«Мы не жалуемся». Зампред по ЖКХ — о критике Гурулева и о том, почему Забайкалье не уникально в своих проблемах

И. о. заместителя председателя регионального правительства Алексей Сергейкин, приехавший из Красноярского края в самом начале отопительного сезона, курирует в Забайкалье, пожалуй, самые сложные направления: ЖКХ, энергетику, связь и цифровизацию, также в сферу его полномочий входит Министерство природных ресурсов и Департамент по гражданской обороне и пожарной безопасности. Он необычно для членов нашего правительства публичен и готов давать комментарии и по непонятной пока для большинства газификации, и по уборке снега в Чите, и по проблемам жителей Вершино-Дарасунского, где вскоре затопят шахты. Редактор «Чита.Ру» Андрей Козлов в ходе первого большого интервью издания с Сергейкиным пытается выяснить мотивы его приезда в Забайкалье и видение самых масштабных проблем, которые новому вице-премьеру придется решать в кратчайшие сроки.

Ниже приводится отредактированная расшифровка «Редколлегии» от 22 марта.

«В один прекрасный летний день раздался звонок»

— Вы к нам приехали в сентябре 2022 года. Полгода уже отработали. Как так вообще получилось, что вы оказались в Забайкальском крае?

— Я приехал из Красноярского края, из закрытого города Железногорска, это город Росатома (российский государственный холдинг, объединяющий более 400 предприятий атомной отрасли, в частности, в него входит ППГХО в Краснокаменске. — Прим. ред.). Я там вырос в прямом и переносном смысле — и как человек, и как профессионал, там и карьера моя складывалась. Я долгие годы проработал в Росатоме на одном из его предприятий. В один прекрасный летний день раздался звонок.

— Всегда интересно, кто звонит.

— Вы же понимаете, что, как в любой истории, это происходит в несколько итераций. Сначала просто звонят какие-то девушки, спрашивают, готов ли я поговорить об этом вообще. Потому что, сами понимаете, Забайкальский край — это, условно говоря, не Крым, не Московская область и даже не Краснодарский край. Для многих это, конечно, сразу является отсекающим фактором.

— А для вас?

— Для меня не стало, как практика показала. Не скрою, сомнения были, конечно. И семья, скажем так, не сразу приняла мой выбор.

— То есть цепочка: девушка — Цикунков — губернатор? Или как это происходит?

Депутат Госдумы Андрей Гурулёв назвал виновным в оттоке кадров из правительства Забайкалья Антона Цикункова, который, по его словам, руководит кадровой политикой. Это заявление Гурулев сделал после череды отставок, которая прошла в апреле: ушел с должности заместитель министра образования и науки Евгений Егоров, свой пост покинула и заместитель министра физической культуры и спорта региона Елена Борисова, кроме того, ушел исполняющий обязанности заместителя председателя правительства региона по строительству Альберт Мусифуллин, проработавший три месяца. В конце апреля стало известно, что Цикункова отстранили от работы.

— Ну примерно так.

— Вы с семьей переехали к нам?

— Сначала я приехал один, на новогодние праздники я привез сюда семью, не всю, старший ребенок учится в Москве, младшие с нами.

— Квартиру сняли?

— Снять квартиру в Чите — это прям такой квест, как оказалось. Для меня большое удивление было от стоимости недвижимости и в части купли-продажи, и в части аренды. Ну и вообще рынок достаточно узкий оказался. Плюс я не один. Одному, конечно, попроще, а с разнополыми детьми достаточно проблематично. Сейчас мы нашли квартиру, живем, как мне говорили коллеги, в обкомовском доме, у нас на родине квартира тоже примерно из той эпохи. Поэтому нам это близко было: лифта нет, четвертый этаж — лишняя физкультура.

«В ЖКХ мы тушим пожар»

— Вы приехали с корабля на бал, за вами следом приехал один из ключевых для вас, наверное, министров, Алексей Головинкин (приехавший из Карелии министр ЖКХ Головинкин был назначен в сентябре 2022 года, тогда же прошло назначение Сергейкина. — Прим. ред.). Что вы увидели на месте? Насколько сфера ЖКХ была проблемным хозяйством?

— ЖКХ — это проблемное хозяйство везде. И Забайкальский край не уникален в этом смысле. Где-то лучше, где-то хуже. Но в целом, действительно, у нас в стране, к сожалению, жилищно-коммунальное хозяйство находится в достаточно разобранном состоянии.

