Соединённые Штаты не оставляют попыток любыми способами сократить доходы федерального бюджета России от экспорта сырья. Одна из наиболее одиозных инициатив в этой сфере – введение потолка цен на отечественную нефть. Глава Минфина США Джанет Йеллен даже озвучила цифру – 60 долларов за баррель, то есть, какова бы ни была рыночная конъюнктура, платить Москве больше, начиная с 6 декабря, может быть строго запрещено.
Способна ли наша страна противостоять растущему санкционному давлению, которое становится всё более и более изощрённым? Какова должна быть реакция на такие вызовы, как подрыв «Северных потоков» и отказ в допуске к результатам расследования? За счёт каких проектов возможно компенсировать сокращение продаж природного газа в Европу, объём которых упал уже более, чем на треть? «Форпост» адресовал эти и другие вопросы ректору Санкт-Петербургского горного университета, ведущему эксперту в области ТЭК Владимиру Литвиненко.
- Владимир Стефанович, после серии взрывов на «Северных потоках» стало окончательно ясно, что США не остановятся ни перед чем, лишь бы их доля на европейском сверхмаржинальном рынке газа продолжала увеличиваться. Это значит, что рано или поздно экспорт «Газпрома» в Старый свет упадёт до нуля. Возможно ли заместить выпадающие объёмы за счёт импортёров из других стран?
Владимир Литвиненко: На мой взгляд, в основе полемики вокруг нашей богатейшей ресурсной базы должны лежать несколько иные вопросы. Не кем заместить столь крупного потребителя, как ЕС, а каким образом наиболее эффективно использовать природный капитал для развития отечественной экономики. И, прежде всего, для стимулирования внутреннего спроса.
В российских недрах лежат самые большие на планете запасы природного газа, они составляют порядка 20% от общемировых. Естественно, здесь кроется огромный потенциал, причём не только финансовый. На наших дорогах, например, появляется всё больше автобусов, работающих на компримированном природном газе или СПГ. Даже невооружённым взглядом видно, что уровень выбросов из их выхлопных труб по сравнению с дизельными машинами значительно ниже. То есть расширение их производства, строительство профильной инфраструктуры, в том числе заправок, позволит не только создать новые рабочие места и целые цепочки добавленной стоимости, но также заметно снизит антропогенное воздействие на природу.
Если же говорить об экспорте, то, конечно, необходимо дифференцировать наши поставки. Мы слишком долго верили в то, что будем услышаны европейцами, но этого так и не произошло. Начиная с 2008 года, когда был принят первый энергопакет ЕС, Брюссель вёл откровенно дискриминационную политику по отношению к «Газпрому», старательно загоняя его в позицию «замыкающего поставщика», и всячески препятствуя его новым проектам.
Например, в 2016 году Еврокомиссия объявила о том, что «Северный поток-2» подпадает под действие третьего энергопакета, хотя ранее считалось, что это внутреннее законодательство ЕС, и оно не может применяться к морским трубопроводам. В итоге «Газпром», который уже вложил к тому времени значительные средства в этот проект, был поставлен перед фактом: он имеет право экспортировать лишь 50% заявленной мощности, остальной объём должен быть зарезервирован для сторонних компаний. Тот факт, что на территории России таковых попросту нет, никого в Брюсселе не интересовало. Довольно-таки странная позиция, но она очень наглядно демонстрирует, кто довёл Европу до нынешнего энергетического кризиса.
Что касается нашей газовой отрасли, то у неё есть все шансы на то, чтобы не остаться «подранком», а, напротив, заметно укрепиться, оперевшись на два столпа – трубу и СПГ. Наш Президент Владимир Владимирович Путин уже озвучил идею перенаправить потоки метана из повреждённых трубопроводов в Турцию и создать на её территории мощный газовый хаб. Как известно, существует и проект второй ветки «Силы Сибири».
Параллельно государству необходимо создать максимально благоприятные условия для развития сектора СПГ. Это наш стратегический геополитичесий ресурс, который пока в полной мере не раскрыт. По экспертным оценкам в 2030 году глобальное потребление сжиженного природного газа составит 600-700 млн тонн (сейчас – 380 млн или 524 млрд кубометров – ред.), так что российским производителям необходимо не упустить свой шанс и занять как можно более весомую нишу на мировом рынке. Пока наша доля - около 9%, это недопустимо мало.
