11 сентября 2022 г. в Швеции состоялись очередные парламентские выборы. В них участвовали представители 35 партий, были избраны 349 депутатов Риксдага. Несмотря на улучшение позиций правящей Социал-демократической рабочей партии и премьер министра Магдалены Андерссон (30,3% против 28,3% в 2018 г.) и незначительный спад у их главных противников — Умеренной коалиционной партии (19,1% против 19,8%), ожидаемая левая коалиция, состоящая из социал-демократов, Партии зелёных, Партии центра и Левой партии в общей сумме набрала 48,8%, что позволяет ей рассчитывать на 173 места в Риксдаге. Правый фланг — Умеренная коалиционная партия, Либералы, «Христианские демократы» и «Шведские демократы» — получил 49,7% голосов и, соответственно, 176 мест в парламенте, невзирая на провал либералов и христианских демократов, получивших соответственно 4,6% и 5,3% голосов (на предыдущих выборах — 5,5% и 6,3%). 14 сентября М. Андерссон признала свое поражение, а на следующий день объявила об отставке, однако сохраняет пост до формирования нового правительства.
Несмотря на кажущееся преимущество правых сил и уже объявленную в ряде СМИ победу лидера Умеренных Ульфа Кристерссона, существуют риски того, что переговоры по созданию правой коалиции могут затянуться или даже трансформироваться в некое соглашение с социал-демократами. Между Умеренными, Либералами и Христианскими демократами — с их ухудшившимися электоральными позициями — нет кардинальных идеологических противоречий; при этом «Шведские демократы» сумели улучшать своё положение на 3% по сравнению с 2018 г. и получить 20,5% голосов, став второй партией в стране. Еще с кампании 1994 г. эта партия постепенно завоевывала популярность и закрепляла успех на каждых выборах (впервые получила места в Риксдаге в 2010 г.), однако ввиду своих радикальных (а местами и крайне экстремистских) взглядов на проблемы экономики, евроинтеграции и миграционной политики всегда оставалась в изоляции, не найдя место в какой-либо коалиции. Позиционируя себя как «третью силу», альтернативу существующим блокам в парламенте, «Шведские демократы», несмотря на успех и второе место, теоретически снова могут остаться в стороне; или им придётся смягчить свою политическую программу ради соседства с более умеренными правыми партнерами по потенциальной коалиции.
Хотя М. Андерссон и объявила об отставке, она отказалась поздравлять У. Кристерссона с победой и намекнула на возможное сотрудничество с Умеренными. Так, она заявила, что у неё «ещё будут контакты с У. Кристерссоном», и «если Умеренные передумают и захотят сотрудничать со мной вместо “Шведских демократов”, то моя дверь открыта». Незначительная разница между результатами левого и правого блоков партий, неясность в вопросе вступления правых радикалов в коалицию и возмущение более умеренных сторонников правого и центристского флангов шведской политики по поводу возрастающей популярности «Шведских демократов» говорят о том, что победитель гонки 2022 г. еще не определен.
От 2018 г. к 2022 г.
Сергей Андреев:
Карточный домик Стефана Лёвена
По итогам предыдущих выборов, состоявшихся в 2018 г., правительство меньшинства сформировала Социал-демократическая рабочая партия Швеции и Партия зеленых, их также поддержала Левая партия и Партия центра, которые, однако, не были приглашены в правительство. В оппозиции оказался правый фланг шведской политики — Умеренная коалиционная партия, Либералы и Христианские демократы. «Шведские демократы» заняли третье место, но из-за радикальных взглядов остались вне коалиционных переговоров. Дело дошло до вынесения вотума недоверия С. Лёвену и попыток сформировать правительство Умеренными, однако и они потерпели поражение. Формирование правительства проходило непросто и завершилось лишь через четыре месяца — в январе 2019 г. В результате премьер-министр социал-демократ Стефан Лёвен тогда сохранил свой пост. Правительство по-прежнему де-юре осталось в руках хрупкой ослабевшей коалиции социал-демократов и «зелёных», однако в обмен на неформальную поддержку значительное влияние на политику и вопросы бюджета получили центристы и либералы.
В июне 2021 г. Левая партия отказалась от поддержки социал-демократического правительства в связи с тем, что С. Лёвен предложил свободное установление арендной платы домовладельцами на новое жилье (до этого государство субсидировало арендную плату из-за роста цен на недвижимость). В итоге он стал первым премьер-министром с 1958 г., который получил вотум недоверия, и в ноябре 2021 г. ушел с постов председателя партии и премьер-министра. 24 ноября министр финансов Магдалена Андерссон стала первой женщиной во главе правительства.
