ЖИЗНЬ — НЕ ТОК-ШОУ

@PTZh

«Птичье молоко». У. Гицарева.
Воронежский академический театр драмы имени А. Кольцова.
Режиссер Оксана Погребняк.

На одном из интернет-ресурсов сюжет пьесы Ульяны Гицаревой назван «выразительной социальной историей». Факт, может быть, не самый примечательный — мало ли кто что пишет в описании, да еще и в интернете? Но оттолкнуться мне захотелось именно от него, потому что, на мой взгляд, это как раз то, чем пьеса совсем не является.

Е. Гладышева (Бабушка).
Фото — Анна Липецкая, пресс-служба ВГАТД им. А. Кольцова.

Удивительным образом история о двух одиноких старушках, коротающих дни за поеданием конфет «Птичье молоко», не имеет никакой социальной подоплеки. Обе пенсионерки весьма бодры для своего возраста и благополучны. Главная героиня, безымянная Бабушка, одинока, потому что откладывала свою жизнь на потом и не успела обзавестись семьей. Собственно, вся ее трагедия выражена в одном-единственном монологе: «…Просто не знала я по молодости, что эта жизнь последняя. И год каждый — он в своем роде последний. И шестнадцать тебе один раз, и сорок два…» А ее подруга Зоя одинока, потому что муж, которому она посвятила всю свою жизнь, умер.

Мелодраматический уклон и отсутствие внятного, значимого противоречия в пьесе (да, человек знает, что состарится, но все равно оказывается к этому не готов), видимо, ставят театры в тупик, потому что на подмостках она появляется крайне редко, хоть и написана почти десять лет назад. Замысловата и архитектура «Птичьего молока»: драматургом в пьесу вмонтированы отступления — два сна и две песни, которые, если предварительно текст не читать, можно принять за режиссерские вставки. Оксана Погребняк, ученица Иосифа Райхельгауза и основательница белгородского независимого театра «Новая сцена — 2», всеми средствами пытается реанимировать изначально, кажется, не самый жизнеспособный материал.

На Малой сцене Воронежского театра драмы нет никаких декораций: глянцевые стены, обычно затянутые черным кабинетом, обнажены, являя зрителям свои выступы, дверь и округлые оконца. Это и используется в спектакле (художник Алексей Мочалов).

Сцена из спектакля.
Фото — Анна Липецкая, пресс-служба ВГАТД им. А. Кольцова.

Директор спортивной школы Юрий Грыжев (Денис Кулиничев), как и полагается тренеру со стажем, ходит в спортивной одежде и с наколенником на ноге. В спектакле у него появилась «свита»: формально оттолкнувшись от упоминания в пьесе неких награжденных грамотами спортсменов, а по сути, видимо, чувствуя потребность в слугах просцениума, режиссер вводит «подопечных» Грыжева. Эти трое совершают перестановки, оживляют действие и, когда нужно, выступают в качестве кордебалета. Уже в самом начале спектакля они карикатурно пыжатся в бодибилдерских позах, пытаются рвать на себе футболки, выстраиваются в какую-то гимнастическую фигуру с поддержками — и все это под песню со словами «Да, да, да, да, это Кавказ…».

Кавказская тема прозвучит еще не раз — хочется надеяться, что не только как иллюстрация стереотипа «спортсмен — значит кавказец», но и с какой-то другой целью. Возможно, чтобы, в том числе, подчеркнуть «горские» притязания Грыжева на Люду: он идет напролом и остается глух к ее отказам. Амплуа дзанни решаются артистами по-разному: Дамир Миркамилов прибегает к буффонаде, Артур Платов существует в более бытовом плане, а самый юный из них, недавно принятый в театр Максим Мещеряков, на фоне более опытных коллег пока не так раскован и свободен.

Журналистка районной газеты Люда (Светлана Поваляева) со своими аккуратными жестами, сухим голосом и сдержанными интонациями совсем не пара Грыжеву, которого переполняют эмоции, прорываясь через плотину скупого словарного запаса. Ей нравится представлять себя утонувшей, а он предлагает ей чай, она говорит «экспéрты», а он — «э́ксперты». В ее жизни, кажется, вообще нет места эмоциям, и поэтому, когда к ней приходит Бабушка со своим необычным предложением («Людонька, давайте я буду вашей мамой»), она, не привыкшая чувствовать себя слабой, холодно отказывает.

Е. Гладышева (Бабушка), И. Кулешова (Зоя).
Фото — Анна Липецкая, пресс-служба ВГАТД им. А. Кольцова.

