Деятельность советской разведки в Азии в 1960–1980 годах

Если первая половина холодной войны (1949–1954 гг.) была отмечена активной подрывной деятельностью спецслужб США и Англии, осуществлявших тайную заброску своей агентуры на территорию СССР по воздуху, морю и суше, то на её вторую половину приходятся войны во Вьетнаме и в Афганистане.

Общеизвестно, что советская разведка старалась держаться в стороне от вьетнамской войны. Что касается американской разведки, то она, напротив, принимала самое активное участие в афганской войне, оказывая афганским моджахедам всевозможную помощь.

С самого начала войны в Афганистане советская разведка также была вынуждена принять в ней деятельное участие. Особую роль здесь играли подразделения спецназа. С советской стороны участниками острого противоборства со спецслужбами США и их союзников были внешняя разведка КГБ (Первое главное управление — ПГУ) и военная разведка Министерства обороны СССР (Главное разведывательное управление Генерального штаба — ГРУ).

В этот период основной задачей советской разведки, поставленной перед ней Политбюро КПСС и правительством СССР, являлось получение упреждающей информации о подготовке США и НАТО к нанесению ядерного удара по Советскому Союзу и странам Варшавского договора.

В этой связи главными объектами интереса резидентур КГБ и ГРУ в странах Азии были американские дипломатические представительства, а также имевшиеся в этих странах военные базы и объекты США. К числу объектов интереса советской разведки относились также штаб-квартиры военных блоков СЕАТО и СЕНТО, располагавшиеся соответственно в Бангкоке и Анкаре.

Помимо американских спецслужб в странах Азии традиционно действовала также английская разведка СИС/МИ-6. Но учитывая относительно небольшой размер английских резидентур в посольствах Великобритании, а также то, что советская разведка свои основные усилия направляла против ЦРУ и других американских спецслужб, большинство резидентур КГБ в Азии, а также в других странах в этот период практически, к сожалению, не обращали должного внимания на СИС.

Начальниками ПГУ при Брежневе последовательно были А. М. Сахаровский (1956-1971), [1, с. 453-459] Ф. К. Мортин (1971-1974) и В. А. Крючков (1974-1988). Это был период, когда председателем КГБ был назначен пришедший из ЦК Ю. В. Андропов, уделявший особое внимание нуждам разведки. [2, с. 8; 4, c. 229-236]

Наиболее известными руководителями оперативных отделов, осуществлявших в этот период разведывательные операции ПГУ в странах Азии, являлись В. И. Старцев, Я. П. Медяник и Ю. И. Попов. Все они потом стали генералами и заместителями начальника разведки. [3, c. 724, 620, 674; 4, с. 129, 131, 136-137]

В советское время активное участие в повышении уровня оперативной работы резидентур КГБ принимали парткомы отделов, управлений, Главка, КГБ. В тот период было вполне естественно, что находившегося в Центре резидента или сотрудника приглашал тот или иной партийный орган и предлагал как коммунисту отчитаться о своей разведывательной работе, не вдаваясь в оперативные детали. Имели место случаи, когда работа той или иной резидентуры обсуждалась даже на Политбюро ЦК КПСС, и затем принимались соответствующие постановления.

Именно в это время Управлению внешней контрразведки — «К» — удалось доказать, что если наши пропагандистские органы ведут идеологическую борьбу против «американского империализма», то КГБ приходится иметь дело с реальным противником — американскими спецслужбами. В частности, советской разведке за границей противостоит серьезный конкретный противник — Центральное разведывательное управление США. И представляют его в каждой конкретной стране оперативные сотрудники местной резидентуры ЦРУ. В этой связи перед Управлением «К» была поставлена задача по выявлению американских разведчиков, работающих за рубежом под различными прикрытиями, и их активной разработке. В Управлении была создана весьма эффективная система выявления сотрудников спецслужб США и налажена их целенаправленная разработка, в частности, в странах Азии. [5; 6, с. 31; 7, c. 71]

Во многих странах Азии, находившихся под американским влиянием, советской разведке для приобретения источников информации приходилось преодолевать «глубокоэшелонированную оборону» спецслужб противника. Сюда следует отнести как противодействие местных органов безопасности, большинство сотрудников которых прошло специальную подготовку в США, так и контрразведывательную активность так называемых «советских» секций или групп в резидентурах ЦРУ. А в тех странах, где располагались американские военные базы или объекты, против советских разведчиков активно действовали также контрразведывательные подразделения сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил США (соответственно — армейская контрразведка Си-Ай-Си (CIC), Управление специальных расследований ВВС (OSI) и Служба расследований ВМС (NIS).