Процесс утверждения М. Андерссон на пост премьер-министра проходил непросто — за неё проголосовали 117 депутатов, воздержались — 57, оказались против — 174. Дело в том, что, согласно шведским принципам «негативного парламентаризма», если против кандидата в премьер-министры не проголосовало большинство парламента (175 из 349 депутатов), то этот кандидат становится премьер-министром, даже если за него проголосовало меньшинство. Однако М. Андерссон ушла в отставку через 12 часов после победы, поскольку Риксдагом был принят проект бюджета, выдвинутый правой оппозицией. 29 ноября она снова выставила свою кандидатуру, за нее проголосовал 101 депутат, воздержались — 75, против были — 173. Кроме 100 социал-демократов, предпочтение М. Андерссон отдала независимый депутат, коммунистка курдского происхождения Амине Какабаве. Итог был тем же — М. Андерссон была избрана премьер-министром. Среди других крупных парламентских событий — смена лидера Левой партии на потомка иранских политэмигрантов Нуши Дадгостар и главы либералов на Юхана Персона. «Зелёные» остаются единственными, кто сумел обзавестись двумя руководителями — Пером Болундом (с 4 мая 2019 г.) и Мэртой Стеневи (с 31 января 2021 г.).
На экономическом фронте Швеция демонстрировала успехи как до пандемии COVID-19, так и во время нее. По данным Всемирного банка, 2018 и 2019 гг. характеризовались стабильным ростом ВВП (по 2%), в 2020 г. пришлось пережить спад показателей (-2,9%), но 2021 г. показал восстановление (4,8%). Инфляцию также удавалось удерживать — 2% (2018 г.), 1,8% (2019 г.), 0,5% (2020 г.), 2,2% (2021 г.). Иначе обстояли дела с безработицей — после незначительного роста в 2018–2019 гг. (6,4% и 6,8% соответственно) в пандемийный 2020 г. показатель вырос до 8,3%, а в 2021 г. — продолжил рост (до 8,7%). Однако Статистическое управление Швеции в мае 2022 г. заявило об уровне в 8,5%, в августе — уже 6,6%. При этом Государственная служба занятости Королевства прогнозирует в 2022 г. возвращение к допандемийным показателям и дальнейшее снижение.
С течением времени по-разному воспринималась борьба с COVID-19. В отличие от других стран Швеция изначально не ограничивала передвижения жителей страны, работу предприятий и развлекательных учреждений, ограничившись рекомендациями Агентства общественного здравоохранения, которые не имеют строго обязательного характера, и полагаясь на добропорядочность подданных. Задумывалось, что политика минимальных ограничений в долгосрочной перспективе поможет с меньшими потерями выйти из кризиса благодаря накопленному коллективному иммунитету, сохранению рабочих мест и открытым предприятиям. На первых порах стратегия встречала одобрение противников локдауна, обеспечила относительную экономическую стабильность и резко подняла популярность социал-демократов (в начале 2020 г. на первое место по соцопросам снова вырвались «Шведские демократы»). Однако позже она была подвергнута критике научным сообществом королевства, а в декабре 2020 г. ее ошибочность признали король и премьер-министр. Так, король Карл XVI Густав заявил: «Я думаю, мы потерпели поражение». В январе 2021 г. на основе отдельных законодательных актов руководству пришлось ужесточить ограничения. В то же время власти также одобрили использование нескольких вакцин, и большинство населения добровольно продолжает проходить вакцинацию. Второе полугодие ознаменовалось падением числа заражений и масштабным ростом числа вакцинированных. В начале 2022 г. Швеция пережила самую крупную волну пандемии (ежедневно заболевали до 140 тыс. человек), однако, по заявлениям правительства, высокий уровень вакцинации (75%) способствовал тому, что даже в самый пиковый период в стране не наблюдался всплеск смертей и особо тяжелых случаев течения COVID-19. Подытоживая успехи, Стокгольм в феврале 2022 г. объявил о том, что уровень коллективного иммунитета достиг 85%, и отменил все санитарные ограничения — больше не было необходимости проходить тестирование, были отменены ковид-паспорта, ограничения на въезд в страну (только для граждан Европейской экономической зоны, путешественникам из других стран въезд был открыт в апреле) и работу общественных заведений.
