Среди предметов, имеющих наряду с утилитарной ценностью и некую, едва ли не большую, — символическую, несомненно, находится шаль. Да, кто не знает вот это: «вы накинете лениво шаль испанскую на плечи», «на прощанье шаль с каймою ты на мне узлом стяни», «гляжу, как безумный, на чёрную шаль» — и много всего ещё поэтического. Если же прозаические произведения полистать, то … можно ещё более утвердиться во мнении, что шаль в течение более чем двух столетий была для женщин чем-то большим, чем кусок ткани, которым можно утеплиться.
Пашмина махараджи, шаль для Жозефины
По, так сказать, традиции: «все лучшее — мужчинам» — первыми утепляться шалями начали они. Справедливости ради надо сказать, что и большая часть труда при создании кашмирских шалей — с них-то всё и началось — также доставалась им. Конечно, пряжу в ледяной воде горных озёр отстирывали и узоры вышивали совершенно не те мужчины, что утеплялись и украшались тончайшими кашмирскими пашминами, — шали эти были очень дороги, но они того стоили, хотя раджи относились к ним с беспечностью людей, не знающих счёта ни подданным, ни золоту.
В Европу кашмирские шали попади через Египет, возвращаясь из египетских походов, Наполеон привёз их в подарок Жозефине, и новый предмет гардероба был оценён не только ею: в тончайшую и одновременно тёплую шаль можно было кутаться, сохраняя изящность силуэта. При моде на платья легчайшие платья ампир шали тем более пришлись кстати и вскоре имелись в гардеробе чуть ли не каждой француженки, пусть и не настоящие кашмирские. До России модная новинка добралась быстро, историки моды считают, что случилось это при императоре Александре I, а Николай I преподносил супруге шали одну за другой. Наверное, по извечной русской традиции императоры предпочитали баловать жён заграничными подарками, но уже во втором десятилетии девятнадцатого века в России производили красивые и качественные шали. База для производства была заложена ещё Петром I, который начал развивать в России производство тканей, в том числе шелкоткацкое производство.
Статусный предмет
Шали носили и «благородные», и простолюдинки, благодаря такой популярности коллекция шалей в областном краеведческом музее достаточно богата: более восьмидесяти экземпляров, и далеко не все из них принадлежали дворянкам.
«Местные жители в зимнее время уходили на заработки (в отход) в различные города, в том числе и в Москву, откуда привозили домой подарки: «турецкие» и «французские» платки и шали лучших отечественных мануфактур», — рассказывает заведующая отделом областного краеведческого музея Светлана Горбунова.
Шаль была предметом статусным, поэтому в 1830 году был принят закон об их клеймении. Оно давало некоторые преимущества, в том числе позволяло уберечь оригинальный рисунок шали от пиратского копирования, если говорить современным языком, но обязательным не было, и даже известные мануфактуры далеко не всегда ставили на свою продукцию специальное клеймо. Музейные работники и историки об этом сожалеют — при отсутствии клейма почти невозможно точно определить, где произведена та или иная шаль, что для исследователей нередко представляет значительный интерес.
«Если же клеймо есть, такие вопросы не возникают: по закону оно должно было содержать имя и фамилию фабриканта и место нахождения фабрики», — рассказывает Светлана Горбунова.
Клеймо обычно имело вид штампа на ткани, но могло быть пломбой, прикреплявшейся к шали. Такие пломбы с клеймами встречаются чрезвычайно редко, да и в целом «шалей с документами» в музейных коллекциях, даже в Павловопосадской платочной мануфактуре, имеются
единицы. И в тамбовском музее они есть.
Один из самых старинных экземпляров в музее — произведённый в первой половине XIX века полосатый шёлковый платок: светло-коричневые полосы чередуются с полосами гирлянд цветов, края украшены бахромой. C изнанки в одном углу есть круглое клеймо с изображением двуглавого орла под короной и надпись: «МОС: ГУБ: БОГОР. У:/ ФРЯНОВСКОЙ ФАБ:/ БРАТЬЕВЪ / ЕФИМОВЫХЪ». Изображение орла на клеймах фабрики в разные годы было разным, и по виду этого можно датировать платок сороковыми голами позапрошлого века, рассуждает Светлана Горбунова.
Два года на производство
У тамбовчанок, как во всей России, наибольшей популярностью пользовались узорные шерстяные шали. Русские шали по качеству, изяществу узора и расцветке ничуть не уступали заграничным. Лучшие шали тогда делали на фабриках В. Елисеевой, существовавшей с 1813 года, Н. Мерлиной, которая занималась этим производством с 1800 года, а также её братьев Григория и Дмитрия Колокольцевых, на мануфактурах которых производили шали и платки, зачастую превосходившие по качеству европейские.