Для того, чтобы изменить ситуацию, необходимо, в первую очередь, установить целевое использование разведанных запасов и перспективных ресурсов на Ямале и Гыдане исключительно для производства СПГ. Потенциальные запасы природного газа там превышают 20 триллионов кубометров, что позволяет говорить о создании кластера, способного вывести на рынок до 140 млн тонн сжиженного газа в год без ущерба для поставок по трубопроводам. Реализация столь масштабного проекта, само собой, невозможна без комплекса мер государственной поддержки профильных предприятий, создания соответствующей портовой инфраструктуры и дальнейшего строительства ледокольного флота, который обеспечит логистику по Северному морскому пути в западном и восточном направлениях.
Причём, опять же подчеркну: речь не идёт лишь об экспорте. СПГ – крайне перспективный ресурс, который может использоваться для внутреннего потребления. Например, для автономной газификации, а также в качестве бункеровочного или моторного топлива. Автобусы, грузовой транспорт, железнодорожные перевозки в неэлектрифицированных районах. Всё это колоссальные возможности, которые необходимо реализовать для повышения рентабельности профильного бизнеса и снижения нагрузки на окружающую среду.
- Глава Минфина США Джанет Йеллен предложила ввести потолок цен на российскую нефть - 60 долларов за баррель. Насколько адекватна эта цифра и насколько реалистичен сам факт таких санкционных ограничений?
Владимир Литвиненко: Наш Президент уже ответил на этот вопрос, он заявил, что Россия не будет поставлять ни нефть, ни газ, ни уголь в адрес тех стран, которые предпочтут в угоду политической конъюнктуры нарушить условия действующих контрактов. Это вполне логично, если кто-то считает, что делает нам одолжение, покупая отечественные углеводороды, то он глубоко ошибается. Пример Евросоюза, который теперь приобретает газ в 8-10 раз дороже, чем во времена дружеских отношений с нашей страной – наглядное тому подтверждение. С нефтью будет то же самое. Вместо 60 долларов, недружественные нам государства получат её по $150. Это в лучшем случае.
- Мир на наших глазах меняется. Кто бы мог ещё пять-шесть лет назад представить, что благополучной Европе может не хватить ресурсов для стабильной работы предприятий или отопления жилых домов. Что нас ждёт дальше?
Владимир Литвиненко: Мир действительно меняется, но совсем не в том направлении, как многие на Западе предполагали. Долгие годы Европа настаивала на необходимости резкого ускорения энергоперехода, навязывая обществу эфемерные проблемы. Такие, например, как необходимость срочно прекратить потребление углеводородов из-за их негативного влияния на окружающую среду. При этом умышлено умалчивалось о том, что без ископаемого топлива мировая экономика попросту рухнет, а также о том, что если не жечь на ТЭЦ газ, то тогда придётся жечь уголь. В противном случае домохозяйства останутся без света и тепла, поскольку ветрогенераторы или солнечные панели на данном этапе научно-технического развития не способны стать основой энергетики. И могут использоваться лишь как вспомогательный инструмент для её функционирования.
Наши немецкие партнёры по Российско-Германскому сырьевому форуму, как дети, перечитавшие Жюля Верна, не хотели последние несколько лет обсуждать ничего кроме водорода. Потому что на исследования в этой области Берлин и Брюссель выделяли колоссальные средства. Но производить из электроэнергии, выработанной возобновляемыми источниками, водород для того, чтобы потом снова производить из него электроэнергию – это очень странная, практически неосуществимая с технологической точки зрения и безумно дорогая схема.
В итоге попытки интенсифицировать энергопереход, отказавшись от дешёвого российского газа, привели к расконсервации в ЕС угольных ТЭЦ, росту котировок всех видов энергетического сырья, необходимости экономить тепло и электричество для рядовых европейцев. В итоге всех нынешних трансформаций именно они оказались главными проигравшими, что и неудивительно. Ведь Старый свет сегодня фактически представляет собой американскую колонию, а удел любой колонии – поставлять в метрополию ресурсы. В данном случае – сверхприбыль от продаж на её территории СПГ.
