Уже больше двух месяцев в Иране продолжаются беспрецедентные протесты, в основе которых лежит борьба не только с политическим режимом, но и с сакральными основами политического суверенитета. Протестующие отдельно отмечали масштаб и вовлечение в вооруженные столкновения с органами правопорядка жителей 43 городов Исламской Республики по числу лет нынешнего конституционного строя (43 года исполнилось Исламской революции в Иране в апреле 2022 г., а 15 ноября 2022 г. 43 года исполнилось иранской конституции).
Ранее было отмечено, что тектонические геополитические сдвиги, действительно, приближают многополярный мир, где «новыми “центрами силы” станут именно страны, ориентированные на сохранение своего национального суверенитета через сохранение аутентичных институтов (электоральных, военных, религиозных и т.д.), традиционных ценностей и ставящих государственное выше международного: Россия, Китай, Иран и арабский мир. Новая эпоха национальных суверенитетов, без сомнения, потребует от лидеров мировой политики умения защищать свой статус самостоятельно, с минимальной опорой на международные организации, которые продемонстрировали свою слабость». Неслучайно именно государства с сильной идентичностью, фактически не присоединяющиеся к антироссийским санкциям, явно или неявно поддерживающие Россию, становятся объектом давления со стороны США. При этом речь идет о давлении не только внешнем, т.е. дипломатическом, но внутреннем, десакрализирующим политическую власть и ценностные основы государственности посредством оппозиции и организации митингов.
Россия уже столкнулась с этим, актуализировав защиту своего суверенитета, инициировав СВО и продолжая военные действия. В сентябре с этим процессом столкнулся Иран. События, которые разворачиваются в Иране с 16 сентября 2022 г., не только позволяют определить технологию борьбы с сакральной составляющей национального суверенитета в Исламской Республике, но и имеют выраженное в лозунгах предупреждение для России и Китая, в связи с чем целесообразно рассмотреть технологию организации протестов внутри ИРИ и ее специфику.
Формальное начало митингов в Иране связано со смертью курдской девушки Махсы Амини, которая была задержана сотрудниками полиции нравов в Тегеране, после чего почувствовала себя плохо, на машине скорой помощи из полицейского участка была отправлена в больницу, где скончалась через двое суток — 16 сентября 2022 г. Несмотря на представленное полицейским участком видео, на котором зафиксировано, что девушка без следов побоев теряет сознание в отсутствии полицейских, популярной стала версия об избиении Махсы Амини, приведшем к смерти. Телеканал «Iran International», базирующийся в Лондоне и активно выступающий против действующей иранской власти, опубликовал рентгеновские снимки головного мозга, утверждая, что на нем травма М. Амини, приведшая к летальному исходу. Сценарий старта иранских протестов чрезвычайно похож на появление серии протестов Black Lives Matter, которые начались после смерти по вине американского полицейского темнокожего мужчины («This is Iran’s George Floyd moment»). Эта параллель активно используется в западной прессе и протестно настроенных иранских социальных медиа, как правило, освещающих события в Исламской Республике из других стран. В преддверии Чемпионата мира по футболу в Катаре была запущена интернет-кампания «Встань на колени ради женщин», которая призывает, по аналогии с движением BLM, преклонить колено во время гимна Ирана командам Ирана и США, матч между которыми запланирован на 29 ноября 2022 г. В американских и европейских медиа Махса Амини и Джордж Флойд сопоставляются не только в качестве жертв полицейских, но и в качестве пострадавших от дискриминации по национальному и расовому признаку соответственно. Для западной и прозападной аудитории атмосферу в Иране в день смерти Махсы Амини также сравнивали с атмосферой 8 января 2020 г., когда иранские ПВО сбили украинский пассажирский боинг, совершавший рейс «Тегеран — Киев», в результате чего погибли 176 человек.
Анализ биографии погибшей девушки свидетельствует о том, что это практически хрестоматийная жертва, максимально «удобная» для актуализации внутренних проблем Ирана (этнорелигиозных противоречий и сепаратистских настроений) и максимального ужесточения протестных столкновений. Махса Амини была жительницей города Секкез, находящегося в провинции Курдистан и второго по величине населенного пункта после столицы курдской провинции —города Сенендедж. Курдские районы на территории всех государств Ближнего и Среднего Востока являются перманентной зоной напряженности для действующей власти и создают риски нарушения территориальной целостности государства (Ирак, Иран, Сирия, Турция). Провинции и районы проживания курдов традиционно отличаются высоким уровнем протестной активности, сепаратистских настроений, наконец, присутствием террористических организаций и бандформирований. Во время конфликтов в Сирии и Ираке курдские милитаризированные формирования принимали активное участие в эскалации конфликта, дестабилизации обстановки и ослаблении действующей власти.
