Европа теряет свою «самую восточную границу»

Когда в Брюсселе анонсировали встречу глав МИД стран — членов «Восточного партнерства» под председательством верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозепа Борреля в рамках заседания Совета ЕС, возникло множество вопросов. Сразу напомним, что «Восточное партнерство» было создано в 2009 году и было нацелено на политическую и экономическую интеграцию ЕС с шестью странами: Азербайджаном, Арменией, Белоруссией, Грузией, Молдавией и Украиной. Последние три подписали соглашения об ассоциации с ЕС и пока еще демонстрируют желание вступить в Евросоюз. Минск объявил о выходе из «Восточного партнерства», Армения и Азербайджан участвуют в формате без цели вступления в ЕС. Такой перспективы лишилась и Грузия. Поэтому вопросы были связаны с тем, что «Восточное партнерство» перестало восприниматься даже как инструмент регионального сотрудничества, не говоря уже о провале ранее заявленных грандиозных геополитических целей Брюсселя на постсоветском пространстве.

Поэтому, как говорил Боррель, на саммите главным было «определение будущего этой структуры». Без чего заявленные позиции типа «укрепления стабильности и процветания в регионе, обеспечения продвижения верховенства закона и реформ, последствий кризиса на Украине, а также реализации «Экономического и инвестиционного плана» теряют всякий смысл. К тому же само «Восточное партнерство» оказалось расколотым на два блока: ставшие кандидатами в ЕС Молдавию и Украину и Грузию, Азербайджан и Армению. Причем между этими блоками, по словам того же Борреля, встала проблема «пересмотра всей концепции отношений и их стратегической ориентации». Потому что продвинувшиеся вперед на пути европейской интеграции членов «Восточного партнерства» Молдавия и Украина стали призывать ЕС наполнить политику новыми аспектами, связанными со сферой безопасности и дальнейшей интеграцией с внутренним европейским рынком. Второй блок «Восточного партнерства» лишался подобной перспективы. То есть произошло то, о чем предупреждал еще в начале 2016 года тогдашний глава МИД Польши Витольд Ващиковский, хорошо разбиравшийся в проблемах постсоветского пространства.

Он говорил, что «Восточное партнерство» провалится в Закавказье из-за долго культивируемых Брюсселем иллюзий относительно перспектив членства в ЕС для таких стран, как Грузия, Армения и Азербайджан». По его мнению, ошибочным было то, что Закавказье объявлялось «самой восточной границей Европы», он предупреждал, что Брюсселю никогда не удается создать в этом регионе «буферную антироссийскую зону из членов «Восточного партнерства». Как отмечал Ващиковский, в итоге «Европе придется заплатить высокую цену». Речь шла о крахе евроцентристских политических и геополитических устремлений стран Закавказья, которые вдруг стали осознавать, что воссоздается прежняя историческая матрица — безальтернативное пребывание в традиционном центре между Европой и Азией, между Россией, Ираном и Турцией. В итоге Европа утратила важнейший инструмент своей внешней политики — «морковку» в виде перспективы членства стран региона, а предлагаемые Брюсселем очередные «привилегии» воспринимаются всего лишь как добавочный механизм для обычного двухстороннего сотрудничества.

Поэтому для того, чтобы изменить ситуацию, Брюсселю необходимо было предложить странам Закавказья какой-то новый стратегический проект, к чему ЕС не был готов и что стало очевидным на саммите глав МИД «Восточного партнерства». Не случайно по его итогам стороны воздержались как от широких комментариев, так и подписания общего документа. Налицо и серьезные имиджевые потери, связанные с отдалением от Брюсселя Баку, Еревана и Тбилиси, даже несмотря на сохраняющееся военное противостояние Армении и Азербайджана и проблемы в отношениях между Грузией и Россией из-за Абхазии и Южной Осетии. На этих направлениях ЕС не может предложить что-то новаторское в силу отсутствия соответствующего внешнеполитического инструмента, способности выстроить устраивающую конфликтующие стороны четкую перспективу урегулирования. Звучат заявления без конкретного политического значения, чем, кстати, злоупотребляли чиновники, готовившие разные доклады с оценкой состояния дел и предложениями для «Восточного партнерства». К конкретной политической практике это не имело никакого отношения.

Есть проблемы и с включением в работу программы «Восточного партнерства» антироссийской повестки с намеками на противостояние Москве на постсоветском пространстве, с перетягиванием государств Закавказья из российской сферы влияния в так называемую европейскую зону. Не получается, тем более что для Брюсселя Баку, Ереван и Тбилиси так и остаются целями равного значения, хотя Франция демонстрирует больше политических симпатий Грузии и Армении. Но по факту ЕС пытается нарушить баланс сил в регионе, следовательно, работает на дестабилизацию ситуации, пытаясь конкурировать с Москвой за влияние на страны региона. Но он просто не может выбрать какую-то одну из сторон и начать тащить ее на себя, поскольку, во-первых, у другой стороны немедленно укрепятся отношения с Россией, а во-вторых, Москва успеет нейтрализовать процесс до того, как ее интересам может быть нанесен существенный урон. Другое дело, что страны Закавказья пытаются балансировать между Москвой и Брюсселем и продолжают формально поддерживать формат «Восточного партнерства».

Но это будет работать недолго, до тех пор, пока европейцы будут оставаться настроенными на жесткую конфронтацию в регионе с Россией. Рано или поздно перед Баку, Тбилиси и Ереваном могут поставить выбор: с кем вы — с Россией или Европой? Стоит напомнить, что Закавказские республики уже имеют развитые формы экономического партнерства с Москвой, Армения даже находится на второй стадии экономической интеграции. С учетом того, что Белоруссия и Армения являются членами ОДКБ и Евразийского экономического союза, с Азербайджаном регулярно проводятся многопрофильные консультации, ответ напрашивается сам собой. Что же касается «Восточного партнерства», то оно в кризисе и дни его сочтены.