Однако решению этой весьма сложной для советской разведки задачи по приобретению источников информации помогли сами американцы и в какой-то степени англичане. Дело в том, что помимо «доброжелателей, которых в большом количестве специально готовили спецслужбы США, настойчиво пытаясь «подставить» их советской разведке, а также психически ненормальных лиц, периодически посещавших загранпредставительства СССР, на советских разведчиков в странах Азии (как и в других странах) довольно часто выходили американские граждане, реально располагавшие доступом к интересующей нас секретной информации. Здесь надо откровенно сказать, что в большинстве случаев побуждающим мотивом готовности таких американцев сотрудничать с советской разведкой, передавая ей секретную информацию и документы, было откровенное желание «сделать деньги». Бывали, конечно, и те, кто шел на такое сотрудничество, рискуя жизнью, сугубо из идейных соображений…

По своим размерам резидентуры КГБ и ГРУ в странах Азии были значительно меньше резидентур ЦРУ, а в некоторых странах и вообще отсутствовали. Их размер зависел от многих факторов. При этом не последнюю роль здесь играло наличие в конкретной стране важных объектов «главного противника», т.е. США, а также потребность добывания информации научно-технического характера, в которой крайне нуждалась советская промышленность и экономика. Однако зачастую главным критерием в определении оптимального числа советских разведчиков в конкретной стране являлся уровень отношений СССР с данной страной, так как большинство стран Азии, находившихся в орбите политики США, ввели «квоту» на количественный состав дипломатических и иных советских учреждений.

Резидентуры КГБ состояли в основном из сотрудников линейного (географического) отдела, которые занимались сбором информации политического характера («линия ПР» — политическая разведка). Резиденты обычно также назначались из числа сотрудников этого отдела.

Помимо сотрудников политической разведки в некоторых резидентурах КГБ были также представители научно-технической разведки («линия X»), перед которыми стояла задача по добыванию информации о новейших достижениях зарубежной науки и техники.

В большинстве резидентур имелись также сотрудники внешней контрразведки (Управления «К», которое до 1972 г. называлось Службой 2). Эти сотрудники — «линия К» — отвечали за безопасность разведывательных операций, а также советских граждан и учреждений в данной стране. На них была возложена задача получения упреждающей информации контрразведывательного характера о подготовке враждебных акций местных органов безопасности, антисоветских организаций, а также ЦРУ и других американских спецслужб против советских разведчиков, граждан и учреждений. [7, c. 70] В тех странах Азии, где имелась оперативная необходимость, действовали нелегальные резидентуры советской разведки.

Как известно, с самого начала холодной войны США приступили к созданию сети своих военных баз, пунктов радиоперехвата и станций электронной разведки по периметру границы Советского Союза на территории ряда граничащих с СССР государств. В Азии такие военные объекты были оборудованы в Турции, Иране, Пакистане, Южной Корее, Японии и на Тайване. В этой связи, наряду с получением обычно интересующей Центр информации о политике правительств этих стран, одной из приоритетных задач советской разведки в этих странах являлось проникновение в объекты «главного противника» и получение информации, необходимой для разработки эффективных контрмер.

Турция

Помимо резидентур ЦРУ под дипломатическими прикрытиями в Анкаре и Стамбуле объектами нашего разведывательного интереса были также специальные оперативные подразделения ЦРУ в этих городах под прикрытием «исследовательских отделов» при Объединенной группе американских военных советников (JUSMATT/Survey Unit). Кстати, именно там, в Анкаре, в поле нашего зрения впервые попал Олдрич Эймс. А несколько ранее в Стамбуле — Ричард Столц, который впоследствии стал заместителем директора ЦРУ и начальником Оперативного директората. [8, c. 704; 9.]