Для Турции курдский вопрос — один из наиболее чувствительных, влияющих на многие процессы в рамках внутренней политики и подавляющее число вопросов внешней политики (19 ноября Турция нанесла удары по курдским районам Сирии и Ирака). Так, вступление в НАТО Швеции и Финляндии в 2022 г. в период эскалации российско-украинского военного конфликта столкнулось с вето Турции из-за поддержки Швецией и Финляндией «Рабочей партии Курдистана», признанной турецкой властью террористической организацией, угрожающей ее национальной безопасности и территориальной целостности. Финансирование курдских организаций США признается не только Россией, но и другими государствами. Так, глава МВД республики Сулейман Сойлу после теракта в Стамбуле на улице Истикляль 13 ноября 2022 г. отказался принимать соболезнования США, аргументируя это американским следом и американской координацией совершенного курдской смертницей теракта.
Схожая ситуация с курдами в многонациональном Иране: курдская провинция традиционно используется западными и израильскими спецслужбами для создания стабильных внутренних очагов напряженности. Курды отличаются от большинства населения Исламской Республики не только по национальному, но и по языковому (говорят на курдском языке, а не на фарси) и религиозному признакам (исповедают ислам суннитского толка, а не ислам шиитского толка, как иранцы). Исламская Республика Иран — государство, политический строй и все действующие институты которого тесно связаны с исламом шиитского толка: «Учение пророка Мохаммада в шиитской интерпретации аятоллы Хомейни явилось формообразующим фактором государственных и общественных органов и организаций» [1]. Десакрализация политических институтов и самой власти в ее персональном выражении в рамках сложившейся системы в период нынешних протестов осуществляется кураторами посредством сакрализации т.н. мучеников и жертв новой революции.
Сакрализация жертв протестов: первый этап
Итак, погибшая девушка была этнической курдянкой, что позволило запустить протесты в иранском Курдистане. Для активизации курдов и их консолидации в протестных СМИ использовался тезис о том, что Махса — это имя девушки по паспорту, а дома ее звали курдским именем Жина (жизнь). Тезис о притеснении курдов, невозможности носить свои имена также активно используется в работе на западную аудиторию для поддержки протестующих. Курдская правозащитная организация «Хенгав», тесно сотрудничающая с американскими фондами, вместе с Iran International в прозападном ключе освещает текущие столкновения в ИРИ.
Таким образом, Махса Амини стала сакральной жертвой и символом этнического курдского меньшинства, прав женщин и жертвы ислама (hijab victim) для митингующих и прозападного зрителя. Женская тематика протестов — достаточно яркий и востребованный дискурс западной аудитории. Последние события уже называют величайшей феминистической революцией не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и во всем мире. Устойчивой стала фраза «Голос иранских протестов стал женским». Уже 18 сентября протесты перетекли из Курдистана в Тегеран и другие города ИРИ с лозунгом «Женщина. Жизнь. Свобода».
При этом специфика женского протеста достаточно четко операционализирована: протест выражается и активно, и пассивно. Пассивно — в отсутствии платка, открытой одежде вплоть до шортов, которые были популярны в последние годы правления шаха Реза Пехлеви; активно — посредством участия в столкновениях и/или содействия флешмобам в социальных сетях со срезанием волос как символа женственности. В целом символизм нынешних протестов весьма четко проработан организаторами — стоит выделить появление ритуальных символических жестов, консолидирующих и идентифицирующих протестно настроенных граждан (срезание волос, снятые платки у женщин, которыми они размахивают на улицах). Все это ложится в основу уличных граффити и изображений в социальных сетях.
В числе используемых символов обнаруживается и так называемый «Кулак Сороса», его отличительная особенность для Ирана осени 2022 г. — вписанный в кулак женский профиль.