Мы приехали в момент, когда отопительный сезон уже начался, подготовка к нему прошла без нас. Поэтому, собственно говоря, до сегодняшнего дня мы на ситуацию в части прохождения отопительного периода влияем только так, как будто тушим пожар. Но тем не менее время, пока он идет, — это время для нашей подготовительной системной работы, чтобы какие-то шаги предпринять уже в межотопительный период, чтобы постараться минимизировать угрозы, которые могли бы в крае сложиться в сфере прежде всего теплоснабжения в будущем отопительном периоде. Работы на самом деле много, и она очень интенсивная. Мы не жалуемся, мы привыкли так работать.

— Я не прошу вас оценивать предшественников, но судя по тому, что вы говорите, система ЖКХ в регионе была в не очень хорошем состоянии. Как проходит осенне-зимний период?

— Вы уже знаете, как он проходит. Собственно говоря, никто не скрывает, что если сравнивать с прошлым годом, то примерно на 150 технологических нарушений в крае больше. На 6 марта это было 504 технологических нарушения, это всех систем касается — и тепла, и воды, и электроснабжения, и теплоснабжения, и водоотведения. Такой достаточно резкий рост.

С одной стороны, это, конечно, не радует и настораживает. С другой стороны, сейчас достаточно удачный момент для того, чтобы спланировать и предпринять необходимые шаги, будет правительственная комиссия, на которой будет утверждена пятилетняя программа модернизации коммунального хозяйства, в том числе туда входят и мероприятия по Забайкальскому краю.

По первоначальному проекту нам выделялся из федерального бюджета 701 миллион рублей. Но с учетом нашего софинансирования это в совокупности составляло примерно 940 миллионов. Мы плотно поработали с федеральным Минстроем, нам выделили дополнительные лимиты. Сейчас уже 1,254 миллиарда.

— А что это за программа?

— Вообще, ее долго разрабатывали, больше года точно. В Забайкальском крае был сформирован перечень мероприятий, необходимых для модернизации всей коммунальной инфраструктуры.

— Сколько денег надо на всё?

— 154 миллиарда рублей. По факту сейчас мы получаем на два года 1,254 миллиарда. В дальнейшем она будет продлена.

— Это программа, которая за последний год вашими предшественниками разрабатывалась, или старая программа?

— Перечень мероприятий, конечно, закладывался предшественниками. В силу того, что объемы финансирования были урезаны значительно, мы определяли приоритетность тех мероприятий, которые должны быть реализованы, прежде всего исходя из статистики аварийности. Там достаточно крупные объекты есть. Мы построим в рамках этой программы три очистных сооружения: в Новой Куке, Баляге и Балее, а остальные средства направим на сети тепловые.

— На сети где?

— По всему Забайкальскому краю. Читу мы вообще за скобки выводим, тут тоже есть ряд мероприятий, но это отдельная история. В фокусе программы — прежде всего районы нашего края.

— Как вы оцениваете профессионализм министра ЖКХ Головинкина? По нему, я вам честно скажу, очень осторожное отношение в отрасли у людей, которые имеют основания давать оценки.

— Прежде всего он мой соратник, коллега, он во многом мой товарищ близкий.

— Вы знакомы были раньше?

— Нет, мы не были знакомы, но так получилось, что приехали в одно время, делаем, собственно говоря, одно дело. И результативность каждого из нас зависит друг от друга. Поэтому другого отношения тут и быть не может — мы соратники, а не соперники и не враги, совершенно точно.

«ЗабТЭК просто необходим сфере жилищно-коммунального хозяйства»

— Как вы относитесь к ЗабТЭК (крупнейший оператор края в области теплоснабжения, водоснабжения и водоотведения, который обслуживает 49 населенных пунктов Забайкалья. — Прим. ред.) и что собираетесь с ним делать? Его, по-моему, пытались демонтировать, а теперь не очень ясно.

— По моему мнению, ЗабТЭК просто необходим сфере жилищно-коммунального хозяйства. Не в каждом населенном пункте можно сбалансировать такие условия для представителей бизнеса, которые были бы им интересны. На самом деле эта история не является уникальной, она типична для всей страны: практически в каждом регионе есть государственная компания, которая берет на себя проблемные активы.