Значительные усилия наша резидентура в Турции направляла на освещение деятельности особо секретных объектов США в Карамурселе, Трабзоне, Самсуне, Диярбакыре, Синопе, Анкаре, Каваке и ряде других. Было установлено, что все эти объекты вместе составляли одно «Большое ухо» Агентства национальной безопасности (АНБ) США, направленное в сторону СССР. Так, в частности, выяснилось, что в небольшом городке Карамурсель, расположенном в 37 милях к юго-востоку от Стамбула, находился один из основных объектов электронной разведки США в Турции. Его главной целью являлся советский ракетный полигон в Тюратаме. Объект хотя и принадлежал АНБ, но обслуживался совместно специалистами ВВС и ВМС США. Базы электронной разведки в Трабзоне и Синопе внимательно следили за ракетным полигоном в Капустном Яре, а установленный в 1964 г. на базе в Диярбакыре мощный радар дальнего действия был нацелен на испытательный ракетный полигон в Тюратаме. [10, c. 208-209] Надо сказать, что работу советской разведки в данном направлении серьезно затрудняли собственно турецкие спецслужбы. Турция — важнейший стратегический партнер США и НАТО на южном фланге европейского ТВД. В рассматриваемый период она обладала крупнейшей в Европе армией (около 900 тыс. человек). С начала 60-х здесь располагались американские ракеты типа «Юпитер» (с дальностью полета 2400 км) с ядерными боеголовками, которые очень волновали Советский Союз; наконец, здесь же базировались также нацеленные на СССР стратегические бомбардировщики САК.

Турецкие спецслужбы тесно сотрудничали с ЦРУ и СИС. Поскольку обеспечение безопасности военных объектов являлось безусловной прерогативой Контрразведывательного управления в системе Главного разведывательного управления Генштаба вооруженных сил Турции, то, интересуясь объектами электронного слежения, нам приходилось в первую очередь преодолевать препятствия, выстраиваемые турецкой военной контрразведкой. Не меньшую опасность для нашей агентуры представляли сотрудники Главного управления внутренней разведки МИТ (Milli Istihbarat Teskilati) — Национальной разведывательной организации, которая до начала 1990-х гг. была базовым подразделением, обеспечивавшим проведение контрразведывательных мероприятий на всей территории Турецкой республики. С названными спецслужбами активно взаимодействовала Генеральная дирекция безопасности при МВД Турции (ГДБТ). В число приоритетных задач деятельности управления входила борьба с иностранным шпионажем, а также охрана государственных секретов и режимных объектов.

Иран

При проведении разведывательных операций в Иране советской разведке приходилось учитывать жесткий контрразведывательный режим, установленный местной спецслужбой САВАК, которая была создана в 1956 г при помощи ЦРУ и МОССАД. Несмотря на это, в числе задач резидентуры КГБ в Иране было проникновение как в САВАК, так и различные подразделения спецслужб США в стране. К ним прежде всего относилась довольно крупная резидентура ЦРУ под прикрытием посольства США, а также специальное подразделение под фиктивным военным прикрытием «Вспомогательной группы исследований» (Research Support Group —RSG). Это подразделение работало в тесном контакте с САВАК по разработке советских граждан и учреждений в Иране. Некоторые из бывших сотрудников этого подразделения потом работали по «советской линии» в других странах и даже в Москве.

Учитывая весьма выгодное стратегическое положение Ирана, США разместили на его территории свои базы электронной разведки. А они в свою очередь являлись объектами проникновения резидентуры КГБ. В результате предпринятых советской разведкой усилий было установлено, что в небольшой горной деревушке Кабкан 840 милях к востоку от Мешхеда располагалась одна из самых важных баз АНБ, следящих за запусками в космос и испытаниями советских ракет с полигона Тюратам. Эта база была зашифрована как «Tracksman 2» и, учитывая её особую важность, использовалась АНБ совместно с ЦРУ.

Другой важный объект электронной разведки АНБ располагался в Кучане, в 50 милях к западу от Мешхеда. Он как-будто случайно был оборудован недалеко от советской границы — в 60 милях от столицы Туркменской ССР Ашхабада.

Третий пункт электронной разведки АНБ — ЦРУ располагался в Бехшехре, на берегу Каспийского моря. [10, c. 256, 258]

В 1979 г. в ходе исламской революции в числе заложников у иранских студентов, захвативших посольство США, вместе с другими американскими дипломатами оказались сотрудники резидентуры ЦРУ во главе с их резидентом Томом Ахерном. Резидентура ЦРУ в Иране прекратила свое существование. Одновременно иранские власти закрыли все американские военные объекты. После этого резидентура КГБ, работая в весьма сложных условиях, полностью переключилась на сбор информации о ходе исламской революции и регулярно давала свои прогнозы о дальнейшей ситуации в стране.

Япония

Япония как соседняя страна, с которой в течение полувека России дважды приходилось воевать, естественно, представляла особый интерес для советской разведки.

