Новое издание, посвященное Владимиру Вейсбергу: все оттенки невидимого

Этот художник остается интересным и важным в любые времена потому, что не стремился к злободневности. В недавно вышедшем альбоме воспроизведены все его работы, хранящиеся в ГМИИ имени А.С.Пушкина, а также ряд произведений из коллекции Инны Баженовой

Фигура Владимира Вейсберга (1924–1985) занимает особое положение в советском послевоенном искусстве: этот художник не примыкал ни к каким андерграундным течениям и в то же время оставался безмерно далек от официоза. Его концепция «невидимой живописи» была метафизична по сути, но при этом рациональна и теоретически обоснованна. Неудивительно, что его творчество по-прежнему вызывает интерес и специалистов, и широкой публики. Очередным проявлением такого интереса стал нынешний том, выпущенный совместно Государственным музеем изобразительных искусств им. А.С.Пушкина, некоммерческим фондом In artibus и недавно созданным Фондом Владимира Вейсберга.

Отправной точкой для этого издания послужила выставка «Ничего, кроме гармонии. Владимир Вейсберг из коллекций ГМИИ им. А.С.Пушкина и Инны Баженовой», состоявшаяся в залах фонда In artibus в 2019 году. Каталожный список той выставки размещен в конце книги, но сам ее формат подразумевает несколько иной акцент. Как сказано во вступительном слове директора ГМИИ Марины Лошак, «настоящее издание представляет в исчерпывающей полноте все произведения Владимира Вейсберга, собранные музеем».

Впрочем, набор иллюстраций этим не ограничивается. Прежнее выставочное партнерство продолжено, в частности, тем, что в издании воспроизведен ряд работ, принадлежащих Инне Баженовой, чья моноколлекция Вейсберга наиболее значительна по составу среди частных собраний.

В свою очередь, коллекция работ этого художника, хранящаяся в ГМИИ, — крупнейшая из музейных, она насчитывает 144 произведения живописи и графики. Ее спектр близок к предельно возможному: самые ранние, еще ученические работы датированы 1940-ми годами, а завершает перечень холст «Венера и геометрия», оставшийся недописанным из-за смерти автора. Начало коллекции было положено еще при жизни Вейсберга: в 1978 году Пушкинский музей приобрел у него шесть рисунков. Но массированное пополнение произошло позднее: в 1997 году в отдел личных коллекций поступил большой дар от Галины Ерминой, вдовы Вейсберга, а тремя годами позже свой вклад внесла и Светлана Щеглова, его первая жена. Тогда же был открыт и долгое время работал персональный зал художника в Музее личных коллекций.

Эти и другие этапы расширения музейного представительства Вейсберга обозначены в статье Анны Чудецкой, хранителя его фонда в МЛК, хотя главное в тексте — сжатые характеристики творчества: периодизация, поворотные моменты, эволюция практической технологии и теоретических воззрений. Олег Антонов, глава отдела графики ГМИИ, в статье «Рисунки Вейсберга» подробнее рассматривает тему работ на бумаге, подчеркивая, что те имели «в повседневной творческой практике Вейсберга не меньшее значение, чем его занятия живописью».

Главный куратор фонда In artibus Елена Руденко в очерке «Владимир Вейсберг в собрании Инны Баженовой» фокусирует внимание на отдельной частной коллекции, которая, хотя и сформировалась относительно недавно, в 2000–2010-е годы, воспринимается сегодня как выразительный и представительный срез — и хронологический, и жанровый.

Наконец, художница Татьяна Добровинская-Владимирова в своих воспоминаниях рассказывает об атмосфере, царившей на занятиях, которые вел главный герой книги в 1960–1970-е годы (формально это была группа повышения квалификации архитекторов), и о содержании тех его уроков изобразительного искусства. Содержание это у мемуаристки часто передано с помощью прямой речи преподавателя — в том виде, как она запомнилась. Что особенно ценно, учитывая нелюбовь Владимира Григорьевича к записям в ходе его занятий — такого рода попытки он всегда пресекал.