В то же время ситуация с преступностью оставалась сложной. Еще в 2018 г. Шведское радио сообщало, что срок обработки полицией дел об убийствах увеличился, поскольку число случаев с применением огнестрельного оружия со стороны преступных группировок увеличилось в 10 раз по сравнению с началом 1990-х гг., а 79% случаев убийств с участием ОПГ остаются нераскрытыми. Общий уровень раскрываемости убийств в 2017–2018 гг. оценивался в 25%, в то время как в соседней Финляндии он составлял 90%. По данным Шведского национального совета по предотвращению преступности (Brottsförebyggande rådet), в 2018 г. в стране были подтверждены 108 случаев насилия со смертельным исходом, в 2019 г. — 111, в 2020 г. — 124, в 2021 г. — 113. В 2018 г. 4,4% мужчин и 2,8% женщин заявили, что подвергались разбойному нападению, в 2019 г. этот показатель составил 4,6% и 2,7% соответственно, в 2020 г. снизился до 3,5% и 2,2%, всего же количество зарегистрированных разбоев в 2021 г. составило 82,4 тыс. случаев. Особую обеспокоенность агентство выражает в связи со статистикойь преступлений, совершенных на сексуальной почве — 22,4 тыс. случаев в 2018 г. против 27,6 тыс. в 2021 г. При этом отмечается тенденция к замалчиваю и несообщению о такого рода преступлениях. О своей «крайней обеспокоенности» ситуацией с преступностью в стране в 2021 г. заявили 45% шведов, о доверии к полиции — 58%, к системе правосудия в целом — 52%, а преступлениями, которые вызывают наибольшее опасение, стали мошенничество в Интернете (32%), угон и вандализм (24%), а также квартирные кражи (23%).
Максим Сигачев, Андрей Бардин, Татьяна Хайнацкая:
Зелёная политическая повестка в странах североевропейской модели
В начале прошлого политического сезона социал-демократам удалось путем нелегких переговоров сохранить власть и удерживать рейтинг на уровне 30%, однако вплоть до начала пандемии COVID-19 правительство постепенно сдавало позиции, уступив в начале 2020 г. первенство в соцопросах праворадикальным «Шведским демократам». Отказ от жестких санитарных ограничений временно вернул социал-демократам лидерство, но проявившаяся ошибочность чрезмерно либеральных антиковидных мер, конфликт с Левой партией и последующий вотум недоверия снова снизили рейтинг правящей партии до 25%. В то же время Умеренные и «Шведские демократы» попеременно занимали вторую строчку в рейтинге популярности. Приход М. Андерссон вселил в жителей страны некоторую надежду, что снова повысило рейтинг партии до 30% (в то же время скептически настроенные обозреватели уверяли, что новый премьер-министр не сможет кардинально поменять ситуацию, поскольку М. Андерссон все семь лет занимала пост министра финансов в том же правительстве С. Лёвена). К началу 2022 г. социал-демократы закрепили лидирующие позиции, однако рейтинг у их левых партнеров в парламенте (за исключением «зелёных») продолжал плавное снижение. На правом фланге за второе место продолжали борьбу Умеренные и «Шведские демократы», рейтинги «Христианских демократов» и Либералов оставались практически без изменений.
В преддверии выборов
Основным событием 2022 г. стала специальная военная операция РФ на Украине, внесшая свои коррективы в существующий мировой порядок. Швеция отказалась от традиционной более двухвековой политики неприсоединения и 18 мая вместе с Финляндией подала заявку на вступление в НАТО. Если до начала 2022 г. сторонники военного блока в обеих странах не составляли большинство населения, то после обострения ситуации на Украине доля поддерживающих вступление резко взросла и к середине мая составила 76% в Финляндии (опрос Yle) и 57% (данные Aftonbladet) в Швеции. Шведское левое крыло, включая Социал-демократическую партию, Партию зеленых и Левую партию, наряду с националистическими «Шведскими демократами» традиционно выступали за нейтралитет и неприсоединение, однако еще в декабре 2020 г. праворадикалы объявили, что не против присоединения к НАТО, но при условии, что заявка будет подана совместно с Финляндией. Тогда же правящие социал-демократы отошли от неприятия блокового статуса и заявили, что страна не будет прямо сейчас вступать в блок, но должна иметь возможность в любой момент в будущем присоединиться к НАТО. В первые месяцы после начала военной операции в Риксдаге не наблюдалось четкого единодушия по вопросу вступления в Альянс, однако 13 мая в отчете Риксдага правящая коалиция и правая оппозиция рекомендовали присоединиться к блоку (левые и «зеленые» отказались прямо поддерживать вступление, предложив вынести этот вопрос на референдум). В документе раскритикованы действия России на Украине, описано влияние военной операции на европейскую безопасность, а также звучат призывы нарастить темпы военно-политического сотрудничества Швеции с западными державами (упоминаются США и Великобритания) и рассмотреть возможность ее присоединения к НАТО. В отчете был сделан вывод о том, что членство в Североатлантическом альянсе повысит уровень безопасности страны. Присоединение Швеции к всеобщему на Западе антироссийскому тренду, демонстрация жесткой линии в отношении Москвы, курс на вступление в НАТО и ухудшение внешнеполитической ситуации, которое зачастую используется для отвлечения внимания от внутренних проблем, улучшили имидж социал-демократов, что позволило М. Андерссон сохранить рейтинг на отметке выше 30%.