Другое дело, что есть ряд вопросов к этой организации. У меня есть свое представление, как оно должно функционировать в целом, крупными мазками. Мы с Александром Михайловичем [Осиповым] это обсуждали в целом, в параметрах, опять же, крупных мазков это поддержано. Мы сейчас готовим детальный план, как это должно произойти, чтобы оздоровить ЗабТЭК, создать для него прочную материально-производственную базу, чтобы в дальнейшем это не было таким чемоданом без ручки, который и бросить жалко, и тащить тяжело.

— А вы понимаете, что до этого состояния чемодана без ручки его довели в последние три года?

— Ну я же вижу отчетность, бумаги у меня перед глазами. Я во многом всё понимаю. Мое дело — эту ситуацию исправить.

— А как вы оцениваете руководителя ЗабТЭК, сохранит ли он должность или это тоже неэтично сейчас обсуждать?

— Во-первых, это неэтично. Во-вторых, с Константином Николаевичем [Фокиным] мы это обсуждали. Собственно говоря, есть общее понимание.

— Чего?

— Давайте начнем с того, что решение о заключении контракта или расторжении его с руководителем ЗабТЭК у нас принимает совет директоров в лице его председателя, которым является Андрей Иосифович Кефер. Я только-только буквально введен в состав совета директоров, хотя по мне, в силу того, что я профильный зампред правительства, все-таки я должен заниматься этими вопросами. Наверное, к этому и придем, посмотрим. Здесь, опять же, нет никакого соперничества. Всё абсолютно понятно, прозрачно, логично, на пользу одному общему делу.

«Что ты критикуешь? Иди сделай по-другому»

— Как вы относитесь к бесконечной критике системы ЖКХ, которую озвучивает депутат Госдумы Андрей Гурулев?

— Знаете, я сам таким был.

— Каким?

— Я тоже был депутатом у себя на родине, и критиковать ЖКХ — это был мой конек. Мэр нашего города со мной поступил таким образом: «Что ты критикуешь? Иди сделай по-другому». Таким образом я покинул уютные стены Росатома и оказался в сфере муниципального, а потом уже государственного управления.

Когда я стал депутатом, у нас в городском совете был такой старый опытный депутат, который уже восемь созывов отсидел, он сказал: «Леша, запомни: депутат может всё». Собственно говоря, я к этому так и отношусь. Это раз.

Во-вторых, на самом деле Андрей Викторович достаточно профессиональный в этой сфере, он сам занимал практически ту же должность. Мы с ним частенько беседуем, без криков, абсолютно спокойно, конструктивно. Его мнение ценно, учитывая то, что, во-первых, человек этот в крае имеет безусловный авторитет и имя, годами созданное. И плюс он, я полагаю, лучше систему знает, чем я. Полгода — это не тот срок, чтобы досконально погрузиться на самый нижний уровень. Он в целом мне помощник, даже несмотря на публичную критику.

«Мы дыры залатаем»

— Что будет к следующей зиме в Борзе? Будут какие-то кардинальные изменения или вы залатаете дыры так, чтобы там не было такого количества аварий?

— Кардинальные изменения, к сожалению, в Борзе не произойдут. Но мы дыры залатаем, чтобы подобного не случалось в следующий период. А кардинальные изменения там произойдут [тогда, когда...], мы заводим туда большого концессионера — это «Читаэнергосбыт» (гарантирующий поставщик электроэнергии в Забайкалье и Бурятии. — Прим. ред.) с вероятностью 95%. Там появится новый источник, он будет единственный в городе, большой, современный. Ну и, собственно говоря, тогда мы все проблемы закроем на долгие годы.

— Когда вы говорите про единственный источник, это какая-то новая ТЭЦ, видимо?

— Да.

— А как вы вообще относитесь к этой истории, что концессионером по теплоснабжению вдруг начинает выступать сбытовая компания?

— Абсолютно спокойно к этому отношусь. Любая организация в своей жизни переживает разные периоды. Помните, чем BMW занималась?

— Я не помню.

— Изготавливала авиационные двигатели — и во что это вылилось? Такая траектория развития организации.

— Перспективы появления этого крупного концессионера с крупным источником теплоснабжения в Борзе — это осенне-зимний период какого года?