Стратегия американской дипломатии заключается в том, чтобы любыми средствами обеспечить своё доминирующее положение в мире. В том числе за счёт сохранения высокой стоимости энергоресурсов для Европы, а также других товаров, которыми торгуют Соединённые Штаты. Это, прежде всего, излишки сельскохозяйственной продукции и оружие, спрос на которое будет расти лишь в том случае, если втягивать развивающиеся страны в вооружённые конфликты, что постоянно и происходит.
Очевидны и другие последствия попыток США сформировать идеологию своего господства над мировым капиталом и ресурсами. В их числе резкий рост недоверия к долларизации мировой торговли, ухудшение делового климата, снижение уровня защиты инвестиций, ликвидация конкурентной среды посредством санкционных механизмов. И, что самое печальное, - общее падение уровня доверия в обществе.
- А возможно ли повысить уровень доверия в планетарном масштабе?
Владимир Литвиненко: Конечно, развитие партнёрских отношений между Россией и странами Ближнего Востока, Китаем, Индией оказывает огромную поддержку международной среде доверия. Но для того, чтобы она вышла на принципиально иной уровень нужно покончить с неолиберальной философией, цель которой - контроль западными элитами мирового капитала и природных ресурсов в масштабах всей планеты.
Посмотрите, какие процессы происходили в Соединённых Штатах в конце восьмидесятых – начале девяностых, когда разваливался Советский Союз. Подавляющая часть американских промышленных предприятий переехала тогда в Азию, в регион с дешёвой рабочей силой. Сами же США сделали акцент на узурпации международной финансовой системы и начали жить, в основном, за счёт прибыли от кредитов, приватизации недвижимости в развивающихся странах, которая происходит по бросовым расценкам, и прочей ренты.
Сейчас, правда, Белый дом, пользуясь ситуацией, проводит реиндустриализацию, поскольку многие предприятия переносят свои производственные площадки из Европы за океан, где электроэнергия стоит в несколько раз дешевле. Но и от идеологии неоколониализма Вашингтон отказываться не собирается.
- А в чём это выражается?
Владимир Литвиненко: Дело в том, что многие развивающиеся государства, обладающие богатой ресурсной базой, не имеют собственных средств для разработки месторождений. МВФ, Всемирный банк и прочие финансовые институты, подконтрольные Западу, пользуются этой ситуацией и втягивают их в долги. Параллельно им навязываются концессионные соглашения с транснациональными корпорациями, штаб-квартиры которых находятся в США, Британии и некоторых других постиндустриальных странах. Эти компании получают исключительные права на поиск, разведку и добычу минерального сырья на территории развивающихся стран, а взамен отдают лишь незначительную часть продукции или сравнительно небольшие средства, которых едва хватает на то, чтобы рассчитаться с долгами. Никакое социально-экономическое развитие в таких условиях априори невозможно. Особенно в том случае, если центральная власть, поддавшись неолиберальной пропаганде, не вмешивается в процесс недропользования в качестве регулятора.
В нынешнем году, по данным МВФ, средний уровень долговой нагрузки развивающихся стран вырос до 65% от их ВВП. Более того, по прогнозам, через 5 лет этот показатель может достичь 78,5%. Это катастрофические цифры, грозящие удорожанием займов и разгоном инфляции, они говорят о том, что возможность расплатиться по долгам у большинства таких государств фактически утеряна.
Мы всё это проходили в девяностые годы. Обнищание населения, гиперинфляция, многомесячные невыплаты зарплат и пенсий продолжались до тех пор, пока Президентом России не был избран Владимир Путин, который кардинально изменил условия работы с недрами. И перенаправил основную ренту от монетизации природных ресурсов из карманов недобросовестных олигархов в федеральный бюджет.
Очевидно, что сегодня наиболее значимых экономических успехов в деле капитализации своей сырьевой базы добились именно те государства, которые занимаются недропользованием самостоятельно, без участия транснациональных компаний и западных кредитов. В их числе, например, Россия, а также Саудовская Аравия, Катар и ОАЭ. А вот беднейшие африканские страны, а также ряд азиатских и латиноамериканских, продолжают следовать в фарватере неолиберальной идеологии, загоняя себя в вечную долговую яму.