Софья Лебедева — 29-летняя российская актриса, у которой на счету уже три международных проекта, два из которых вышли в 2023 году: фильм «Тетрис» на Apple TV+ и «Викинги: Вальхалла» на Netflix. Редактор Forbes Woman Когершын Сагиева поговорила с Софьей о специфике работы с мировыми продакшенами, разнице актерских школ и о том, почему в ее карьере невозможное стало возможным
Софья Лебедева — российская актриса, родилась в Обнинске, в детстве занималась художественной гимнастикой и играла в любительском театре. Окончила школу-студию МХАТ. Снималась в проектах «Бывшие», Start (2016–2021), «МакМафия», Би-би-си (2018–2020), «Последний министр», Кинопоиск (2020), «1703», Okko (2022), «Викинги: Вальхалла», Netflix (2023), «Тетрис», Apple TV+ (2023). Участвует в инклюзивном спектакле Театра Наций «Прикасаемые».
— Как вышло, что вы выбрали именно актерскую профессию, будучи человеком, родившимся в семье инженера и физика?
— Да, мама — инженер, папа — физик. На самом деле, несмотря на то, что напрямую у меня в семье никто не связан с творчеством, все очень творческие. Моя мама приобщала детей (нас трое) к искусству. Мы всегда рисовали, лепили, что-то еще делали. А папа говорил, что математика и физика — это абсолютно такое же творчество, просто чуть с другой стороны.
— Фильм «Тетрис» именно про это: советский математик создает игру.
— Только главный герой фильма Алексей Пажитнов не на работе это делал. Он в свободное время создал игру, за которую потом все борются в фильме. У меня в детстве был «Тетрис», я его очень любила и играла в него.
— Вам как зрителю понравился фильм? Съемки одно, а просмотр — совсем другое.
— Посмотрела на одном дыхании. Я была на связи со всеми: с Никитой Ефремовым (играл в «Тетрисе» изобретателя Алексея Пажитнова), с Игорем Грабузовым (играл сотрудника КГБ). Мы все друг другу писали, сразу созванивались. После фильма остается послевкусие — длительное, положительное, созидательное.
Финальный вариант «Тетриса» достаточно сильно отличается от первоначального сценария, но это частая практика. Они доснимали кусочки, о них я не знала даже во время озвучки. Кстати, процесс озвучки «Тетриса» был устроен абсолютно фантастически: я уже находилась на съемках «Викингов» в Ирландии, звукорежиссер — в Америке, а режиссер — в Шотландии. И мы как бы со всего мира собрались, чтобы озвучивать наш фильм.
— Фильм отчасти мрачный, он воссоздает ощущение жизни за железным занавесом.
— Да, мы изучали эпоху, погружались, но фильм все-таки не документальный. Многие сейчас спрашивают, почему Советский Союз в «Тетрисе» такой серый? Ответ — потому что это широкий мазок, это, если хотите, импрессионизм. Серый цвет несет определенное настроение. Ближе к концу цвета меняются. Появляются надежда, полет, свобода.
— Вы играете в «Тетрисе» переводчицу Сашу, сотрудницу КГБ — как вам такая роль?
— Фильм основан на реальных событиях. У Хэнка Роджерса (геймдизайнера и предпринимателя) действительно была переводчица. Но персонаж частично выдуманный. Он помогает сценарию развиваться. Я называю его «киндер-сюрприз», потому что никто не ожидает, конечно, что моя героиня — агент КГБ. Так и было задумано, режиссер мне все время говорил, что никто не должен догадаться. Люблю эту роль. Считаю, что она — одна из самых интересных в проекте, потому что в ней есть переворот на 180 градусов. Для актера это счастье.
— Чем принципиально отличается работа в голливудской команде?
— Там нет переработок. В России иногда смена длится по 14–16 часов, и многим переработки не оплачиваются, например, гримерам. Еще в голливудской команде я не увидела иерархии. Отношение к водителю абсолютно такое же, как к главному оператору и так далее. Необычно, что смена начинается в 4–5 утра. Поскольку сериал «Викинги: Вальхалла» мы снимали в Ирландии, то я встречала рассвет со всей съемочной группой где-то на природе, в лесах, на водопадах. И это работа называется? Спасибо большое!
