Александр Моисеев, обозреватель журнала «Международная жизнь»
Неубранный, заваленный мусором, грязный дом или двор в Испании называют «больным» - «la casa enferma». Именно таким нам представляется сегодня и коллективный дом правящих кругов Королевства Испании. Он, похоже, запачкан опасной бюрократической «НАТО-инфекцией», внедрённой на Иберийский полуостров «хозяйской рукой» Вашингтона с согласия послушных ему правящих европейских элит. Насколько же тяжко страдает от натовской пандемии нынешний мадридский двор?..
На этот и другие вопросы нашего обозревателя отвечает ведущий научный сотрудник Центра политических исследований Института Латинской Америки РАН, кандидат исторических наук Наиля Магитовна Яковлева.
«Международная жизнь»: 36-й по счету саммит Организации Североатлантического договора (НАТО) проходил минувшим летом в Мадриде, а недавно встречи натовцев там продолжились. Содержание принятой в испанской столице новой Стратегической концепции, определившей вектор адаптации НАТО к меняющемуся мировому порядку, отразило невиданные вызовы в отношениях между странами Альянса и Российской Федерацией. В чем же новизна этой концепции?
Наиля Яковлева: Да, последний саммит НАТО в Мадриде стал неординарным событием в более чем 70-летней истории этого крупнейшего военно-политического блока. А принятие на саммите «с испанским акцентом» новой Стратегической концепции, определившей вектор адаптации НАТО к меняющемуся мировому порядку, отразило вызовы невиданного за многие годы обострения отношений между странами Альянса и Российской Федераций. С этого момента ключевые решения и основные действия НАТО подчинены задачам нарастающего противодействия Москве и всесторонней поддержки Киева. В результате все члены Альянса, включая Испанию, превратились в участников российско-украинского вооруженного конфликта. На испанском примере видно, насколько такая вовлеченность противоречит реальным национальным интересам европейских государств и способно усугубить существующие социально-экономические проблемы.
Последствия саммита особенно весомо проявились в двух измерениях: в политической жизни принимающей страны – Испании и в деятельности самого Североатлантического альянса, объединяющего на сегодняшний день 30 государств Европы и Америки и играющего роль ключевого многонационального объединения государств коллективного Запада.
С кристальной ясностью современный этап взаимодействия между Москвой и Альянсом высветила российская военная спецоперация на Украине, одними из главных военно-политических последствий которой явились (помимо финансово-экономических санкций коллективного Запада) ужесточение позиции Североатлантического совета в отношении Кремля и взятый Брюсселем курс на радикальный пересмотр целого ряда основополагающих положений стратегической концепции Альянса. Именно результаты таких концептуальных новаций и были одобрены в Мадриде. Согласно многочисленным прогнозам представителей испанских военно-политических и экспертных кругов, мадридский саммит должен был «обозначить поворот в истории НАТО и вывести эту организацию из состояния стратегической неопределенности, в котором после распада СССР находился Альянс, лишившийся своего главного потенциального противника». Развивая этот уже ставший чрезвычайно расхожим тезис, обозреватели ведущей в испаноязычном мире газеты «El País» Бернардо де Мигель и Мануэль Гомес прогнозировали, что «в испанской столице произойдет своего рода перезагрузка Альянса, состоится его второе рождение, поскольку НАТО придется адаптироваться к беспрецедентному военному сценарию, подобного которому не было со времен холодной войны».
По мнению большинства западных аналитиков (и европейских, и североамериканских), отмеченная адаптация должна пойти по трем магистральным направлениям. Первое – на основе наращивания производства военной продукции произойдет крупнейшее развертывание вооруженных сил стран НАТО в Восточной Европе, т. е., в непосредственной близости от границ Российской Федерации. Иначе говоря, предприятия ВПК стран-членов Альянса получат новые многомиллиардные заказы, что неизбежно вызовет очередной виток гонки вооружений во всем мире.
Второе – преодоление сопротивление Турции и включение в НАТО Швеции и Финляндии со всеми вытекающими из этого решения опасными последствиями для стратегического баланса сил на севере европейского континента.