Бабушка (Елена Гладышева) — интеллигентная, опрятная женщина в очках и шляпке, скромно прижимающая сумочку к животу, — сочиняет стихи и относит их в местную газету. По сравнению со своими сверстницами она живет, можно сказать, интересной жизнью. Ее единственная подруга Зоя (Ирина Кулешова) — фанатка Геннадия Малахова, телевизор стал для нее самым авторитетным источником информации (даже аффирмацию про таинственную муладхару она, не задумываясь, вызубрила, потому что так сказали в телешоу). Этот ворчливый персонаж оттеняет мечтательную главную героиню и спускает ее с небес на землю своими скептическими замечаниями.

Сцены перемежаются внутренними монологами героев — снами и песнями, которые проговариваются в микрофон на стойке. В песне Люды лирическая героиня живет где-то у подножья Карпат, родители хотят выдать ее замуж, но ей спокойнее быть одной. Герой Грыжева — из другой горной системы, он стреляет бекасов и без женщины чувствует себя самым несчастным мужчиной на Кавказе. Подопечные тренера тоже пытаются что-то сказать в микрофон, но никаких внутренних монологов у них нет, как нет и собственных мыслей — один говорит «бум» и пугается собственного голоса, другой говорит «однажды тренер сказал мне…», но не может закончить фразу. Старушки делятся своими снами. Обе всегда боялись будущего: Зоя — постареть, Бабушка — ответа на вопрос, какая из нее получится мать.

Кульминационной сцене ток-шоу предшествует неожиданный стендап Дамира Миркамилова. Он вдруг распрямляется, перестает гримасничать и начинает говорить от себя, актера. Рассказывает, что режиссер и артисты долго ломали голову над сценой ток-шоу и не могли понять, почему она не «взлетает», объясняет зрителям правила игры (аплодировать при виде таблички «Аплодисменты»), в шутку «жалуется» на актерскую судьбу — в общем, располагает к себе, устанавливает доверительные отношения и наэлектризовывает публику так, что, когда на ток-шоу в череде гротескных персонажей появится его Вадим Флай (редактор гламурного журнала), зрители взвоют от восторга и искупают артиста в аплодисментах.

Сцена из спектакля.
Фото — Анна Липецкая, пресс-служба ВГАТД им. А. Кольцова.

Для самого ток-шоу придумано много смешного: жесткая психолог, подсевшая на кофе с добавлением чего-то покрепче; мэр, который на реплику «вам не стыдно?» отвечает, что по этому вопросу ведутся работы, но решение еще не согласовано; рекламный блок с анонсами следующих премьер в театре… Но если говорить о значении этой сцены, она разгерметизирует спектакль, показывает всю его условность, разоблачает персонажей, давая понять, что это не персонажи вовсе, а актеры, открыто переходящие от одной роли к другой (Максим Мещеряков превращается в Ведущего, Артур Платов — в «мужика из опеки»). Апогеем этого телевизионного фарса и вовсе становится чудом найденный возлюбленный Бабушки (даром, что он умер полвека назад) в откровенно неестественном парике.

С самого начала вся явленная в спектакле жизнь кажется какой-то искусственной, будто ток-шоу началось задолго до одноименной сцены. Одеваются ли журналистки районных газет так «образцово», как Люда (красные лодочки, красный газовый шарфик, белый блейзер)? Выглядят ли так элегантно, как Бабушка (бежевый костюм, белый жилет, красные балетки), реальные одинокие семидесятипятилетние пенсионерки? Хотя, конечно, в смысле «припудренности» и поверхностности персонажей спектакль конгениален пьесе.

Интересно, что, вырвавшись из служебной роли одного из трех спортсменов, Дамир Миркамилов входит во вкус и становится чуть ли не режиссером этого ток-шоу, которое из одной сцены незаметно разлилось по всему спектаклю. Он прерывает монолог Бабушки о ее возлюбленном Володе (а Бабушка покорно ему повинуется — опять демонстрируется условность), просит дать свет, рассказывает о следующей сцене. Артисты усаживаются на оставшийся после ток-шоу диванчик и делятся подлинными историями о своих бабушках. Попытка вшить в спектакль элементы документального театра выглядит мило, но откровением не становится — эти истории не обладают необходимой степенью глубины и интимности. Даже самая залихватская из них — про бабушку, которая подожгла шторы и выбила окна в квартире дедушки, — тянет скорее на семейный анекдот, чем на материал, способный что-то добавить к спектаклю.

Сцена из спектакля.
Фото — Анна Липецкая, пресс-служба ВГАТД им. А. Кольцова.

Как и в ток-шоу, успешное манипулирование залом и получение реакции от него создают иллюзию жизни. Но пробивается ли спектакль к зрителю? Ко мне не пробился. Инструментарий продемонстрирован, каждая сцена в отдельности придумана, но путешествия за мыслью режиссера из точки А в точку Б не происходит. Кажется, должно быть жалко и Бабушку, и Люду, которая очевидно идет по ее стопам. Но подлинной эмпатии никто из персонажей не вызывает. И даже сентиментальный хеппи-энд выглядит не более чем эффектным телевизионным ходом. Табличка «Аплодисменты».