Одним из главных препятствий успешной работы резидентуры КГБ в Японии являлась постоянная слежка за многими советскими гражданами со стороны местной контрразведки и полиции, располагавшей разветвленной сетью осведомителей. Следует отметить также, что многие сотрудники японской полиции и Управления расследований общественной безопасности Министерства юстиции (УРОБ) проходили подготовку и переподготовку в американских полицейских академиях, а также в ЦРУ.

Несмотря на то, что в резидентуре ЦРУ в Токио существовал специальный отдел по связи с местными спецслужбами, которые предоставляли американцам всю интересующую их информацию по СССР и конкретным советским гражданам, среди сотрудников японской полиции и контрразведчиков было весьма популярно «подрабатывать» в качестве агентов ЦРУ.

Само собой разумеется, что в целях обеспечения успешной деятельности советской разведки в Японии, а также безопасности советских учреждений и совколонии, резидентуре КГБ пришлось всерьез заняться многочисленными спецслужбами США в стране.

Резидентура ЦРУ в Японии традиционно являлась самой крупной в Азии — Class A (за исключением резидентуры в Сайгоне, в которой во время вьетнамской войны насчитывалось до 800 человек). О её количественном составе можно судить по тому, что вначале 1960 г. только «советская» секция под руководством Жака Ричардсона насчитывала 30 человек — 24 кадровых и 6 контрактных сотрудников ЦРУ. [11, с. 127] Установлено, что в это время общее количество сотрудников ЦРУ в Японии достигало 200 человек.

Учитывая особую роль японской резидентуры ЦРУ, её руководителями в Токио обычно назначали разведчиков высокого ранга. Известно, что два из них впоследствии стали заместителями директора ЦРУ, возглавив Оперативный директорат (Уильям Нельсон и Уильям Уэллс).

Руководство резидентуры действовало под прикрытием посольства США. Причем значительное число сотрудников ЦРУ под прикрытием госдепартамента располагалось также в дополнительном здании посольства (здание «Мантэцу»), где до 1945 г. был офис «Южно-Маньчжурской железной дороги» (ЮМЖД) — «Мантэцу»).

Обращало на себя внимание то, что из нескольких десятков этих «дипломатов» только пятеро были указаны в «Дипломатическом листе» за 1967 год — официальном списке иностранных дипломатов, аккредитованных при МИД Японии. [12, c. 138-141]. Однако основная масса сотрудников ЦРУ в Японии работала под «военными» прикрытиями. Все они числились как «гражданские служащие» (civilians) Министерства армии, ВВС или ВМС.

В разное время подразделения ЦРУ под вымышленными названиями действовали на различных военных американских базах в Японии. Так, на военно-морской базе Йокосука дислоцировалось подразделение Field Research Unit (FRU). На авиабазе ВМС Ацуги находилось крупное подразделение Joint Technical Advisory Group (JTAG). Некоторое время крупное подразделение ЦРУ было также на базе «Першинг Хайтс» в Токио. На токийской базе «Вашингтон Хайтс» рядом с парком Мэйдзи располагались подразделения Composite Analysis Group (CAG) и Area Liaison Coordination Detachment (ALCD), на месте которой во время Олимпийских игр в 1964 году была Олимпийская деревня. [13, c.11] В районе Фукидэ-тё недалеко от американского посольства в двухэтажном особняке некоторое время размещалось подразделение Provost Marshal Liaison Division (PMLD). В 6-этажном здании «Харди Бэракс» рядом с кладбищем «Аояма» и вместе с армейской газетой «Старз энд страйпс» и контрразведчиками ВВС (OSI) работали сотрудники ЦРУ. [14, c. 351-367] На военно-воздушной базе Футю располагалось подразделение Joint Plans & Programs Office (JPPO). Туда же потом частично передислоцировалось подразделение ALCD. [15; 16; 17.]

В 1968 г. под прикрытием американского посольства в здании «Мантэцу» начало функционировать подразделение ЦРУ Regional Program Analysis Office (RPAO). Его сотрудники, хотя и не были под прикрытием госдепартамента, но имели автомашины с дипломатическими номерами.