Третье – известная осторожность Брюсселя в вопросе о вступлении в НАТО Украины. Не секрет, что Киев уже не один год буквально рвется в Альянс, рассчитывая надежно укрыться под натовским ядерным зонтиком, но многие политические и военные лидеры стран НАТО не без оснований усматривают в таком развороте событий неизбежное возникновение неприемлемых рисков для европейской и глобальной безопасности, усиления угрозы перерастания уже ставшей фактом холодной войны-2 в мировой термоядерный апокалипсис.
«Международная жизнь»:Какие основные выводы можно сделать из содержания принятых на мадридском саммите документов?
Наиля Яковлева: Оставляя за скобками заявления и тезисы ритуального характера, в обязательном порядке переходящие из одной декларации в другую, выделю, на мой взгляд, главное. В концепции 2022 года четко просматривается стремление усилить в рамках Североатлантического альянса центростремительные тенденции, что, без сомнения, стало реакцией на два фундаментальных явления: наметившиеся в последние годы (особенно в период президентства Дональда Трампа) центробежные настроения в рядах НАТО; кризис на Украине, который перерос в первый по-настоящему масштабный военный конфликт современного периода международных отношений с участием стран-членов Альянса и Российской Федерации. Военно-дипломатическое столкновение России с коллективным Западом во главе с США выдвигает перед НАТО новые сложные вопросы, становится для Брюсселя ключевой проблемой оборонной политики и шире – всей международной деятельности. Нет сомнений, например, что опыт событий на Украине (во всех их измерениях) будет тщательно изучаться в Североатлантическом совете и других органах НАТО, в том числе – с точки зрения соответствия (или не соответствия) поставляемого Киеву вооружения целям противостояния с Москвой. А результатом такого изучения будет корректировка реализуемых в настоящее время программ модернизации вооруженных сил Альянса. В рамках этих модернизаций, по всей видимости, стратегические приоритеты во взаимодействии государств-членов НАТО будут в максимальной степени переноситься в сферу науки и технологий.
«Международная жизнь»:Но давайте вернемся непосредственно к Испании, которая, между прочим, переживает острый социально-экономический кризис. В чем смысл так называемой «Испанской модели» участия в НАТО?
Наиля Яковлева: В политико-пропагандистском смысле мадридский саммит был приурочен к 40-летию присоединения Испании к НАТО. Став 30 мая 1982 года 16-м членом Альянса, эта крупная страна на Пиренейском полуострове со временем превратилась в важного военно-политического актора на южном фланге НАТО. В свою очередь, участие в Альянсе, безусловно, сыграло определяющую роль в строительстве испанских вооруженных сил и формировании национального военно-промышленного комплекса (ВПК), но главное – внесло заметные коррективы во внешнеполитическую стратегию Мадрида, укрепив (при сохранении многовекторной ориентации) курс на преимущественное и приоритетное взаимодействие с государствами и многонациональными организациями Запада. Однако процесс присоединения Испании к Альянсу не был простым, а участие этой страны в НАТО характеризовалось своеобразием, что с большим основанием позволяет говорить о своего рода «испанской модели» участия в блоке. С началом постфранкисткого периода политической жизни Испании (после смерти диктатора 20 ноября 1975 года) перед страной в полный рост встала проблема выхода из многолетней международной изоляции. Эта задача решалась как на пути расширения двусторонних связей, так и присоединением к многосторонним организациям. В частности, в феврале 1977 года были установлены дипломатические отношения с Советским Союзом, одновременно налаживались нормальные связи с европейскими социалистическими странами, десятками развивающихся государств всех континентов. Пристальное внимание испанские власти обратили на развитие интеграционных процессов в рамках Европейского экономического сообщества (ЕЭС), но в первые постфранкистские годы сравнительно низкий социально-экономический уровень страны не позволял официальному Мадриду ставить вопрос об участии в европейской интеграции. Вместе с тем, в дипломатических кругах Испании все чаще рассматривалась идея вступления в Североатлантический альянс в качестве способа укрепить взаимодействие с ведущими западными державами и со временем использовать этот фактор для присоединения к ЕЭС. Первый шаг в сторону Альянса сделал председатель консервативного правительства Леопольдо Кальво-Сотело, который 29 октября 1981 года инициировал в конгрессе депутатов голосование по вопросу вступления в НАТО. «За» проголосовало большинство – 186 парламентариев, «против» – 146, что явилось отражением политического раскола в испанском обществе, значительная часть которого (не без оснований) рассматривала присоединение к Альянсу как втягивание Испании в холодную войну и гонку вооружений, а потому выступала под лозунгом «Нет НАТО!». Однако, несмотря на все сомнения и массовые протесты, официальным Мадридом был запущен процесс вступления и через непродолжительное время – 30 мая 1982 года страна стала 16-м членом Североатлантического блока.