Отдельного внимания заслуживают лозунги: «Мы все Махса» (улавливается стилистика, ставшая популярной после нападения на французский сатирический журнал «Charlie Hebdo» и отождествления протестующих с теми, чьи права они стремятся защитить: «Je suis Charlie», в российских условиях используется «Я/МЫ …», в иранских «Мы все Махса»); «От Курдистана до Тегерана против женщин тирания», «Женщина. Жизнь. Свобода». Вместо сакрально значимого образа мусульманки появляется сакрализация женщины-борца с исламом, использование в новом контексте термина «Ширзан» («шир» — лев, «зан» — женщина) — теперь это не женщина, защищающая свою честь, а женщина, вступающая в активное противодействие органам правопорядка, драки и публично обнажающая аурат и снимающая с себя элементы одежды, обязательные по шариатскому дресс-коду. Борьба с исламом также включает в себя борьбу с молитвой и Кораном (исключение его из ритуальной части похорон погибших во время протестов иранцев).
Сакрализация жертв протестов: второй этап
Однако тема протестующих и нарушающих шариатский дресс-код (к слову, один из самых лояльных на Ближнем и Среднем Востоке) женщин внутри общества одобрялась далеко не всеми, а потому обнаруживалась неравномерность протестной активности в зависимости от провинции. Как следствие, в пятницу 30 сентября, в другой отличающейся сепаратистскими настроениями провинции Ирана Систан и Белуджистан, в г. Захедан, где проживают этнические белуджи, исповедующие ислам суннитского толка, после намаза группа мужчин направилась к полиции с антиправительственными лозунгами. Один из них — Ходанур Ладжеи — в процессе столкновения (вина полиции не установлена) получил ранение, от которого скончался 2 октября — в день своего 27-летия. Его смерть позволила сторонникам протестов использовать историю о его задержании полицией двумя месяцами ранее за избиение сына одного из членов Басидж, в результате которого правонарушитель был пристегнут к флагштоку наручниками. Имя Ходанура Ладжеи, как и имя Махсы Амини, используется для обвинения властей Ирана в этнорелигиозной дискриминации — только уже представителей белуджи. И если Махса Амини стала сакральной жертвой для феминистического крыла и лозунгов революции, то Ходанур Ладжеи — для мужского крыла. В результате самым популярным лозунгом (помимо «Смерть Хаменеи!») стал двойной консолидирующий лозунг, наиболее часто используемый на протяжении полутора месяцев на улицах Ирана: «Женщина. Жизнь. Свобода. Мужчина. Отечество. Процветание».
Если использование фигуры Махсы Амини дает почву для десакрализации образа мусульманки, то история с Ходануром Ладжеи десакрализирует священный день для мусульман всех ветвей и формирует негативное отношение к пятнице. Теперь события 30 сентября называют «кровавой пятницей Захедана» и «днем Белуджистана», а сам день недели используется не для пятничного намаза, а для особых акций в поддержку белуджи — национальных танцев в костюмах белуджи (этот народ исторически был расселен на территории современного Ирана, Афганистана, Индии и Пакистана, этническая одежда и традиционные танцы схожи с одеждой и танцами жителей последних двух).
Сакрализация жертв протестов: третий этап
Третьим этапом формирования списка т.н. сакральных жертв стало упоминание детей (преимущественно в возрасте 16–18 лет). В первую очередь стоит отметить, что использование детей и подростков — одна из наиболее беспощадных практик организаторов митингов, которая все чаще встречается и которой сложно противостоять представителям правоохранительных органов. Дети и подростки вовлекаются в протестную активность с предоставлением организаторами полной свободы действий, зачастую они получают травмы от рук других протестующих или гибнут, но преподносятся аудитории как невинные жертвы властного произвола. Фактически организаторы протестов осуществляют целенаправленную подготовку жертв на заклание из числа несовершеннолетних. Иран в данном случае не исключение — видео с мест событий свидетельствуют о том, что дети и подростки часто получают выстрел в спину от соратников для ужесточения действий толпы. Западная пресса активно тиражирует новости о пополнении перечня жертв. Так, депутат шведского парламента иранского происхождения Алиреза Ахунди зачитывал в парламенте имена «детей — борцов за свободу, убитых силами ИРИ» — фактически молодых людей, погибших на улицах города в период протестов по разным причинам.
Логика использования сакральных жертв
Очевидно, организация протестов в Иране имеет признаки управления и режиссирования внешними силами по ключевым канонам организации протестов с использованием внутренних проблем общества (сепаратистских настроений в провинциях с неперсидским, нешиитским населением; межэтнических и межрелигиозных противоречий). При этом происходит пополнение списка мучеников, наиболее чувствительно воспринимающихся аудиторией (особенно западной) — женщина из числа курдов, мужчина из числа белуджи, молодежь, преподносящаяся как дети. В качестве жертв «выбирают» молодых людей различных национальностей в стремлении объединить все этнические группы Ирана против действующей власти. Вместе с тем в Иране протестующие требуют не извинений или соблюдения прав представителей отдельных этнорелигиозных групп, как в случае с движением «BLM», а свержения власти и полного изменения государственного устройства.