На острове Окинава, на базе Тинэн (Chinеn), под прикрытием US Army Composite Service Group (US CSG) функционировало региональное отделение Службы оперативной техники ЦРУ (Office of Technical Service —OTS), сотрудники которого обслуживали резидентуры в большинстве стран Азии. [18; 19]

Служба прослушивания иностранных радиопередач (Foreign Broadcast Information Service — FBIS), представлявшая сначала Информационный, а затем Научно-технический департамент ЦРУ, имела свое отделение на базе Титосэ на Хоккайдо. Потом оно было переведено под крышу посольства США в Токио, а впоследствии реорганизовано и передислоцировано на Окинаву.

В 1975 г. в Токио на месте старого двухэтажного исторического здания посольства США было построено 11-этажное современное здание. Туда были переведено большинство сотрудников ЦРУ, действовавших под прикрытием PMLD и ALCD. Они располагались на 8 этаже. Здание «Мантэцу» тоже было снесено, и вместо RPAO в посольстве появилось новое прикрытие — US Army Support Office (USASO). Оно располагалось на 6-м этаже. Сотрудники под прикрытием политической секции занимали 9 этаж. Шифровальщики ЦРУ располагались на 10 этаже рядом со своими коллегами из госдепартамента, но совершенно отдельно. Часть сотрудников ЦРУ всё же продолжала дислоцироваться на военно-воздушной базе Йокота. [20]

Особое внимание резидентура КГБ уделяла выявлению так называемых «глубоких», или «неофициальных, прикрытий» ЦРУ в Японии (non official cover — NOC officers). Поскольку было установлено, что некоторые из этих «нелегалов» целенаправленно работали по советским гражданам и учреждениям, их разработке уделялось особое внимание. В разное время было вскрыто более 20 таких прикрытий. Только на начало 80-х годов их было установлено более дюжины. [21, c. 3; 22]

Что касается военной разведки, то помимо разведотдела (J-2) штаба Вооруженных сил США в Японии и вторых (разведывательных) отделов штабов армии, ВМФ и ВВС (G-2, N-2, и А-2) объектом интереса КГБ было также крупное подразделение военной разведки «500th Military Intelligence Detachment» (500 MID), которое располагалось на базе North Camp Drake. На Окинаве функционировала «Тихоокеанская разведывательная школа армии США», где проходили подготовку сотрудники военной разведки и контрразведки стран Азии (US Army Intelligence School Pacific).

В числе объектов особого интереса советской разведки в Японии в этот период холодной войны были подразделения радиоэлектронной разведки США, которые целенаправленно занимались перехватом и прослушиванием советских линий связи различной степени защищенности. К таким объектам прежде всего относился Японский филиал Агентства национальной безопасности (АНБ), располагавшийся на особо охраняемой базе «Кэмп Футинобэ» в дюжине миль на западе от Токио. Этот филиал подчинялся Тихоокеанскому центру АНБ на базе «Кэмп Смит» к северу от Пёрл-Харбора на Гавайях. [10, c. 216] На самой северной оконечности острова Хоккайдо в районе Вакканая в 40 милях от территории СССР Служба радиоэлектронной разведки армии США (Army Security Agency — ASA) на 185 акрах оборудовала свой разведпункт. Еще более крупный центр радиоперехвата ASA находился в южной части острова в 4 милях к юго-западу от Титосэ. Два других пункта находились на базах Саката (о. Хонсю) и Хаката (о. Кюсю). *[10, c. 208]

Служба радиоэлектронной разведки ВМС не отставала от армейской. К середине 60-х годов на базе Камисэя был создан крупнейший в мире центр радиоэлектронной разведки ВМС США (Naval Security Group Activity), более тысячи сотрудников которого занимались перехватом советских и китайских линий связи. Его филиал находился также на Окинаве. [23, c. 156] На военно-воздушной базе Мисава подобной же деятельностью занимались сотрудники радиоэлектронной разведки ВВС США.

Советскую военную разведку интересовали военно-морские базы США Йокосука и Сасэбо, где базировались корабли ВМС, включая атомные авианосцы и подводные лодки.

Для того, чтобы получить доступ к тем секретам, которые находились на перечисленных выше американских объектах, советской разведке было необходимо преодолеть тщательно разработанную американцами систему безопасности, обеспечением которой помимо собственной службы безопасности объектов активно занимались армейские контрразведки армии, ВВС и флота. Вот эти спецслужбы постоянно и пытались внедрить в агентурную сеть КГБ своих агентов-двойников, чтобы отвлечь внимание советской разведки на «негодный объект», довести до неё направленную дезинформацию, нанести ей материальный ущерб, а если представится возможность, то организовать захват «с поличным» наших разведчиков и развернуть в прессе очередную кампанию шпиономании.