Но вскоре после этого (28 октября 1982 г.) на всеобщих выборах победу одержала оппозиционная Испанская социалистическая рабочая партия (ИСРП), большинство членов которой находились в рядах противников пребывания Испании в НАТО. Учитывая эти настроения, лидер ИСРП Фелипе Гонсалес, на долгих 14 лет (до 1996 года.) занявший пост председателя правительства, сделал все возможное, чтобы успокоить общественное мнение и постепенно «приучить испанцев к мысли» о стратегических преимуществах пребывания в одной из ключевых организаций Западного мира. Дипломатически маневрируя, Мадрид фактически заморозил свое даже частичное участие в военных структурах Альянса (как пишут испанские авторы, «начался период размышлений») и одновременно резко активизировал дипломатические усилия по вступлению в Европейские сообщества. Эта политика дала желаемый результат: 1 января 1986 года Испания присоединилась к Объединенной Европе. Добившись своей главной внешнеполитической цели, Ф. Гонсалес пошел навстречу требованиям многочисленных противников НАТО и 12 марта 1986 года провел референдум о продолжении пребывания Испании в составе Альянса. Расчет был точен: вступление в ЕЭС несколько разрядило политическую обстановку и большинство голосовавших (56,85%) высказались «за». В то же время, власти не могли игнорировать позицию проголосовавших «против» (43,15%) и вскоре после референдума представили в Североатлантический совет документ, содержащий базовые принципы формирующейся «испанской модели» участия НАТО. Главным из них было положение, что вооруженные силы Испании сохраняли самостоятельность и не подчинялись оперативному натовскому командованию. В январе 1988 г. испанский представитель в НАТО Хайме де Охеда передал в Североатлантический совет уже вполне законченный вариант «испанской модели» (так называемое «Письмо Охеды»). В нем перечислялись те сферы деятельности Альянса, в которых Мадрид готов был участвовать. В том числе: 1) защита испанской территории; 2) военно-воздушные и военно-морские операции в восточной Атлантике; 3) совместный с Великобританией контроль над Гибралтарским проливом и прилегающими акваториями; 4) военно-воздушные и военно-морские операции в западном Средиземноморье; 5) контроль за воздушным пространством, входящим в зону ответственности Испании; 6) в случае возникновения конфликта – использование испанской территории в транзитных и логистических целях. Таким образом, «испанская модель» не допускала интеграции в военные структуры НАТО своих вооруженных сил, но предусматривала участие в отдельных, как правило, важных для Испании, операциях блока. В этой парадигме Испания пребывала в составе Североатлантического альянса сравнительно долго – вплоть до 1999 года, когда глава консервативного правительства Хосе Мариа Аснар принял политическое решение о полном вступлении страны в военные структуры НАТО. Отметим, что этому решению предшествовали три существенных обстоятельства: в 1995-1999 гг. генеральным секретарем Альянса был видный испанский политик и дипломат, бывший министр иностранных дел Хавьер Солана (член ИСРП, долгое время последовательно выступавший против присоединения страны к НАТО). Заняв руководящий пост в Брюсселе, Х. Солана из противника превратился в ярого сторонника самого активного взаимодействия Мадрида с Североатлантическим Альянсом; 8-9 июля 1997 года в Мадриде прошел 15-й саммит НАТО, ставший первой такой встречей в верхах на испанской земле. В центре внимания саммита, прошедшего под руководством Х. Соланы, явилось приглашение Венгрии, Польши и Чешской Республики вступить в Альянс. Кроме того, между НАТО и Украиной была подписана «Хартия об особом партнерстве», в соответствии с которой стали формироваться с каждым годом все более тесные отношения между Брюсселем и Киевом; - в 90-е годы имело место участие различных испанских воинских контингентов в целом ряде военных операций и миссий Альянса в различных «горячих» районах мира. В том числе: контроль НАТО за «несанкционированными перемещениями» в водах Адриатического моря и