Шали из мастерских Мерлиной и её братьев именовались колокольцовскими. В отличие от восточных и европейских русские шали были двусторонними, их ткали из козьего пуха в технике паласа. Лучшие шали ткали до двух с половиной лет. Но и стоили они немало — в первой четверти XIX в. стоимость доходила до 12—15 тысяч рублей.
Технология производства была особая: кайму и середину ткали по отдельности, а потом сшивали, причём и кайма могла, в свою очередь, состоять из множества фрагментов. Разумеется, такая вещь была очень дорогой, и со временем стали применять более дешёвый способ нанесения узора — набойку. Дешевизна его относительна, т.к. процесс набойки был долгим, многоступенчатым и трудоёмким. Узор разбивался на четыре, шестнадцать и т.д. частей, для каждой делалась деревянная форма из твёрдого дерева, краска наносилась в определённой последовательности несколько раз, а иногда доски накладывали до 400 раз. Мануфактура Павловского посада — самый известный пример производства набивных шалей и платков, причём принцип художественного решения остался прежним.
«По художественному решению набивные шали близки к тканым ковровым платкам, которые, как правило, были квадратными и полностью, за исключением центра, заполнены узором, чем отличались от восточных шалей, прямоугольных и украшенных по краям», — рассказывает Светлана Горбунова.
В коллекции краеведческого музея есть шаль с клеймом фабрики Лабзина. Это шаль с восточным узором в виде «огурцов» и миндалевидных медальонов, которые занимает почти всю площадь шали, только в центре есть свободное место. Клеймо, придающее шали особую историческую ценность, находится с изнанки, сделано коричневой краской, в нём читаются слова: сверху «ФАБРИКИ», внизу — «Я. ЛАБЗИНА» — между словами в центре овала дата «1889». Такое клеймо действовало до 1893 г. Самые ранние изделия с марками этой фабрики относятся к семидесятым годам позапрошлого века, наносились эти клейма в разное время и разной краской. Мануфактура же была основана в 1795 г. крестьянином села Павлово Иваном Дмитриевичем Лабзиным, с начала XIX в. здесь выпускали тканые шёлковые платки, хлопчатобумажные и шёлковые ткани, а с конца 1840-х — начала 50-х гг. шерстяные платки.
Кумачовая роскошь
Говоря о шалях, несправедливо будет обойти вниманием обычные хлопчатобумажные платки. В отличие от шали, не зафиксировано точное время, когда их начали носить. А когда в моду вошли шали, такие платки «подражали» шалям в узоре и в украшениях, которые женщины делали по своему вкусу, когда обрабатывали края платка — они обычно продавались «на метр». При подрубке краев нередко страдали клейма, нанесённые на фабриках, ведь об интересах современных историков женщины не задумывались. В коллекции музея сохранились хлопчатобумажные платки знаменитой Трёхгорки, а также мануфактуры П. Котова, изделия которой в своё время не уступали ей по качеству. Один из котовских платков музей приобрёл в семидесятые годы прошлого века в Тамбове у пожилой женщины, которая ранее жила в Липовице.
Шаль — атрибут романтический, а вот кумачовый платок вызывает совсем другие ассоциации. Но вовсе не только комиссарши в кожаных куртках носили кумачовые косынки. Они были любимы крестьянками всей, ещё дореволюционной, России. А делали их на Барановской мануфактуре в селе Карабаново Александровского уезда Владимирской губернии, называли же такие платки в народе «французские», «заграничные», «ализариновые». Достаточно долго они были своего рода предметом роскоши для бедняков: хлопчатобумажная ткань, простой ситец, была привозной, а узор набивался вручную при помощи досок — «манер». С середины XIX в., когда ситценабивное производство стало механизироваться, стоимость платков понизилась, способствовало этому и использование синтетических красителей, а ализарин — один из них. Ранее же ткани окрашивали, в частности, мареной, дающей оттенки от розового до бордового, и для производства этого растительного красителя владелец Барановской мануфактуры в 40-е годы XIX века купил плантацию этого растения, причём не где-нибудь, а под Дербентом.
Слингобабушка
Шали с момента появления в гардеробе европейских женщин переживали взлёты и падения популярности. Возможно, первый успех, когда о женщине даже говорили, что она не «хорошо одета», а «хорошо задрапирована» (шалью, разумеется), модные журналы публиковали варианты таких драпировок и был сочинён особый танец с шалью, па-де-шаль, уже не повторится. Впрочем, можно попробовать в индивидуальном порядке. Раньше модницы носили шаль, к примеру, так: один конец шали обворачивали вокруг кисти руки, укладывали на плечо, при этом второй конец опускался по середине спины почти до земли, а чтобы шаль лежала лучше, в уголки или в кисти на уголках пришивали или вплетали металлические шарики. Со временем шаль стала не только изысканным аксессуаром, но и утилитарным предметом, к примеру, уже в начале XX века шали использовали для переноски детей, и шаль смело можно назвать бабушкой слинга. Но, кажется, павловопосадский вариант всё равно заметнее.