совершенно другая обстановка. Законы чуть-чуть иные.
– Расшифруйте.
– Ну смотрите – 4 команды заграничные, это Северная, Южная и Центральная группы войск, а также Группа советских войск в Германии. И если ты не выиграл этот самый главный армейский чемпионат, то гандбольные команды этих групп могли разогнать. А минским армейцам было до фонаря, первыми они станут или последними.
Между командами групп войск был определенный договор, очередность соблюдалась. И они обязательно занимали первое или второе место. Мои учителя лежали на пляже вместе с женами, а мне как молодому и энергичному доверяли судить. Результат игры был предрешен, мое участие не имело никакой роли. Я был статистом.
– Но каково же им быть…
– Ну что вы, я был дико доволен, что доверяли такие игры. В военном гандболе свои правила.
– Слышал, на таких турнирах судьям делали хорошие подарки.
– Это слухи! Нам точно ничего не доставалось, если подарки и заносили, то руководителям.
– «Ну тогда берите свисток и судите сами, раз такие умные». Современная молодежь, уверен, смогла бы себя отстоять.
– Они, понятно, совсем другое дело. А я с 17 лет в армии и, если мне начальник сказал, что так правильно, значит, спорить не буду. Никогда не вступал в противоречия. Раз тебя с юности учат, что красное – это белое, а синее – это черное, то так и есть.
– И неужели никогда не хотелось это оспорить и кого-нибудь куда-нибудь послать?
– Не понимаете вы меня. Я искренне считал, что это правильно. Тогда была совсем другая система воспитания. Мы были самые великие и самые счастливые.
– Но как же тогда быть с вбегающим к вам Предехой, представлявшим не кого-нибудь, а ЦСКА?
– Тут просто, Иванов был полковником. И он его просто выгнал. «Товарищ подполковник, выйдите из раздевалки». Так что развития все эти конфликты не имели.
Иванов вообще не позволял никаких оскорблений, он мог и Максимова в сторону оттянуть. Тот всегда любил вмешаться в судейство, встать где-нибудь у бровки и начать подкалывать. Иванов мог остановить игру, подойти к нему и отправить на трибуну.
А вот Миронович себе такого никогда не позволял. Во-первых, он был рассудительный, во-вторых, он и так мог авторитетом давить. По тем времена команда у него была просто ураган. Тучкин – это уже вторая волна. А в первой был, например, Леня Гуско. Уникальный парень, выходил на площадку в самые трудные минуты. Или в линию сбросит, или сам забросит пару мячей пушечными бросками. Хотя у Мироновича всегда хватало выдающихся мастеров, многих из которых он довел из школьной команды до уровня игроков национальной сборной.
А все потому, что обладал чутьем на таланты. Да и не только он. Помню, когда появился Торгованов, у меня сынок учился в суворовском, ну и я часто в Питер ездил. Ну такой он был корявый, мяч поймать не мог, но ведь кто-то же увидел будущий бриллиант! И не только отыскал, но и огранил…
– В женском гандболе, уверен, судейство было более проблемным. Один Турчин чего стоил.
– Вот как раз он особо и не хамил, разве что любил часто кричать:«Пробежка, пробежка!»Но с ним были хорошие отношения, Игорь Евдокимович любил приглашать нас в свою киевскую квартиру. Привез даже нам с Ивановым по адидасовскому костюму, я в своем лет десять проходил.
– Мудрый наставник.
– Вот не знаю, по какой причине он так поступил. У него была такая команда, что без проблем обыгрывала всех. А к нам он почему-то относился с большим уважением.
А вот Леонид Ратнер и Леомарк Невядомский были проблемными. Дато Данелия рассказывал в интервью БЦ, как я уже собрался наказать Невядомского – и тот буквально пополз ко мне на коленях, мол, Геночка, за что ты меня так не любишь? И я запрятал тогда свою красную карточку. Берегово, была там команда, тренировал еще один, мат-перемат все время стоит на площадке. «Претуленко, ты что, сюда … приехала или играть?» Телевизионщики ко мне в перерыве подходят, до каких пор он тут будет так на весь зал хамить?» Я ему говорю: «Еще один мат – и даю красную». Он, конечно, не выдержал, вскоре снова ругнулся. Я к нему, он убегать. Догнал на выходе из зала и показал красную карточку!
Если придерживаться правил, то я не имел права этого делать. Красная дается или на площадке, или в зоне запасных. И кстати, по тем временам доказать что-то такое было невозможно, это ж только сейчас все пишется. Хотя гостренер Александр Кожухов всегда активно вел борьбу против мата. Помню, Шияна остановил: «Валя, ну до каких пор это будет продолжаться? – «Алексеевич, побойся Бога, я вообще никогда не ругаюсь!» Это та категория людей, которая разговаривает матом и этого абсолютно не замечает.
– Положим, Турчин тоже ангелом не был.
– Он в основном жену гонял. Помню, кричал: «Зина, я тебя…» На что та спокойно отвечала: «Придем домой, там поговорим».