Однако процедура одобрения шведской заявки на мадридском саммите НАТО чуть было не оказалась сорванной из-за претензий Турции по поводу предоставления убежища и защиты членам курдских организаций в Турции и Сирии, которые Анкара считает террористическими. Стокгольм и Хельсинки практически в последний момент пошли на письменное соглашение с Реджепом Эрдоганом по вопросам озабоченности Анкары в сфере безопасности. Данный шаг вызвал большее негодование в Швеции, поскольку курдская диаспора там представлена шире, чем в Финляндии, а за приход М. Андерссон к власти отдала голос курдянка Амины Какабаве в обмен на обязательство углубить сотрудничество с курдами в северной Сирии. Теперь же Швеция должна отказаться от этих обещаний. За договоренностями с Р. Эрдоганом последовало множество противоречивых заявлений о якобы обещаниях Стокгольма и Хельсинки выдать Анкаре «террористов» из якобы заранее согласованного всеми сторонами списка. Шведские официальные лица поспешили успокоить курдов, заявив, что никого выдавать не будут, а если и будут депортации, то этим вопросом при наличии весомых доказательств будет заниматься независимый суд. Но сам факт сделки с Турцией, пусть и не строго обязательного, а декларативного характера, был воспринят курдской диаспорой как предательство, а Амине Какабаве и руководство Левой партии обрушились с резкой критикой М. Андерссон.
Кроме экономических проблем, политики обсуждали борьбу с оргпреступностью, иммиграцию, национальную оборону, проблемы систем образования и здравоохранения. Умеренные, «Шведские демократы», Христианские демократы и Либералы демонстрировали консенсус в проблемах энергетики, заявив, что закрытие атомных электростанций было грубейшей ошибкой, а стране необходимо вернуться к стабильному производству электроэнергии, не зависящему от импорта. Среди предложений Христианских демократов — одновременно инвестиции в возобновляемые источники энергии и восстановление работы АЭС. Либералы также отстаивали как зеленую, так и атомную энергетику, предложив снизить тарифы на электроэнергию. Определённое единодушие наблюдалось и в вопросах иммиграции — количество лиц с иностранными корнями увеличилось за 10 лет до более чем 2 млн человек, и эта группа является наиболее уязвимой в плане безработицы и неравенства при получении образования. Однако если Умеренные и Либералы предложили ряд мер по стимулированию интеграции, то «Шведские демократы», как и раньше, отстаивали идею нулевой иммиграции, ужесточения критериев и сокращения выдачи разрешений на работу, а также сурового наказания за незаконное пребывание в стране. В то время как иммиграционная политика Швеции долго была либеральной, платформа радикалов нацелена на полный запрет на предоставление убежища; если шведская система правосудия традиционно ориентируется на реабилитацию, а не на строгий тюремный режим, то ультраправые призывают к более длительным срокам заключения и депортации. Единство всех правых наблюдаюсь и в самом главном для шведского избирателя вопросе — борьбе с преступностью. Эта проблема тесно переплетается с миграционной, что выливается в существование ОПГ, собранных подданными иностранного происхождения по этическому принципу. Среди предложений — расширение полномочий полиции, предоставление правоохранительным органам права без каких-либо санкций прослушивать телефонные разговоры и просматривать сообщения в социальных сетях, увеличение сети осведомителей, расширение числа видеокамер в общественных местах, ужесточение наказания за участие в ОПГ (для неграждан страны — депортация) и даже полный пересмотр уголовного законодательства.