Как известно, в Японии помимо американских военнослужащих постоянно находилось большое количество гражданских лиц. И почему-то определенный процент из этого огромного числа американцев обязательно хотел «подзаработать» или «разбогатеть» при помощи КГБ или ГРУ. Причем, как говорят, такая тенденция появилась уже с начала 1946 г. В этой связи нашей резидентуре приходилось тратить много времени и усилий, чтобы разобраться, с кем она имеет дело: с подлинным «инициативником», располагающим доступом к секретной информации, или же с «подставой» американских спецслужб. В конечном счете советской разведке удалось разработать довольно эффективную систему по быстрому выявлению «подстав» противника. Более того, учитывая настойчивое стремление американской разведки приобрести агентуру из числа граждан СССР, она «пошла навстречу» ЦРУ и успешно внедряла в его агентурную сеть свою проверенную агентуру.

Несмотря на то, что американская разведка в Японии имела подавляющее количественное превосходство перед резидентурами КГБ и ГРУ вместе взятыми, а также располагала мощным оперативным ресурсом японской контрразведки, действующей с американцами в тесном контакте, ЦРУ в своем тайном противоборстве с советской разведкой в основном придерживалось неписаных «правил игры». Однако были также и исключения. К таким исключениям относится так называемое «дело Покровского».

В 1966 г. в Токио под видом «туристов-бизнесменов» прибыли начальник «советского» отдела ЦРУ Дэвид Мёрфи и начальник секции КГБ этого отдела Томас Райен. Оба «японисты». Мёрфи работал в Японии с основания ЦРУ c 1947 до 1950 года. Райен в 1957–1961 гг. тоже служил в Японии под военным прикрытием. По словам сотрудника «советского» отдела ЦРУ Джорджа Кизевальтера, Мёрфи намеревался «поговорить» с Покровским. [24, c. 213-214]

После Вашингтона и Дели, где Георгий Петрович Покровский проявил себя как активный разведчик, в Японии он как резидент КГБ был в разработке ЦРУ, в которой оно в числе своих агентов, как стало известно, использовало колумбийца Хосэ Мигуэля Монева Калдерона и японца Мацумото Масаки. Мёрфи как начальник «советского» отдела собирался «показать ребятам, как это делается». Однако с самого начала эта операция ЦРУ, которая могла закончиться похищением советского разведчика, благодаря смелости и решительным действиям Покровского, пошла «не так» и закончилась международным скандалом. Попытка «поговорить» с Покровским вылилась в потасовку, в ходе которой одного из американцев жена Покровского отлупила зонтиком, разбив очки. А другому потом пришлось отдавать в починку дорогие швейцарские часы. Но самым обидным для американцев было то, что, хотя эта операция и готовилась заранее, появившаяся на месте схватки японская полиция забрала сотрудников ЦРУ в полицейский участок района Таканава, где им пришлось просидеть «без удобств» всю ночь до утра, пока за ними не приехали представители посольства. [6, c. 33; 25, с. 371, с.33; 26; 27; 28.]

Этот провал ЦРУ в Японии произошел при резиденте ЦРУ Уильяме Нельсоне. Однако, несмотря на это, по возвращении в 1968 году в США он получил высший ранг GS-18 и был назначен начальником Азиатского отдела, а в 1970 году возглавил Оперативный директорат ЦРУ. «Козлом отпущения» за этот провал Мёрфи видимо решил сделать Томаса Сойера, который с 1964 года представлял «советский» отдел в резидентуре и посольстве США в Токио. После отъезда из Японии в 1966 году он четыре года «отдыхал» от загранкомандировок в Америке, пока его не направили в резидентуру в Москву под прикрытием офицера безопасности. Да и здесь он проработал всего лишь год…

Сменивший Нельсона в 1968 году Джозеф Смит был настроен более миролюбиво. По его инициативе состоялась неофициальная встреча с резидентом КГБ Ю. И. Поповым, в ходе которой была достигнута договоренность о том, что обе стороны будут вести себя «цивилизованно». Это, конечно, не означало, что ЦРУ и КГБ прекратили свою разведывательную работу друг против друга. Обе стороны продолжали использовать любой промах противника в своих интересах. И если советские разведчики попадались на «подставах» или в результате своих оперативных ошибок, то их выдворяли из Японии или арестовывали, а в местной прессе раздувалась кампания шпиономании против советской разведки.