полетами в воздушном пространстве бывшей Югославии (операции «Maritime Guard» и «Deny Flight»); развертывание многонациональных сил по принуждению к миру в Боснии и Герцеговине (The Implementation Force – IFOR); миссия по поддержанию мира в Боснии и Герцеговине SFOR – Stabilisation Force и др. Прекращение холодной войны и снижение остроты биполярного ракетно-ядерного стратегического противостояния явились благоприятными факторами для развития испанского государства, поскольку позволили властям сохранять военные расходы на сравнительно низком уровне (менее 1% ВВП). И это несмотря на требование НАТО к странам-членам блока довести уровень расходов на оборону, как минимум, до 2% ВВП. В то же время Мадриду удалось радикально сократить численность своих вооруженных сил – с 312 тысяч человек в 1990 году до 120 тысяч (находящихся на действительной военной службе) к началу 2020-х годов. Министерство обороны и Генеральный штаб получили возможность сосредоточиться на качественной стороне дела и ощутимо повысить профессионализм и боевую подготовку личного состава. Параллельно проходила модернизация и усиление позиций предприятий местного ВПК, снабжающего армию, авиацию и флот различными видами техники и относительно конкурентоспособных вооружений. По имеющимся данным, производственную номенклатуру испанского ВПК обеспечивают порядка 600 промышленных компаний (в большинстве своем, малые и средние предприятия) с общим годовым оборотом продаж около 12 млрд евро. Характерная черта компаний-лидеров испанского ВПК – их сравнительно высокая степень интернационализации: структурное включение в международные производственные цепочки и ориентированность на внешние рынки…
Если давать обобщенную оценку итогам пребывания Испании в НАТО вплоть до начала российской военной спецоперации на Украине в 2022 года, то можно констатировать следующее.
Во-первых, Мадрид сумел сделать свое участие в Североатлантическом блоке не слишком обременительном для государственного бюджета, что позволило направлять основные финансовые ресурсы на цели экономического развития.
Во-вторых, была проведена модернизация испанских вооруженных сил путем их значительного численного сокращения и перевода на профессиональную основу.
В-третьих, получили развития местные предприятия ВПК, многие из которых стали лидерами инновационного развития и заметными экспортерами высокотехнологичной продукции.
В-четвертых, прямое участие испанских боевых подразделений в военных операциях и миссиях Альянса носило сравнительно ограниченный характер и не сопровождалось крупными потерями личного состава. Многое начало меняться на фоне украинского кризиса 2022 года, а мадридский саммит Альянса вполне может стать точкой отсчета нового военно-политического времени для испанского государства. Оказавшись в одной лодке с другими членами НАТО в российско-украинском конфликте, Испания, несмотря на вызванное пандемией коронавируса сложное хозяйственное положение, была вынуждена дать согласие на существенное увеличение военных расходов в ущерб неотложным задачам социально-экономического развития. В частности, председатель правительства Испании Педро Санчес на встрече со Столтенбергом дал обещание довести испанский оборонный бюджет до 2% ВВП к 2030 году. Кроме того, официальный Мадрид озвучил намерение предпринять конкретные действия по дальнейшей форсированной модернизации национальных вооруженных сил и повышении их ударной мощи. Например, запланировано безотлагательное приобретение 20 многоцелевых новейших истребителей «Eurofighter», на сумму свыше 2 млрд евро. Новые машины призваны заменить устаревшие самолеты «F-18», дислоцированные на Канарских островах. Кроме того, по просьбе Североатлантического совета, Мадрид предпринял еще ряд шагов по заметному усилению своего военного присутствия в Восточной Европе: согласился увеличить с 350 до 507 человек численность испанского воинского контингента, размещенного на военной базе «Адажа» (по иронии судьбы, созданной на месте образцового высокопродуктивного колхоза советских времен) в