Думаю, главное отличие — это шоураннерство, система, которая у нас только появляется. В одном сезоне «Викинги: Вальхалла» восемь серий, и каждые две снимает новый режиссер. Важно, что это две женщины и двое мужчин, чтобы было гендерное равенство. Режиссер отвечает только за свои серии. Поэтому больше всего про роль я разговаривала с шоуранером Джебом Стюартом, он очень крутой, делал «Крепкий орешек». По поводу человеческого фактора: если кто-то в общении повышает голос или неуважительно относится к сотруднику на площадке, то этого человека могут очень легко уволить.
— А как же распространенное мнение, что если режиссер на тебя не накричал, то ты не сыграешь?
— На зарубежной площадке — абсолютная тишина. Там никто не общается не по делу, все сконцентрированы на съемках. Я не согласна, что нужно кричать, чтобы что-то получилось. Я против этого.
С другой стороны, в России больше тепла и душевности на площадке. Мне кажется, это в нашем менталитете: помимо того, что мы работаем, мы еще дружим. Поэтому атмосфера у нас более теплая. Там она более строгая, ответственная, больше концентрации, механистичности.
— Как создаются те или иные сцены при гигантском бюджете?
— Иногда просто челюсть отвисает от масштаба. В «Викингах» по сценарию мы движемся на гигантском корабле по маршруту «Новгород — Константинополь», поставленном на огромные сани, так как дело происходит зимой. И для нас реально был построен этот корабль на санях — машина на колесах. Лошади как будто бы нас тянули, но на самом деле чудо-механизм ехал сам. Корабль-машина не был просто декорацией, он был детализирован: талисманы, меха — произведение искусства само по себе. Или в «Тетрисе» — павильон, в котором снимали главный офис. Каждый стол — на нем лежат ручки советские. Это все нюансы, детали, которые не обязательно попадут в кадр, но могут быть видны.
— Что еще рождает правдивость картинки и повествования?
— Подготовка актера. Репетиции. Читки. Для съемок в «Викингах: Вальхалла» мы всей командой учились грести правильно (тоже на корабле), у меня было много занятий по верховой езде и по стрельбе из лука. В одной из сцен я скачу на коне и горящими стрелами из лука стреляю. Как это можно сыграть, если это абсолютно автоматические движения? Не получится имитировать, видно будет в кадре, что я не умею этого делать. Подготовка была очень серьезная.
— Можете ли вы, анализируя свой личный опыт, рассказать, чем отличаются российская и западная актерские школы?
— Русская школа — это все-таки театральная школа. Нас в театральном вузе не учили работать с камерой. Но это мелочь. Более серьезное отличие — на Западе почти каждый актер работает с коучем. Я сейчас работаю с голливудским коучем. Мы с ним полностью разбираем роль — не то чтобы я не могла это сделать сама, но он мне помогает. Соответственно, процесс создания роли — это ответственность самого актера. И так как я прихожу на съемочную площадку полностью готовая, то мы не тратим время на обсуждение моей роли, а режиссер только направляет.
В России иначе, поскольку, опять же, у нас сильна театральная традиция, — режиссер разбирает с тобой роль. Это не лучше и не хуже, это по-другому. Я точно знаю, что мое образование школы-студии МХАТ — глубокое, сильное. Я знаю, как создавать персонажа по крупицам, что такое ядро роли. Но западные артисты, с которыми мы работали, тоже были сильные.
В целом, я не почувствовала большой разницы. В Голливуде многие работают по системе Майзнера (сейчас я тоже ее изучаю). Ее фундамент — это система Станиславского, но Майзнер развил ее, адаптировал, в том числе, для кино. На самом деле все системы в чем-то похожи. Но мне кажется, что в актерском арсенале (вообще в арсенале творческого человека) должно быть несколько систем. Это как знать несколько языков.
— Как вы думаете, почему российские артисты, имея сильную актерскую школу, не покорили Голливуд?
— Я не могу сказать что в Голливуде нет русских актеров. Потому что есть Юра Колокольников (в сериале HBO «Игра престолов» — один из персонажей четвертого сезона, — Forbes Woman), или [оператор] Ксюша Середа (работала в том числе над сериалом Last Of Us, — Forbes Woman), или роли Алексея Серебрякова. Русский талант ценится. Но из-за языка возникает много вопросов, потому что если актер говорит с акцентом, то он может играть только русских.
— Почему-то считается, что актерская карьера — это прохождение через испытания. Вам это знакомо?