— Строить новую ТЭЦ, я думаю, это минимум 2–3 года. При этом мы договариваемся о том, что «Читаэнергосбыт» должен уже зайти в город в 2023 году, чтобы там было поспокойнее, все-таки у них есть ресурсы, в отличие, к сожалению, от нашего ЗабТЭКа, и все необходимые компетенции. Пока формат договоренностей у нас такой.

— Насколько я слышу из ваших слов, это перспектива 2025–2026 года, скорее.

— Появление нового источника — да.

«Запустятся, пока никаких сомнений в этом нет»

— А что происходит в Первомайском? Там, по-моему, первая концессия уже есть, но что-то такое ощущение, что конь не валялся там, нет?

— Нет, на самом деле там стройка идет новой ТЭЦ (новую угольную котельную мощностью 70 МВт в поселке Первомайском строят взамен старой ТЭЦ, эксплуатируемой с 1962 года, по программе «Дальневосточная концессия». — Прим. ред.).

— А кто там концессионер?

— Организация называется «Генерация» (группа компаний «Генерация», зарегистрированная в Якутии, является единственным учредителем «СПК Первомайское», которая, по данным сервиса «Контур.Фокус», образована в июле 2021 года; владельцами «Генерации» указаны предприниматели из Якутии Иван Бурнашев, Александр Курчатов, Анна Карамзина и Андрей Бойлохов. — Прим. ред.)

— Она откуда?

— Они москвичи. Строительные работы идут в графике абсолютно, они уже приступили к монтажу основного оборудования. Там металлокаркас стоит, и они потихоньку начинают монтировать оборудование внутри. Потом уже эти стены будут закрываться — так удобнее просто, технологическое оборудование крупное. Они предоставили в Министерство по делам Дальнего Востока и Арктики согласованный со всеми нами график набора мощности в отопительный период 2023–2024, уже в сентябре они должны запуститься.

— Но они и по срокам должны запускаться в этом году?

— Да.

— Запустятся?

— Пока никаких сомнений в этом нет.

«Я никогда от ответственности не бегал»

— Губернатор в этом году, может, в конце прошлого, говорил о том, что больше не будет такого, что никто не будет нести ответственность за провалы в работе системы ЖКХ. Вы наверняка слышали это высказывание.

— Это правильно. Я в целом исхожу из того, что любой человек за свои действия или бездействие должен отвечать, не знаю, то ли папа меня так воспитывал, то ли улица приучила, что за слова все-таки нужно нести ответственность.

— Вы чувствуете себя главным ответственным за ситуацию в ЖКХ или министр пусть отвечает?

— Я никогда от ответственности не бегал. Всегда ее готов принять и нести.

«Маховик потихоньку раскручивается»

— Еще один крупный вопрос, который вы сами обозначали, крупная задача — это газификация. Очень много вопросов по поводу этого проекта, начиная от концессионера и заканчивая тем, насколько люди, дома которых хотят газифицировать, готовы к этой газификации. И мы знаем, что к концу 2023-го или 2024 года 20% домов, которые входят в план, должны быть газифицированы. Насколько это выполнимый план сейчас и насколько эта ответственность размазана между концессионером и городом Читой?

Газификацию Читы планируют проводить по концессионному соглашению с компанией «Аврорагаз», которая построит систему хранения газа и распределительные сети. Учредитель компании — ООО «Восточно-Арктическая нефтегазовая корпорация», 50% которой, по данным сервиса «Контур.Фокус», принадлежит предпринимателю Станиславу Неверову. За время деятельности Станислава Неверова в Забайкалье он провалил сроки постройки школы в Каштаке, по этому же объекту Следком возбудил уголовное дело из-за ошибки в документах, стоившей правительству Забайкалья 250 миллионов рублей.

— К концу 2024 года 13 193 дома должны быть газифицированы.

— Все полностью?

— Да. Это не все дома, которые есть в Чите, это тот показатель, который у нас определен в рамках национального проекта. Проект действительно очень большой, знаковый и для региона, и для города, и для министерства, и для меня лично, если хотите. Он во многом имиджевый. В этой связи пристальное внимание со стороны федерального центра и со стороны непосредственно Минприроды федерального, которое выступает администратором, руководителем этого проекта национального.