Латвии; передислоцировал четыре истребителя «Eurofighter» из Испании на расположенную в 10 километрах от Пловдива болгарскую военно-воздушную базу «Граф Игнатьево» (была построена в 1930-х годах с помощью германских инженеров для планировавшегося размещения на ней подразделений Люфтваффе); переброска восьми истребителей-бомбардировщиков с испанской базы «Torrejon de Ardoz» близь Мадрида на литовскую авиабазу «Шауляй», которая служит одним из главных центров базирования так называемой миссии воздушной полиции НАТО в Балтии (NATO Baltic Air Policing mission). Эти и другие действия испанского правительства в военной сфере объективно противоречат задачам вывода экономики Испании из кризиса, а потому встречают критику не только со стороны политической оппозиции, но и в рядах самой правящей левоцентристской коалиции. Например, министры от входящей в коалицию партии «Podemos» не только осудили планы по наращиванию оборонного бюджета, но и демонстративно отказались участвовать в любых мероприятиях, связанных с проведением мадридского саммита НАТО.
«Международная жизнь»: Какие выводы, на ваш взгляд, можно сделать из приведенных вами фактов?
Наиля Яковлева: Эти факты говорят о следующем: в стране формируется мнение, что милитаристский крен в деятельности испанских властей может еще больше осложнить и без того непростое положение кабинета председателя правительства Испании Педро Санчеса накануне предстоящих в 2023 году всеобщих выборов. Конечно, будущее покажет, но сегодня складывается впечатление, что результаты вооруженного конфликта на Украине окажут сильное воздействие на политику НАТО в Европе и за ее пределами, повлияют на содержание готовящихся в настоящий момент военных программ.
Что касается самой Испании, то можно констатировать следующее. Во-первых, глубокие общественные сдвиги, имевшие место в постфранкистский период, существенно изменили и зримо усложнили систему военно-стратегических интересов этой страны, вызвали изменения в сфере безопасности и обороны, увеличили масштабы и расширили географию операций вооруженных сил Мадрида на мировой арене. Присоединение к НАТО (на первоначальном этапе в парадигме специфической «испанской модели») сыграло в этих процессах чрезвычайно важную, во многом определяющую роль как в сфере оборонной политики, так и в системе международных связей Испании. В результате в современный период значимое проблемное поле внутренней политики и международной деятельности испанского государства образуют вопросы, связанные с пребыванием в Североатлантическом альянсе: военное строительство, наращивание национального оборонного потенциала, производственная и экспортная активность предприятий ВПК, участие (в той или иной форме) в международных конфликтах, проведение военных операций за рубежом. Все это реализуется во взаимодействии с партнерами по НАТО и, как правило, под руководством Североатлантического совета и других высших инстанций Альянса. На всех этих направлениях в последние десятилетия наблюдались неоднозначные тенденции, испытавшие на себе разнонаправленное воздействие как внутренних экономических и социально-политических проблем, так и многообразных внешних факторов и кризисных явлений. В 2022 году внешним фактором, определяющим вектор военно-стратегической деятельности Мадрида, стала все более глубокая вовлеченность НАТО в российско-украинский конфликт. Оказавшись в этом тренде, Испания рискует понести еще более серьезные торгово-экономические и социально-политические издержки, поступиться еще одной частью своего суверенитета.
«Международная жизнь»: Что ж, как видим, болезнь иберийского королевства «НАТО-инфекцией» продолжает крепчать. Некоторые испанские политологи связывают это с мистическим изваянием скульптуры Падшего ангела, которое возвышается над мадридским парком Ретиро. Мол, этот новоявленный дьявол все сильнее ассоциируется с политикой властей, ведущих страну к социально-политическому краху… И вряд ли НАТО ей поможет.
Благодарю вас, Наиля Магитовна, за обстоятельные ответы на актуальные вопросы.