Выдающемуся художнику, можно сказать классику, блистательной Марине Азизян, вечно будирующей нашу жизнь фантазией и недовольством, сегодня 85. По паспорту она Людмила, людям милая, в действительности — сильная Марина, получавшая имя в детском доме.
В 80-летие большим текстом с видеокартинками Марину Цолаковну поздравляла Марина Дмитревская. Потом мы публиковали превосходные куски из книги Марины Азизян… Нынче собрали скромный букетик от друзей и близких.
Редакция «ПТЖ» чтит и любит Марину Цолаковну Азизян. Поздравляем!!!
Перед необходимостью написать что-то о Марине Азизян к юбилею замираешь в нерешительности. Что можно сказать после чудесной — смешной и грустной, глубокой, ироничной, самоироничной — книги самой Марины Цолаковны, пару лет назад вышедшей в издательстве «Вита Нова»? Книги, в которой большой художник доказал, что владеет словом блистательно, и при этом как будто закрыл для других возможность написать о нем. После «Четвертой четверти» (так называется книга) все, что ни скажешь, кажется банальностью.
Марина Азизян.
Фото — Николай Акимов.
А потом, 85 — как в это поверить? Всегда молодая душой, Марина Цолаковна даст фору многим молодым по паспорту художникам.
Но с другой стороны, Марина Цолаковна — фигура такого масштаба, что эти две цифры, напротив, будто не вмещают ее. Ее учителя Николая Акимова называли человеком Ренессанса, так вот, Азизян — его преемница и в этом смысле. Акимов, «самый зарубежный из художников своего времени», застал Серебряный век, обрел имя в 1920-е — начале 1930-х, великую эпоху русского искусства, и через Николая Павловича Азизян словно получила «код доступа» к этим источникам. Выучившись на «художника-технолога сцены» в Театральном институте на Моховой, она, действительно, много работала в театре, оформляла не только драматические спектакли, но и оперные, балетные, кукольные. Деятельность Марины Цолаковны вообще ошеломляет. Она вписана не только в историю театра, но и в историю кино, она график, она автор коллажей и куафюр, кукол и лоскутного шитья…
М. Азизян, С. Бархин и Э. Кочергин.
Фото — Марина Дмитревская.
А еще она была автором Рождественских вечеров в Фонтанном доме, где мерцал и ее режиссерский дар, в известной мере необходимый всякому сценографу. Азизян сочинила много выставок: они проходили в Эрмитаже и Бахрушинском музее в Москве, в нашем городе и за рубежом; они были посвящены Учителю — Акимову — или деревне Заозерье, где когда-то Азизян, «звезда отечественной сценографии», купила себе дом на горе. И выставки эти поражали разнообразием жанров, техник и фактур: там были представлены станковая живопись и рисунок, шитье и инсталляция, объекты и аппликация, куафюра — женский головной убор. Азизян буквально — мастер на все руки.
Сегодня в СМИ, знакомя аудиторию с какой-то персоной, принято сопровождать ее имя хештегами (где работал, с кем работал), как бы поддерживающими авторитет этого имени. Таких «знатных» хештегов рядом с фамилией Азизян наберется великое множество. Но когда видишь ее работы, понимаешь, что им не нужно подобное сопровождение. За них говорит то светоизлучение, которое ощущаешь, соприкасаясь с этими работами. Его ощущаешь и смотря на то, как Азизян писали — рисовали (как модель) — другие мастера, например, Акимов или потрясающий художник Завен Аршакуни, которому тоже удивительно удавалось, оставаясь армянским «по глазу» живописцем, быть петербуржцем по духу.
Р. Габриадзе, М. Азизян, А. Хржановский в ПТЖ.
Фото — Марина Дмитревская.
Марина Цолаковна, дочь армянского живописца и ленинградского искусствоведа (мать работала научным сотрудником Эрмитажа), «одной крови» с нашим городом, где родилась: городом приморским, распахнутым Европе, многоконфессиональным и многоязычным, сама сущность которого в том, чтобы аккумулировать, оставаясь собой. Единственным и неповторимым. Поэтому особой удачей выглядят работы Азизян, когда они соприкасаются с петербургской темой: вспомним василеостровскую квартиру академика Сретенского (Михаил Глузский) в «Монологе» или квартиру родителей Иосифа Бродского (с которым Азизян была знакома) в фильме Андрея Хржановского «Полторы комнаты…».