Конечно, там всё не без сложностей, но в целом у нас есть и видение, и понимание, как это должно быть, как это будет реализовываться, поскольку махина действительно достаточно тяжелая, у нее большая инерция, пока маховик потихоньку раскручивается. Уже идет проектирование системы приема, хранения и регазификации газа. В ближайшее время планируется закладка первого камня под будущее строительство.

— Ленточку резать будете?

— Наверняка ленточку разрежем, когда построим всё. Тут заложим камень. Уже сейчас идут проектные работы в части определения трассировок будущих газопроводов.

Мобильные бригады обходят жилые дома. У них две задачи:

• с одной стороны, определить техническую возможность, потому что предъявляются особые условия для того, чтобы размещать газовое оборудование, помещение должно обладать определенными качествами, как правило, дома в Чите им не соответствуют, поэтому есть такое техническое решение — установка газового оборудования в наружном исполнении;
• эти же мобильные группы должны установить, есть в доме система отопления или нет, и запроектировать, что в каждом конкретном доме нужно сделать, это и будет являться исходными данными для проектирования и организации всех работ.

Напомню, что у нас в рамках концессии заложена субсидия для граждан на оборудование жилых домов и газовым оборудованием, и, при необходимости, системами теплоснабжения, поэтому весь этот процесс для граждан будет абсолютно бесплатный.

— А вы полагаете, что этой субсидии в 185 тысяч рублей будет хватать для переоборудования?

— В целом, по нашим расчетам, этого пока достаточно.

— А если дом большой?

— Это же предельная стоимость. Тот, кто смог построить и содержит большой дом, наверное, способен доплатить для того, чтобы его оборудовать. Но, как ни странно, мы столкнулись с другой трудностью в ходе этих обходов: как оказалось, на достаточно большое количество домов у нас просто даже не зарегистрировано право собственности, понимаете, из каких соображений люди это делают, поэтому, если человек желает получить газ, ему придется зарегистрировать свое имущество.

— А мобильные группы, которые ходят по домам, беседуют с людьми, какую-то обратную связь уже получают? Люди вообще готовы к тому, что их дома будут газифицировать и они будут отапливаться газом?

— Насколько мне известно, в целом люди достаточно позитивно воспринимают. Мы от этого процесса не устраняемся и обратную связь получаем.

— Объясните мне как обывателю, я не совсем понимаю, как это устроено. В моем представлении нужно было сначала полностью разработать проект газификации, посчитать, сколько это стоит, потом запросить эти деньги у Федерации. Здесь произошло наоборот: дали какие-то деньги, условно, вместе с деньгами города и края, это 9 миллиардов рублей с небольшим, и потом под эти деньги рисуют проекты. Это не странно?

— Да в целом-то, господи, это достаточно обычная история. Это же не означает, что, если 9 миллиардов выделено, 9 миллиардов концессионер и получит. Оплата будет производиться, по сути, по факту выполненных работ.

— Я думаю, получит он больше.

— Ну больше у нас нет, поэтому в любом случае надо будет укладываться в эти цифры.

— Деньги концессионеру уже перечислены под казначейское сопровождение. Насколько я знаю, они уже выбрали их частично или это не так?

— Это не так. Частично они что-то взяли, ну не полностью, конечно.

— А на что они забирают эти деньги, если нет проекта?

— На разработку как раз этого проекта.

— Обсуждается тема возможности газификации не только домов в Чите, но и в пригороде, в частности в Смоленке. Какая там перспектива?

— Во-первых, 13 тысяч домов — это не вся Чита. Второе: мы понимаем, что достаточно большую долю выбросов, которые идут на город, дают пригороды, которые не входят в границы городского округа. Минприроды в целом это поддерживает. И мы с ними сейчас ведем переговоры о том, что финансирование на реализацию этих мероприятий как раз будет открываться на 2024–2025 годы. Это примерно еще нужно где-то около 4,6 миллиарда, чтобы догазифицировать Читу и пригороды — Смоленку, Забайкалец и так далее.

— То есть перспектива эта есть?

— Да, более того, напомню, что недавно распоряжением правительства тот самый перечень городов, в котором находится Чита, расширился: там было первоначально 12, сейчас еще добавились города. У нас вошел Петровск-Забайкальский туда. Собственно говоря, там мы по тем же лекалам планируем осуществить тот же самый проект. Это тоже горизонт 2026 года.

— Как вы оцениваете компетенции концессионера в этой истории? Достаточны ли они для столь масштабного проекта?