— Конечно, я не могу сказать, что моя карьера — это постоянное движение вверх, график кривой. Он и вниз идет, и наверх, и в сторону. У любого актера всегда есть простои, терзания, что-то не получается. Мне кажется, все в какой-то момент думали: «актер ли я вообще, для меня ли это». Это нормально. Думаю, меня сформировало то, что в детстве на протяжении 10 лет я занималась художественной гимнастикой. Спорт закаляет личность. Дух соревнования, дух конкуренции, умение преодолевать трудности и идти вперед — это во мне оттуда.
— Расскажите подробнее про вашу карьеру и о том, когда и как она шла вверх?
— С 11 лет я играла в любительском театре. И там был педагог, который в меня очень верил. Думаю, важно встретить того человека, который скажет «у тебя получится». Потом я поступила в театральный вуз, в школу-студию МХАТ, закончила. Получила во время обучения как лучшая студентка «Золотой лист» — это премия за лучшую женскую роль.
После училась в Амстердаме, в Вене, в Берлине, чтобы расширять свое мировоззрение, чтобы иметь ощущение внутренней свободы, это важно для творчества.
Дальше появились такие проекты, которые и стали «верхними точками» в этом кривом графике, — «А зори здесь тихие», тогда же иностранный агент увидел меня в артхаусе «Параллельные прямые пересекаются в бесконечности». Это был мой первый проект после школы-студии МХАТ. У меня там небольшая роль, но она глубокая. Он меня заметил, дальше мы связались и начали работать. Потом — «Бывшие», и затем меня утвердили в «Макмафию».
— Каково это — пройти свой первые международные пробы?
— Я не могла поверить, что меня утвердили, потому что это было за рамками моих представлений о возможном. Когда мне позвонили, помню, что просто орала в окно: «Да!». Когда меня утверждали в «Тетрис» или в «Викинги: Вальхалла», я спокойнее реагировала, кроме того, что это большая радость, это огромная ответственность. Я сразу собиралась внутренне, как в спорте перед соревнованиями.
— Если говорить о российских премьерах — скоро выйдет сериал «Открытый брак». У вас сложилось какое-то мнение о том, возможны ли открытые браки?
— Наш проект ставит вопрос — он не дает ответов. Каждый для себя найдет свой ответ. Я пока не нашла, я не знаю. Мне очень хочется верить в моногамию. Но кажется, что долго быть вместе тоже сложно. Институт брака развивается и меняется. Не понятно пока как, но он не может быть константой. Мы меняемся. Время меняется. Поэтому пока вопросов очень много.
— Еще вы играете в театре в спектакле «Прикасаемые». Расскажите о нем.
— Этот документальный спектакль про слепоглухоту. Актеры, с которыми мы играем, талантливейшие, они не видят и не слышат совсем, вообще. Они на жестовом языке рассказывают свою историю, а мы это вербализуем. До того, как я начала играть этот спектакль, вообще не знала, что человек без зрения и слуха может вообще как-то жить. Мне казалось, это приговор. У меня во время работы над спектаклем появилась подруга Ира Поволоцкая — она слепоглухая, но при этом она художник, актриса, танцовщица, поэтесса и психолог. Если Ира возьмет вас за руку, то она расскажет, какой вы. То есть, потеряв слух и зрение, она развила в себе интуицию. Один из ее текстов в меня так сильно попал, что захотелось его прочесть и сделать коллаборацию, мы сняли клип, где я чтец, а Ира танцует. Она невероятная абсолютно.
— Насколько я знаю, вы помогаете бездомным собакам.
— Собаки — часть моей души. У меня есть собака, пудель. И я на самом деле почти не занимаюсь волонтерством в Москве, потому что у меня нет времени из-за съемок. Иногда езжу в приюты, покупаю корм, перевожу деньги. А в Ирландии, когда я жила там больше полугода, то брала на передержку животных — у меня жили бездомные собаки, пока им искали хозяев. За все время было семь питомцев. То есть я находила любовь в собаках. Они меня очень поддерживали. Я ведь была вдалеке от своей семьи — и они были моей семьей в тот момент.
— Завершая разговор хочется спросить об актуальном для многих сегодня. Как вы думаете, строительство международной карьеры — это удача или целенаправленное движение?
— Оказаться в нужное время, в нужном месте — это все. Не только для актера, мне кажется, для всех. Но важно быть готовым, когда выпадает шанс, не упустить его. Допустим, появляются пробы в зарубежный проект, но если у тебя нет соответствующего уровня языка, ты не можешь на нем играть. Это будет препятствием. Поэтому удача — да, но при этом важна работа над собой. Нужно быть в форме, в тонусе, верить в себя.