Популярность данных мер, учитывая, что радикальные шаги (особенно по борьбе с преступностью) предлагали даже умеренные партии правого толка, заставила и некоторых представителей правящего левого фланга изменить свои позиции. Социал-демократы поспешили резко изменить ряд своих программных положений, повторив некоторые предложения оппозиции, и заявили, что не против возрождения атомной энергетики (хотя их противники упоминали, что при их правительстве сворачивалась работа АЭС), обещали остановить рост цен и падение доходов, увеличить штат полицейских (до 50 тыс. сотрудников к 2032 г.) и число камер видеонаблюдения, а также укрепить военный потенциал Швеции, увеличив численность военнослужащих и расходы до 2% ВВП в течение 6–8 лет. Упор на экономику сделали и центристы, пообещав инвестиции в «зелёную» энергетику, развитие малого бизнеса и домохозяйств, снижение налогов и усиление борьбы с преступностью. Левая партия и «зелёные», в свою очередь, отказались от кардинальных изменений своих программ и сделали упор на внутреннюю политику — идеи «зелёной» и дешевой энергии, защиты окружающей среды, борьбы с расизмом, отказа от политики неприсоединения и продажи оружия Турции, защиты государства всеобщего благосостояния с бесплатным образованием и здравоохранением.
«Шведские демократы»: гордое одиночество или шанс на коалицию?
Основными проблемами Швеции, как и многих других развитых стран, в эпоху санкционного противостояния и трансформации экономического миропорядка, стали рост цен на продовольственные товары, электроэнергию и энергоносители, повышение процентных ставок, рост преступности. Среднегодовой уровень инфляции по итогам августа достиг 9,8%, став самым высоким с 1991 г. Дополнительное давление оказали расходы на жилье и коммунальные услуги (15,1% против 9,1% в июле), транспорт (9,6% против 12,4%), отдых (3,9% против 3,8%), рестораны и отели (9,8% против 8,9%), а также различные товары и услуги (5,1% против 5,4%). Швеции также пришлось выделить экстренную помощь производителям электроэнергии — в сентябре министр финансов Микаэль Дамберг заявил о планах выделить более 23 млрд долл. на обеспечение ликвидности энергокомпаний. Ранее издание «Svenska Dagbladet» в своей редакционной статье призвало не винить Россию в энергетических проблемах, напомнив о закрытии реакторов АЭС и отказе правительства платить за построенную еще в 2009 г. ТЭЦ в Мальмё (позже была демонтирована и продана Вьетнаму). В заключении говорится, что «это была сознательная политическая стратегия», а также приводятся слова генерального директора энергооператора «Svenska kraftnät» Лотты Меделиус Бреде: «в стрессовых ситуациях мы теперь зависим от возможности импортировать электроэнергию из соседних стран». В ходе дебатов, когда социал-демократы поспешили обвинить в экономических и энергетических проблемах Владимира Путина, лидер Умеренных У. Кристерссон возложил вину «за паршивую энергетическую политику» на М. Андерссон и упомянул, что при левом правительстве закрывались АЭС и создался дефицит энергоносителей.
Наиболее острая дискуссия в обществе касается преступности. Как пишет издание «Politico», в текущем году в Швеции были застрелены 44 человека, почти 70 получили огнестрельные ранения, при этом полиция отмечает всплеск преступлений с особой жестокостью среди банд малолетних, а также совершённых под действием наркотических веществ. Не исчезла и проблема ксенофобии — в августе 2022 г. отчет шведской исследовательской группы «Acta Publica» показал, что 289 политиков из партий, представленных в парламенте, оказались так или иначе замешаны либо в расистских, либо в нацистских скандалах. Подавляющее большинство из них (214) были членами «Шведских демократов».