Причины и цели протестов
REUTERS/Umit Bektas
Выступления иранской диаспоры в Турции
Выступления протестующих против муллаята связаны с уникальностью политического режима, беспрецедентным влиянием мулл на политическую жизнь, которое стало одним из гарантов сильного суверенитета и, безусловно, вызывает раздражение у геополитических оппонентов Ирана. При этом понимание природы революции 1978–1979 гг. в Иране позволяет сделать вывод о том, что идеология хомейнизма стала основой современной иранской государственности наряду с антиамериканской риторикой — хомейнизм, или неошиизм, тесно связан с антиамериканизмом и антисемитизмом.
Таким образом, разворачивающиеся протесты направлены на разрушение конституционного строя Исламской Республики, поскольку именно конституцией ИРИ, принятой 15 ноября 1979 г., были заложены юридические основы исламского правления в стране. Новый государственный строй, пришедший на смену шахиншахской власти в результате Исламской революции, был построен на основе принципа, сформулированного идейным вождем революции аятоллой Хомейни — «велайате факих» («принцип сакрально-политизированного выражения религиозной духовности, нацеленный на институционализацию исламского канона, воплощенного во власти общепризнанного, справедливого богослова-правоведа, представляющего собой высшую инстанцию духовной, шиитской авторитетности — «марджа-е таглид») [1].
Религиозные нормы в стране соседствуют с традиционным светским правом — «в Иране избирательное законодательство ввиду наличия тайны волеизъявления не устанавливает ответственность за порчу бюллетеней, однако для предотвращения этой практики верховный исламский лидер Али Хаменеи называет порчу бюллетеней харамом (грехом, недопустимым поведением для мусульманина)» [2]. Заявки кандидатов на участие в выборах рассматриваются Советом стражей Конституции Ирана, который формируется на 50% из числа представителей духовенства (их назначает высший духовный лидер аятолла Хаменеи), на другие 50% — из числа парламентариев. Устранение духовного лидерства аятоллы и «изгнание мулл», которого добиваются протестующие, сделает невозможной смену власти путем электоральных процедур, а десакрализация и демонизация духовных основ системы в Иране приведет к делегитимизации любых выборов, в том случае, если бы в результате революции, например, были назначены новые президентские или парламентские кампании. Таким образом, деисламизация политической системы, на которой настаивают протестующие, грозит коллапсом всей политической системе, в которой клерикализм есть неотъемлемая часть институционального дизайна.
Другими словами, подготовка протестующих ориентирована не на стимулирование каких-либо изменений в обществе, например, отмену шариатского дресс-кода для женщин, а именно на полное разрушение существующей политической системы. Уже 18 сентября на похоронах Махсы Амини в городе Секкез люди скандировали: «Смерть диктатору!», и в тот же день в главном городе курдской провинции Сененджедж люди кричали «Да здравствует Пехлеви!», тогда же был снят государственный флаг Ирана и заменен на флаг времен шахского Ирана.
Кто такие принц и «тегеранский палач» и при чем здесь Израиль?
Принц Реза Пехлеви — наследник свергнутого во время Исламской революции 1978–1979 гг. шаха — сегодня проживает на Западе и всячески демонстрирует свою лояльность западным странам, их ценностям (критиковал действующую власть в Иране за притеснение гомосексуалов) и политикам. Показательно его публичное соболезнование королевской семье Британии в связи с кончиной Елизаветы II в отсутствие официальных соболезнований от действующих властей Ирана. Принц поддерживает тесные связи с Западом на протяжении всей жизни. Так, в июле 1978 г. он находился в Букингемском дворце в качестве гостя британской королевы, перед тем как поехать на обучение профессии пилота истребителя на базе ВВС Риз в Лаббоке, штат Техас.