– Да уж, загадочная Претуленко, судя по всему, так ответить тренеру из Берегова не могла.
– Нет, там отношения совсем другие были. Хотя надо понимать, что всегда была категория игроков, которые и сами могли отправить тренера по любому адресу. Но на них, как правило, и не кричали. А вообще мы с тренерами жили дружной семьей. Постоянно играли в футбол или в баскетбол: тренеры против судей. У нас антагонизм был только на площадке.
– Интервью Семена Полонского про Олимпийские игры-1980 читали?
– Я не только читал, но и участвовал в них, отвечал за информационное обеспечение. Если вы о деньгах, то это было. Я сам сдавал 50 рублей. Но не на подкуп судей, а чтобы накрывать столы для руководства. Потому что других денег не было.
Но после того, как один из наших известных тренеров написал заявление, то моего напарника Иванова как председателя коллегии судей, собиравшего деньги с арбитров, вызвали в прокуратуру. Он все деньги отдал и на этом история закончилась.
Мы ничем противозаконным не занимались, Кожухов официально говорил, куда эти деньги пойдут.
– По-другому нельзя было?
– Я в этом деле дилетант. Но, так понимаю, государство на это дело деньги не выделяло, а банкеты и послематчевые встречи требовали определенных трат. А куда эти деньги на самом деле уходили, не знаю. Но участвовали все, республики присылали вино, коньяк, кто что мог.
– Короче, нельзя быть в спорте честным до конца.
– Если так посмотреть, мне выдали рубашку и майку с эмблемой Игр, они практически стоили тех же денег. Я не думал о том, что кто-то может на этом нажиться. Для меня даже было удивительно, что все до прокуратуры дошло.
Во время союзных туров судей обязательно куда-то вывозили, кормили-поили. Сегодня-то есть понятие спонсора, а раньше деньги ниоткуда не капали. Да и нам за судейство тоже не платили. Только 2.60 командировочные.
– Прямой намек на то, что можно и простимулировать…
– По союзным временам такого не было. Это потом уже, когда у клубов деньги появились… Но я считал, что ни к чему хорошему это не приведет. Например, сегодня судье дали деньги, а следующую игру тренер этой команды считает, что он легко выиграет и сам. А судья-то уже приучен и ждет!
– Есть в нынешнем гандболе что-то, что вам не нравится?
– Не то что не нравится, сам гандбол стал другим. Раньше в Тбилиси играл Церцвадзе, и он один собирал целый зал. В каждой команде была личность, на которую ходили. Впрочем, на футбол или хоккей сегодня ведь тоже меньше ходят…
Еще какой момент, смотрите: сегодня закончилась тренировка – и через три минуты в зале никого нет. А раньше люди в очереди стояли, чтобы бросить по воротам. Каждый старался быть лучше, чем другой. А сегодня каждый хочет получить больше, чем другой.
Самое обидное, что игрок, получающий приличные деньги, уже считает себя великим. Он не думает о том, что плохо играет. Он действительно думает, что великий!
В Москве вообще спад очевидный, было три команды, одна, наконец, возродилась, спасибо Сергею Николаевичу Шишкарёву, и сейчас всерьез претендует на золотые медали.
Но ЦСКА еще не сформировавшийся клуб, который способен выигрывать длительное время, как «Чеховские медведи».
Вообще у каждого времени свои герои. Женщина, с которой я сейчас живу, говорит: «Забудь то, что было. Молодежь сегодня другая».
И я убеждаюсь, что она права. Мои дети, которых я воспитывал так, как хотел сам, выросли, где-то мы понимаем друг друга, а где-то совсем не понимаем. Где уж тут говорить о других, если со своими так…
– И все же вы сегодня – счастливый человек?
– Знаете, я тяжело переживал смерть жены. Год никого не пускал в ее комнату. А потом отпустило…
Хотя счастливым себя только дурак может считать. Счастье не может быть постоянным, оно чувство мимолетное. Но бывают такие моменты, конечно!
Я в свои 80 лет стараюсь работать, без этого никак нельзя. В ФГР я председатель просмотровой комиссии. Если появится жалоба или что-то в таком духе, то подключаю членов комиссии, и мы делаем пошаговый анализ. А еще я начальник наградного отдела и единственный в стране гандбольный арбитр, который носит звание «Почетный спортивный судья России».
– Это круть на самом деле!
– Что еще… Каждое утро делаю зарядку. Занимаюсь физическим трудом. Хотя постоянно тянет к компьютеру. Особенно политические проблемы. Но я никогда не лежу и не сижу, обязательно что-то делаю. Стремлюсь идти вперед, хотя это не так-то уж и легко делать. Но стараюсь…
Сергей Щурко / «Быстрый центр»
Фото: «Ростов-Дон», Дмитрий Марочкин / «Астраханочка», личный архив Геннадия Очеретина, Василий Пономарёв / ФГР