Распространенная точка зрения, что где-то марихуана «полностью разрешена», не очень соответствует истине, пишет на портале EPL член Европарламента Яна Тоом, ставшая в проекте Eesti Päevaleht министром социальных дел в теневом правительстве.
Молодые реформисты сделали предложение легализовать коноплю, утверждая, что такой шаг соответствует принципам свободного общества, обеспечивает ее безопасное и урегулированное потребление, а также даст государству налоговый доход.
Как теневой министр Центристской партии я приветствую общественное обсуждение темы легализации конопли – особенно в медицинском аспекте и желательно не в контексте выборов, – но полагаю, что пока Эстония к узакониванию марихуаны ни на каком уровне не готова.
Ответ на вопрос «почему?» требует подробных объяснений. Конопля относится к тем явлениям, о которых нельзя сказать однозначно, добро они или зло. С одной стороны, изготовляемая из конопли марихуана – все-таки наркотик, пусть легкий и несмертельный. С другой, заслуживают внимания исследования, показывающие, что в ряде случаем коноплю можно использовать как медицинский препарат.
Ничего нового тут нет: почти все лекарства за пределами области их применения превращаются в яды, а ряд наркотиков используется в медицине – производные морфина применяются как анальгетики, например.
Во-первых, следует помнить: то, что мы (думаем, что) знаем о марихуане, – научные данные на сегодня, а на месте наука не стоит. Героин в свое время начинал как безвредная альтернатива морфию и невинное лекарство от кашля. До 1971 года он продавался, скажем, в аптеках ФРГ. Я не хочу сказать, что марихуана может оказаться столь же вредной. Я о другом: с веществами такого рода всегда нужно быть предельно осторожным – мы не обязательно понимаем в данный конкретный момент, что будет, если выпустить джинна из бутылки.
Во-вторых, если говорить только о медицинском использовании марихуаны, возникает вопрос контроля. Марихуана – не героин, для синтеза которого нужны лаборатории с дорогим оборудованием и специальные знания. Марихуану легко выращивать в домашних условиях, и контролировать ее распространение и использование в этом плане куда сложнее.
В-третьих, есть риск, и он тоже подтверждается исследованиями, что по крайней мере часть людей склонны от марихуаны переходить к тяжелым – и смертельным – наркотикам. В Эстонии от передозировки умирают в среднем 120 человек в год. Меньше, чем в странах Старой Европы, но если сравнить с населением, мы крепкие середняки, и ничего хорошего тут нет.
При этом распространенная точка зрения, что где-то марихуана «полностью разрешена», не очень соответствует истине. Кофешопы в Нидерландах тоже ведь жестко регулируются государством (например, в одни руки они могут продавать не более пяти грамм марихуаны в день). Модели предлагаются разные. Люксембург думает, не разрешить ли взрослым выращивать коноплю для собственного употребления. На Мальте узаконят Cannabis Social Clubs, Социальные клубы потребления конопли. Они смогут выращивать коноплю, но только для членов, и их будут контролировать. Курить марихуану в публичных местах мальтийские законы не разрешат, продажу ее нерезидентам – тоже. И так далее.
Я в принципе согласна с тем, что в будущем ситуацию с полным запретом – и суровыми наказаниями за нарушения этого запрета – надо менять. Но для этого необходимо:
(1) обсудить и понять, что именно мы как общество считаем приемлемым;
(2) провести тесты и эксперименты, чтобы заранее выявить негативные последствия;
(3) найти ресурсы, чтобы свести эти негативные последствия к минимуму.
В случае Эстонии, боюсь, пункт (3) важен особенно. Тут я солидарна с коллегой по партии Тынисом Мёльдером: страна, где легализуется конопля, должна обладать ресурсами, чтобы предлагать социальные гарантии для лечения зависимости от конопли и связанных с этой зависимостью психиатрических проблем.
Это и медицинские кадры и медицинские учреждения, но и уровень благосостояния – такой, что из кармана налогоплательщика можно брать средства на решение данной социальной проблемы. Пока этого у нас нет, мы и правда не готовы. Проблем в Эстонии хватает, а вот ресурсов – нет.