— Тот инженерный состав, с которым мы общаемся в практической плоскости, не вызывает никакой критики.

«Мы обречены выйти в спокойное русло»

— Вы подключились к истории с Вершино-Дарасуном в статусе вице-премьера и куратора этой темы. Это не очень привычная история. До этого я не помню, чтобы прямо вице-премьер курировал историю с какими-то моногородами. Как вы оцениваете перспективу разрешения этой конфликтной ситуации в перспективе ближайших 2, 3, 4 лет? Удастся ли вывести это в какое-то спокойное русло или нет?

Highland Gold в 2022 году решила приостановить работы на подземных участках в поселке Вершино-Дарасунский из-за экономической нецелесообразности дальнейшей добычи. Две шахты — «Юго-Западную» и «Центральную» — планируют затопить. По предположениям местных жителей, которые опасаются консервации, вода может прийти и в другие выработки, например законсервированные шахты № 10, 14, так как все стволы связаны между собой, как и со штольнями, которые входят в границы горного отвода. Тревогу вершино-дарасунцев вызывает то, что, заполнив систему шахт и штолен, вода спровоцирует в поселении частые провалы, в результате чего Вершино-Дарасунский может уйти под воду. Компания — владелица шахт Highland Gold провела научную экспертизу. Ученые подтвердили безопасность мокрой консервации шахт Дарасунского рудника.

— Я думаю, что мы всё равно обречены выйти в спокойное русло и разрешить этот конфликт. Что в сухом остатке там происходит? Я с ознакомительным визитом съездил в Вершино-Дарасун, пообщался с представителями Дарасунского рудника и с местными властями, с силовиками местными и с представителями инициативной группы, выслушал позиции, попросил документы для ознакомления. Мы сейчас привлекли внешних экспертов для того, чтобы оценить позицию. Вся позиция рабочей группы основана на том, что проект консервации был согласован с нарушением процедуры.

Сейчас мы привлекаем Роснедра федеральные, которые всё это согласовывали, для того чтобы эту позицию для себя прояснить. Хотя прокуратура подобную работу проводила и никаких нарушений там не выявила.

— И вы не выявите, я уверен.

— Дай бог.

— Потому что это очень крупная организация, им просто нет смысла делать плохо этот проект.

— Совершенно верно.

— К тому же он утвержден на государственном уровне.

— Поэтому я думаю, что все-таки плоскость конфликта в другом.

— Понятно в чём.

— Понятно в чём. Я не берусь судить глубину и степень вовлеченности жителей в этот промысел [чернокопательство]. Моя задача другая — создать какую-то легальную альтернативу: они сетуют на то, что Дарасунский рудник не предлагает им рабочие места, а если предлагает, то квалификация не соответствует, что рудник не желает их переобучать, если переобучает, то не предоставляет рабочие места. Собственно говоря, для начала мы решили, что подвигаемся в этой плоскости.

В моем представлении рудник, как ответственный работодатель, прежде всего должен места предоставить, дать возможность переобучиться, после чего, безусловно, трудоустроить на своих предприятиях. Это может быть не Вершино-Дарасун, это может быть где-то рядом, у них же на территории Забайкальского края не одно предприятие. Опять же, в этом, на мой взгляд, ничего страшного нет. Я живой пример, можно же работать и в другом месте.

— Вы же понимаете, что основная задача людей, которые там живут и сопротивляются, — это не получить новую работу, а сохранить за собой доступ к выработке?

— Но этого не случится совершенно точно. Во-первых, хочу напомнить, что с 1 марта там уже приступили к консервации входов в шахты. Туда привлечены силы Росгвардии, насколько мне известно, для охраны тех людей, которые будут это делать. Причем закрывать доступ они будут физически, бетонировать, засыпать скальной породой. Поэтому физически будет доступ ограничен.

Другое дело, что, как говорят, чуть ли не с огородов там у людей уже есть тайные лазы и ходы. С этим будет, конечно, труднее. Уже все риски лягут на плечи граждан. Не хотелось бы никаких трагедий, но хочется все-таки предостеречь. Ну и очень мне претит, скажем так, позиция, она не вербализирована была представителями этой инициативной группы жителей, почему-то люди, как мне показалось, искренне считают это золото своим. Но всё, что лежит в земле, принадлежит государству, как ни крути, и государство с этим будет действовать по закону и исходя из той целесообразности, которую посчитает нужной.