В целом до Исламской революции дети шаха и высшей элиты Ирана чаще обучались на Западе, безупречно говорили на английском и французском языках, не так искусно владея родным фарси [3]. Исламская революция 1978–1979 гг. была не только клерикальной по своей сути, но и антизападной — в первую очередь, антиамериканской. Сегодня очевидно, что именно принца американские и израильские спецслужбы готовят на роль нового правителя деисламизированного, секулярного и прозападного Ирана. О связи Шахзаде Резы Пехлеви с израильскими спецслужбами свидетельствует одно из его последних интервью, в котором он выступил за нормализацию отношений Ирана с Израилем после «освобождения Ирана», а за несколько недель до смерти Махсы Амини и начала протестов было объявлено о сотрудничестве семьи свергнутого шаха Пехлеви и Израиля, было анонсировано выступление в Кнессете 83-летней вдовы шаха Фарах Пехлеви с призывом к перевороту в Иране.
Израильско-палестинский конфликт — одна из наиболее значимых тем внутренней и внешней политики Ирана, в стране в знак солидарности размещаются флаги Палестины. В результате последних президентских выборов пост президента страны вместо относительно умеренного Хасана Рухани занял более консервативный Эбрахим Раиси, называемый израильскими политиками «тегеранским палачом». Израильский след в развернувшихся в последнее время протестах в Иране обнаруживается акцентом на специфике упоминания Палестины и Израиля. Так, первые столкновения протестующих с полицейскими 18 сентября происходили под флагами Палестины, на чем в социальных сетях акцентировалось внимание: палестинский народ иранскому режиму важнее курдов, белуджи, азербайджанцев и иранцев. Протестующие иранские девушки без платков скандировали «Смерть детоубийственной власти» — формулировку аятоллы Хаменеи об Израиле, но уже в отношении власти самого аятоллы.
allisrael.com / Olivier Fitoussi / Flash90
Дореволюционный флаг Ирана на митинге в Тель-Авиве в поддержку протестующих в Иране
МИД Израиля в своем официальном Telegram-канале на персидском языке в течение двух месяцев протестов в Исламской Республике поддерживает антиправительственные действия. Израильские женщины одними из первых записали видео в поддержку иранских протестующих женщин — «Israeli women stand with Iranian women». В Тель-Авиве 29 октября 2022 г. прошла акция в поддержку восстания в Иране.
Примечательно, что демонстрация поддержки Израилем Ирана осуществляется с прежним иранским флагом, который до сих пор использует семья свергнутого шаха. Следует отметить, что отрицание, даже осквернение государственного флага и замена его на альтернативную версию протестующими — распространенная практика в рамках организованных внешними силами митингов с целью свержения власти (бело-красно-белый флаг на белорусских протестах 2020 г., бело-сине-белый флаг на ряде зарубежных акций российской несистемной оппозиции в 2022 г., иранский флаг шахских времен в иранских протестах 2022 г.).
В этом контексте активизация в информационном пространстве наследника свергнутого шаха Пехлеви (19 ноября 2022 г. он обратился к FIFA и журналистам, присутствующим на Чемпионате мира по футболу в Катаре с просьбой поддержать протестующих в Иране) позволяет сделать вывод о том, что США и израильские спецслужбы как организаторы митингов делают ставку на восстановление предыдущей формы правления в новом облике через «возврат престола истинному наследнику», например, с помощью всенародного референдума, проводимого западными специалистами и присягнувшими им гражданами Ирана. Для США это будет означать долгожданный реванш за Исламскую революцию, в результате которой американские бизнесмены и дипломаты были выдворены из страны, а имущество американских компаний и их активы — национализированы.
О лозунгах и символах
Сегодняшняя популярность лозунга «Воюем, умрем, отберем назад Иран» также свидетельствует о стремлении не сменить президента или аятоллу, а полностью демонтировать политический режим и конституционный строй и вернуться в исходную дореволюционную точку, где Иран был сателлитом США. О стремлении вернуть Иран в прежний статус руками протестующих свидетельствуют слова Джо Байдена на предвыборном митинге в Калифорнии: «Не волнуйтесь, мы собираемся освободить Иран. Они сами себя освободят очень скоро».
Устранение неприкосновенности мулл в сознании жителей страны достигается посредством акции «сбей чалму». В социальных сетях и призывах эта акция непринужденно называется игрой, однако ее последствия вызывают опасения даже в соседнем Ираке. Муктада ас-Садр — иракский шиитский духовный лидер — в своем Twitter обвинил Запад и Израиль в антихиджабском движении популяризации акции «сбей чалму».
Помимо указанной акции стоит отметить еще один лозунг протестующих: «Ни серпа, ни чалмы. С 79-м покончено».