Все это привело к росту популярности партии «Шведские демократы» — западные и шведские СМИ длительное время называли ее «фашистской» и «нацистской». Созданная в 1988 г., изначально партия действительно имела много откровенных экстремистских атрибутов — ее первый председатель Андерс Кларстрём ранее состоял в неонацистской группировке «Партия Северного королевства» (Nordiska rikspartiet), из 30 человек, принимавших активное участие в создании партии, минимум 18 имели связи с расистской организацией «Сохранить Швецию шведской» (Bevara Sverige Svenskt), а эти слова оставались лозунгом «Шведских демократов» до конца 1990-х гг. Постепенно партия избавилась от наиболее ярых экстремистов и начала завоевывать места в местных советах, а затем — и в Риксдаге. Она продолжает придерживаться жесткой линии в отношении иммиграции и преступности, но при этом, отказалась от идей покинуть ЕС и не вступать в НАТО, а ее лидер Йимми Окессон смягчил имидж партии. Ни одна другая политическая сила до сих пор не хотела иметь ничего общего с «Шведскими демократами», однако после успеха 2022 г. игнорировать праворадикалов станет всё труднее.
Результаты выборов показали, что шведы крайне недовольны иммиграцией. Рост цен на энергоносители, несостоятельность школ и длинные очереди в медицинские учреждения «утонули» в проблематике иммиграции и преступности. «Шведские демократы» используют эти опасения, связывая их с ростом насильственных преступлений, впрочем, призывы сократить долю «нескандинавских» народов в определенных «этнических» районах звучали даже из уст социал-демократов.
Шансы Й. Окессона на кресло премьер-министра представляются незначительными, другие партии оппозиционного блока — Умеренные, Христианские демократы и Либералы — ранее заявили, что поддержат У. Кристерссона, даже если его партия окажется в меньшинстве. Три партии набирают 103 места в парламенте, что далеко до большинства в 175 голосов. Праворадикалы могут сыграть свою роль при блокировании кандидатуры М. Андерссон — в случае голосования единым правым фронтом 176 парламентариев не пустят социал-демократов в правительство. Однако одобрение «Шведскими демократами» У. Кристерссона и, следовательно, их вход в правительство, ознаменует тектонический сдвиг в стране, известной своими либеральными и левыми традициями. В этом контексте можно упомянуть антииммигрантские партии североевропейских соседей Швеции — Датскую народную партию, Партию прогресса в Норвегии и партию «Истинные финны» в Финляндии, — которые вступили в коалицию с правоцентристскими блоками в своих парламентах. Но они имеют либертарианские корни, выступают, прежде всего, за экономическую свободу и снижение налогов, в то время как «Шведские демократы» критично относятся к европейским ценностям, не отягощая себя политкорректностью, выступают за сохранение государства всеобщего благосостояния и щедрых социальных расходов (но только для граждан страны) и не исключают ограниченное использование авторитарных методов в решении наиболее насущных вопросов.
Вспоминая принцип «негативного парламентаризма», можно предположить, что если все 176 правых депутатов своим большинством не пропускают М. Андерссон на пост премьер-министра, то оставшиеся 103 из «умеренной» части отдадут предпочтение У. Кристерссону, а все 173 члена (меньшинство) левого блока возразят, но в таком случае радикалы со своими 73 мандатами должны воздержаться. Таким образом, может повториться ситуация с утверждением М. Андерссон годом ранее.
Из-за декларируемого Й. Окессоном стремления добиться правительства большинства под своим началом и резким контрастом с более либеральным взглядом на мир у других партий шансы «Шведских демократов» на серьёзные руководящие роли в стране невелики (в частности, Либералы поспешили заявить, что против их присутствия в коалиции), однако факт получения ими второго места на парламентских выборах неизбежно приведёт к переосмыслению положения дел. Праворадикалы выстраивали имидж монолитного непоколебимого политического объединения, набирающего вес от выборов к выборам и не собирающегося изменять своим принципам. В то же время другие правые и левые страдают от внутренних разногласий, а формирования коалиций последних лет (подчас хрупких) с их участием со стороны казались трудным и вялотекущим процессом, полным скандалов и закулисных торгов. Возможно, правая коалиция придёт к власти и без «Шведских демократов», однако это снова будет правительством меньшинства, которое в будущем рискует встретить противодействие в Риксдаге и ввергнуть страну в пучину очередных вотумов недоверия. Все это будет использовано ультраправыми в качестве доказательства несостоятельности как левых, так и правоцентристских партий. Однако ограниченная радикализация политических программ правых партий и социал-демократов может сигнализировать, что будущая коалиция, даже если снова оставит Й. Окессона за бортом, возьмёт на вооружение ряд предложений «Шведских демократов» с целью перехвата инициативы по самым острым вопросам. Или же ей придётся рассмотреть вариант негласного сотрудничества — отчасти возглавив ультраправую волну при невозможности полностью победить радикалов.