«Всегда есть хитрый ход»

— Вы живете в Чите уже полгода, ходите по улицам, наблюдаете за тем, что здесь происходит. Как вам ситуация в Чите с точки зрения состояния вообще города — состояния дорог, озеленения, вот этого всего?

— Уборка снега — это, конечно, анекдотичная история. Потому что я приехал из снежного региона, и, собственно говоря, при всем уважении это снегом назвать трудно. Для меня это, на самом деле, самая большая внутренняя тяжело принимаемая история, что в Забайкалье нет снега. Едешь куда-нибудь — степь пустая, без снега.

Но то, что я вижу, дороги, конечно, содержится хуже, чем я привык. Для меня это тоже странность, потому что объем задач достаточно небольшой — убрать снег в Чите, казалось бы, но тем не менее с этим возникают проблемы. Александр Михайлович [Осипов] тоже просил по этому вопросу с городом поработать, мы определенные действия проводим, надеюсь, что к следующему году как-то вся эта история наладится.

— А как она наладится? Технику новую купите, людей наберете в ДМРСУ, денег больше дадите?

— Ну, это же такие простые, прямые пути. Они самые, наверное, первоочередные, но всегда есть, что называется, хитрый ход в части организации процессов каких-то, поэтому поработаем над этим.

— Вы понимаете, зачем они деревья пилят?

— Омолаживают тополя, в моем городе делают точно так же.

— Вот так же, как у нас, режут деревья? И вы считаете это нормальным?

— Ну, может, покрасивее. Для тополей это нормальная практика. Понимаете, у моего города есть просто другая особенность. Он был построен сразу, не как Чита, пришли люди и построили, он закрытый, строил Советский Союз в течение 10 лет. Построили посреди тайги.

— Как Краснокаменск.

— Ну, там тайги-то нет.

— Но тоже с нуля взяли и построили.

— А у меня прямо зайдешь в любой двор, там посреди двора тайга, ее не выпиливали, ничего, прямо оставляли вековые сосны. Но даже в моем городе тополя системно меняют на другие, потому что это пух, это другие всякие неприятные истории. Он часто болеет.

— Вы как специалист по тополям говорите?

— У меня есть специалист по тополям в Железногорске.

— Вы, может, его тоже сюда перевезете, а то здесь не хватает специалистов по тополям.

— Мы проведем с ним переговоры на этот счет.

— А как вы оцениваете работу ДМРСУ, если как-то оцениваете?

— Собственно говоря, с ним-то поразбираться и просил Александр Михайлович.

— То есть вам можно вопросы про ДМРСУ задавать?

— Пока нет. Пока мы еще не имеем полную картину, но работу такую проводим.

«Я ожидал худшего»

— У меня еще очень много вопросов, я их все, естественно, задавать не буду. Я рад вашей открытости. Надеюсь, что вам в Чите достаточно комфортно. Что-то успели полюбить здесь из местного? Все говорят: «Прекрасное Забайкалье», ни одного еще не видел приезжего человека, который бы сказал, что здесь есть какие-то проблемы. А вам как?

— На самом деле я абсолютно искренне говорю, что я ожидал худшего. Я был в Чите, по-моему, в 1999 году на студенческой конференции, это был другой город совершенно. Я начитался, опять же, про криминальную столицу. Чита оказалась достаточно дружелюбным, открытым городом.

— Говорят, журналисты здесь злые.

— Да перестаньте, журналисты везде одинаковые, у вас такая работа, не было бы вас, мы бы, наверное...

— По-другому работали.

— Забронзоветь же очень просто.

— А вы за чем приехали: за деньгами, за карьерой, за достижениями?

— Я, наверное, приехал за масштабами.

— То есть вы были на некоем муниципальном уровне, захотелось переместиться на уровень повыше? А что дальше?

— Тут совсем другая история. Дальше? Загадывать вообще странно, можно рассмешить Бога, поэтому как пойдет. Я во всяком случае стараюсь делать всё честно и на максимуме своих возможностей.

— Отработаете, потом домой поедете или в Москву?

— Я об этом сейчас не думаю. Для меня сейчас задача — проекты и поручения, которые у меня есть от Александра Михайловича, сделать максимально эффективно и честно.