Чалма муллы в семиотическом пространстве становится символом действующей власти Ирана, упоминание же серпа заслуживает отдельного внимания. Можно предположить, что это отсылка к революции 1978–1979 гг., поскольку Народная партия Ирана, или Туде (главная коммунистическая партия страны), была противником шахского режима и после прихода к власти аятоллы Хомейни выступила за сотрудничество с ним, однако, не встретила радушия и была устранена как самостоятельная политическая сила. Сегодня коммунисты не представлены в идейно-политическом пространстве Ирана, поэтому фраза «ни серпа, ни чалмы» может восприниматься, скорее, как внешнее послание зарубежных кураторов иранских протестов их ключевым оппонентам на международной арене с сильным суверенитетом — России с весомым коммунистическим прошлым и Китайской Народной Республике, остающейся коммунистическим государством.
Еще одна отсылка к Китаю наблюдается в процессе целенаправленной демонизации вооруженных сил Ирана. Вооруженные силы всегда ставят своей целью защиту суверенитета и территориальной целостности государства, поэтому в рамках любой революции, особенно организованной извне, создание негативного образа различных частей вооруженных сил — обязательная составляющая процесса. Вооруженные силы ИРИ разделены на две структуры: религиозную (Корпус стражей исламской революции, КСИР) и светскую, каждая из которых имеет в своем составе сухопутные войска, военно-воздушные и военно-морские силы.
Такое устройство армии призвано обеспечить сохранение конституционного строя при любой угрозе. Появление альтернативного духовного лидера, желающего сместить аятоллу по пути Иранской революции 1978–1979 гг. с опорой на КСИР, позволит светской части армии вступиться за сохранение режима; появление угрозы со стороны зарубежных организаторов, которые могут привлечь на свою сторону светскую армию, должно пресечься КСИР. Сегодня протесты развиваются по второму пути, призывы светской части армии присоединиться к протестующим уже звучат, а КСИР представляется организаторами протестов как государственная ОПГ, террористическая организация. Следует отметить, что КСИР в западных источниках и социальных сетях часто называют исламскими хунвейбинами, сравнивая их с хунвейбинами Китая, которые в 1960-е гг., в период культурной революции формировались из числа молодежи для борьбы с противниками Мао Цзедуна. Хунвейбины стали объектом осуждения со стороны не только западной общественности, но и властей Китая за чрезвычайную жестокость. Сравнение действующей части правоохранительной системы Ирана с ними, безусловно, имеет своей целью создание крайне негативного и устойчивого образа иранской государственности как чего-то крайне жестокого и бесчеловечного.
***
Таким образом, продолжающиеся с сентября 2022 г. протесты в Иране имеют своей целью разрушение действующего конституционного строя и тотальный демонтаж политической системы Исламской Республики посредством полной десакрализации власти и уничтожения сакральных основ государственного суверенитета с последующим восстановлением правления прозападной и произраильской свергнутой в 1979 г. династии Пехлеви. Антиисламская повестка вооруженных столкновений стремится сделать фактически невозможным существование действующих органов власти, в том числе обеспечивающих проведение выборов в рамках клерикального институционального дизайна политической системы. Организаторы протестов мастерски используют ключевые болевые точки Ирана (сепаратистские настроения в отдельных провинциях, этно-религиозные противоречия), а также поддерживают востребованную у западного зрителя повестку (в первую очередь, феминистическую). Отдельные действия и лозунги («ни серпа, ни чалмы») протестующих могут быть «предупреждением» иным государствам с сильным суверенитетом — КНР и России. Очевидно, что «предупреждение» Китаю имеет своей целью недопущение поддержки местными властями Москвы в рамках СВО России на Украине.
Литература
1. Армии на современном Востоке: научное издание/ В.А. Аватков, В.Я. Белокреницкий, С.Б. Дружиловский [и др.]; под ред. Д.В. Стрельцова. Москва: Аспект Пресс, 2018. С. 126.
2. Голубкова Н.И. Итоги президентских выборов в Иране 2021 года в контексте геополитических, институциональных и политико- культурологических особенностей электорального процесса на Ближнем Востоке// Избирательное законодательство и практика. №3. 2021. С. 41.
3. Островенко Е.Д. Дипломатические службы Ирана и Афганистана. Очерки истории, традиции, современность/ Е.Д. Островенко. 2-е изд., перераб. и доп. Москва: МГИМО-Университет, 2018.