Новый поворот в «иранской игре» на фоне ослабления влияния США в регионе

Когда глава Организации по атомной энергии Ирана (ОАЭИ) Мохаммад Эслами сообщил, что Вашингтон передал Тегерану новые условия в переговорах по иранской ядерной программе (Совместный всеобъемлющий план действий — СВПД), это прозвучало как сенсация. Хотя бы потому, что после того как переговоры в Вене остановились, как пишет проработавший много лет в Национальном совете США по разведке в качестве одного из первых членов его аналитической группы профессор Пол Пиллар, «дипломатия в отношении СВПД оказалась в предсмертном состоянии». Однако Тегеран всё же не вышел из переговорного процесса. По словам Эслами, «инспекторы МАГАТЭ регулярно находятся в Иране и вся ядерная деятельность страны осуществляется под их контролем». Он также сообщил, что генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси выразил готовность к визиту в Иран уже в январе месяце. По некоторым данным, на этом настаивали в ходе переговоров иранские атомщики и дипломаты.

Не вдаваясь сейчас в детали технического свойства, которые вызывают разногласия между МАГАТЭ и Тегераном, предстоящий визит Гросси в Иран — это определенный прорыв в расследовании созданного на Западе так называемого иранского ядерного досье. Не случайно ранее этот эпизод активно раскручивался в ходе визита в Оман главы МИД Ирана Хоссейна Амир-Абдоллахиана. Он, надо полагать, мотивированно приветствовал «любую инициативу со стороны Маската (столица Омана — ред.) «для достижения хорошего, прочного и стабильного соглашения по ядерной программе». При этом министр назвал Оман «главным посредникоммежду Ираном и западными сторонами», указывая на то, что «Маскат продолжает прилагать усилия для возобновления переговоров и заключения сделки». Именно это наводит на мысль, что через Оман новые предложения Ирану по СВПД передали США.

Конкретное содержание инициатив не раскрывается, но Амир-Абдоллахиан сообщил, что иранская сторона обсуждала их в кулуарах второго Багдадского саммита в Иордании, в котором участвовали представители некоторых ближневосточных стран и официальные лица Франции и Европейского союза. Речь идет о переговорах с главой внешнеполитического ведомства ЕС Жозепом Боррелем и главным переговорщиком от Ирана по ядерным вопросам Али Багери Кани, который встречался с координатором ЕС по переговорам Энрике Мора. Амир-Абдоллахиан уточнил, что «стороны обменялись мнениями и пришли к некоторым договоренностям, чтобы возобновить зашедшие в тупик с августа переговоры в австрийской столице». Так появляется острая интрига с определенными сюжетами.

Первый. Еще в конце августа 2022 года Боррель говорил о финальном тексте по ядерному соглашению, что стороны пошли на определенные уступки друг другу, готовы принять предложенный проект. Но американцы решили выждать. В середине октября 2022 года в Иране начались беспорядки, которые в Вашингтоне стали называть «революцией». К тому же в США предстояли выборы в Конгресс, и администрация Джо Байдена стала дистанцироваться от иранской проблематики под предлогом, что Тегеран «пытается привнести посторонние вопросы в ход переговоров». Сейчас возникает вопрос, насколько коррелируется «проект Борреля» с новыми предложениями США, когда представитель ЕС вновь заявил, что «СВПД нет альтернативы». Но, как подчеркнул постоянный представитель России при международных организациях в Вене Михаил Ульянов, «Франция, Германия и Великобритания как участники ViennaTalks хранят молчание». Судя по всему, ЕС отодвигается от посреднических усилий в переговорах между США и Ираном, а эстафета передается Оману.

Второй сюжет. Оман уже выступал в 2013–2015 годах в роли ближневосточного посредника между США и Ираном. Однако после смерти султана Кабуса бен Саида, правившего страной 50 лет, новое руководство страны стало концентрироваться на внутренних проблемах. В 2022 году роль посредника пытался играть Катар. Теперь всё возвращается на круги своя. Напомним, что именно тесные отношения Омана как с Ираном, так и с США позволили Маскату провести первые секретные встречи между американскими и иранскими официальными лицами, которые в конечном итоге привели в 2015 году к подписанию СВПД. Но дело не только в этом. В случае, если Оману действительно удастся в очередной раз сыграть роль эффективного посредника, нельзя исключать, что к переговорному процессу могут быть подключены некоторые страны Ближнего Востока, в частности Саудовская Аравия. А тогда отказ Тегерана уступить на ядерных переговорах может подаваться Вашингтоном уже как «вызов Тегерана своим соседям». Это даст США (да и Израилю) новое «окно возможностей» для реализации более жесткой политики в регионе.

Наконец, нельзя исключать, что Вашингтон и Тегеран с разными целями осуществляют дипломатию зондажного свойства с учетом происходящих на Ближнем Востоке тектонических сдвигов, которые демонстрируют ослабление влияния США и рост влияния Китая и России. Это связано с изменениями в моделях устоявшегося сотрудничества и существующих конфликтов между государствами региона и внешними игроками. При этом иранская ядерная сделка может стать стержневой основой, вокруг которой будут вращаться многие события геополитического свойства со сложной смесью конфликтов и сотрудничества. В то же время надо признать и то, что американская политика в этом регионе мира меняется, и нельзя исключать, что Вашингтон, как прогнозирует Пиллар, «станет постепенно отходить от непоколебимой поддержки Израиля и враждебности по отношению к Ирану». Если это так, то работа по ряду аспектов будущей договоренности о восстановлении СВПД между США и Ираном будет продолжаться с некоторыми корректировками в сторону восстановления баланса между ядерной и экономической составляющими соглашения. Но мы только в начале этого процесса.