Помню прекрасную выставку армянских художников в Музее истории искусства Санкт-Петербурга XX–XXI веков, где Марина Цолаковна сияла своим особым светом, не затмевая других. На ту выставку она предоставила «домотканые» панно. Строки из Горация, вышитые вручную и дополненные знаками-анаграммами, соседствовали со строками Тонино Гуэрры; Франциск Ассизский проповедовал птичкам; связь горнего и дольнего миров выражена очень наглядно — соединяющими их лучами, — как у средневековых мастеров.
Марина Азизян с Тонино Гуэррой.
Фото — Марина Дмитревская.
Когда я слышу «Марина Азизян», я сразу же вспоминаю море. То море, которое раскатывали слуги просцениума в спектакле Григория Дитятковского «Федра» в БДТ, море, напоминающее о старинной театральной машинерии. Федра — Марина Игнатова выходила в одеянии морского цвета, сшитом из валяного войлока, на голове — тюрбан, напоминающий и о восточной моде России XIX века (в похожем тюрбане Семенову написал Брюллов), и о конструктивистском шлеме Федры — Алисы Коонен. Искупавшись в море (его изображали длинные металлические цилиндры, раскатываемые по планшету слугами сцены — людьми в черном), Ипполит Андрея Носкова заворачивался в белоснежную овчину… И еще — море в «Двенадцатой ночи» на той же сцене, которое разворачивали и вздували придворные дамы герцога Орсино, одетые в униформу капельдинерш. Сказка!
М. Азизян и Ю. Норштейн.
Фото — Марина Дмитревская.
Как заметил об Азизян искусствовед Эраст Кузнецов, «в театре, да и не только в театре, за нею давно закрепилась сфера чего-то сказочно-феерического — изощренной фантазии, откровенной условности, изысканности цвета и проч.». Окинешь взглядом хотя бы фильмографию Марины Цолаковны, и можно обмануться, что она такая «киносказочница» («Ослиная шкура», «Старая, старая сказка», «Соловей» и, конечно, первый советско-голливудский проект «Синяя птица»). Азизян все же свойственна и щемящая, даже трагическая интонация. Недаром в студенчестве для дипломной работы была выбрана пьеса Лорки «Кровавая свадьба». Недаром Азизян так ценил Тонино Гуэрра, равновеликий соавтор Феллини, как никто понимающий, сколь трагически хрупка красота. Балаган, карнавал, пиршество красок, но — дополненные горьким знанием жизни, народным простодушием, музыкой, сжимающей сердце: все это так сближает фильмы Феллини с тем, что делает Азизян. Трагизм и мудрая печаль у нее не обнажены, но едва уловимы, обязательно завуалированы юмором, иронией, «наивом»… Меланхолией.
Вот и завершу мое поздравление цитатой о меланхолии из «Двенадцатой ночи» (эти слова шута Фесте, я знаю, Марина Цолаковна очень любит): «Да поможет вам бог меланхолии; и да сошьет вам портной кафтан из переменчивой тафты, ибо ваша душа — подлинный опал. Людям такого постоянства надо бы отправляться в моря, там можно заниматься чем угодно и искать цель где угодно, так может состояться прекрасное путешествие ни за чем. Счастливого пути!»
Многая лета, дорогая Марина Цолаковна, пожалуйста, радуйте нас, своих поклонников, и дальше!
На персональной выставке М. Азизян в Вологде.
Женщина-художник, хрупкая и беззащитная — это, пожалуй, не про Марину. Марина — это мощная энергия, художническая и человеческая! Ее хватает на все: она делает выставки, и свои, и общие вместе с другими художниками, она жадно работает и в кино, и в графике, и в театре, создает удивительные рукотворные ковры, чудесных кукол, написала замечательную книгу… И во всем — ее особенный взгляд, необыкновенная наполненность, яркость и нежность. Она — «как беззаконная комета в кругу расчисленном светил».
Общение с Мариной и ее творчество дают мощный заряд, и нам, и всем, кто попадает в ее орбиту. Она особенная, и все, что делает — это особенно, по своим правилам сделано. И, конечно, большой подарок — то, что мы живем с ней в одно время и даже в одном городе, и имеем счастье жмуриться от этого яркого света! Пусть будет у Вас, дорогая, любимая наша Мариночка, еще много праздничных дней! Радости Вам и Любви. Поздравляем Вас с юбилеем и желаем юбилеев дальнейших!
С. Дрейден, М. Азизян и Ю. Норштейн в ПТЖ.
Фото — Марина Дмитревская.
Прекрасная Марина Цолаковна, ты есть пример «держать спину прямо», когда не сгибают ни годы, ни люди; держать перо, кисть и двигаться наперекор нытью, склокам; держать свой путь к прекрасному творению ума, рук и таланта. С 85 годами тебя, деточка.
Твои Таня Пономаренко и Сережа Дрейден