Против некоторых особо активных советских разведчиков ЦРУ организовывало «активные мероприятия» в печати, полагая, что таких «расшифрованных» сотрудников КГБ Москва должна немедленно отозвать. Однако такие акции американцев не всегда имели успех. В ответ КГБ организовывал публикацию материалов, разоблачающих деятельность ЦРУ в Японии и других странах Азии. Естественно, это всё-таки было лучше и более «цивилизованно», чем похищать друг друга…

Следует отметить, что резидентуре КГБ в Токио в этот период также приходилось добывать информацию о весьма крупных резидентурах ЦРУ на Тайване, в Южной Корее, в Гонконге, а также на Филиппинах, где тогда не было советских представителей.

Вьетнам, Лаос, Таиланд

Во время вьетнамской войны правительство СССР по просьбе правительства ДРВ оказывало определенную военную помощь вьетнамской стороне. Так, в частности, для отражения налетов американской авиации на Ханой и другие жизненно важные объекты во Вьетнам были направлены ракетные установки ПВО. Обучением вьетнамских зенитчиков, обслуживающих эти установки, занимались советские специалисты. Вот тут как раз и пригодились сведения советской разведки, получаемые из достоверных источников, позволявшие боевым расчетам вьетнамских ракетных установок ПВО заблаговременно подготовиться к налетам американской авиации. На это в одном из своих интервью обратил внимание даже бывший резидент ЦРУ во Вьетнаме Теодор Шекли.

Резидентура ЦРУ во Вьетнаме, имевшая свои подрезидентуры, отделения и представителей в различных районах Южного Вьетнама, иногда насчитывала до 800 человек. Американцам очень повезло, что по известной причине в этот период между советской разведкой и разведкой ДРВ не было тесных отношений. В противном случае ряд объектов ЦРУ, таких как отель «Дук» в Сайгоне, в котором проживали только сотрудники ЦРУ, обязательно взяли бы «на мушку» диверсанты Вьетконга…

По этой же причине сотрудники резидентуры СИС в Ханое, выполнявшие в ДРВ роль «глаз и ушей» для своих «старших партнеров», имели возможность спокойно работать под консульским прикрытием.

Во время вьетнамской войны соседние с Вьетнамом страны Лаос, Таиланд и Камбоджа превратились в плацдармы подрывных операций как против Фронта освобождения Южного Вьетнама, так и против ДРВ. Резидентуры советской разведки в этих странах получали документальные свидетельства этого. Особую роль в этих операциях играла резидентура ЦРУ в Лаосе, количественный состав которой достигал 300 человек. Одним из основных прикрытий ЦРУ в Лаосе стал отдел RMB (Research Management Branch) Управления международного развития — УМР (USАID). Помимо Вьентьяна ЦРУ имело свои резидентуры в Паксе, Саваннакете, Лонгтиене, Луанг-Прабанге, Сиенгломе и Нам-Юе. Для проведения разведывательно-диверсионных операций против Вооруженных сил Вьетконга и Патет Лао ЦРУ обучило и вооружило многочисленные отряды горной народности хмонг, возглавляемые генералом Ван Пао.

Хотя большинство американских разведчиков в Лаосе имело непосредственное отношение к войне во Вьетнаме, в составе резидентуры ЦРУ во Вьентьяне активно действовала крупная «советская» секция. Её сотрудники, укомплектованные в основном ветеранами «советского» отдела, занимались разработкой советских учреждений и граждан в Лаосе, делая упор на разведчиков. В распоряжении «советской» секции была даже своя бригада наружного наблюдения, состоящая из специально подготовленных и экипированных тайцев. [29] После создания в 1949 г. Китайской Народной Республики Таиланд стал играть особую роль в военно-стратегических планах США. С началом американских военных операций во Вьетнаме резидентура ЦРУ достигла весьма крупных размеров. Помимо Госдепартамента и УМР, ЦРУ в Таиланде использовало также военные прикрытия МАСТНАI (группы военных советников), ряд отделов которой фактически являлись подразделениями ЦРУ.

В составе резидентуры ЦРУ в Бангкоке также активно действовала многочисленная «советская» секция. К её услугам всегда были сотрудники тайской контрразведки «Сантибан» (Special Branch), давно имевшей самый тесный контакт с американскими спецслужбами.

Афганистан

Советский Союз всегда поддерживал дружественные отношения со своим южным соседом Афганистаном. Обстановка в этой стране благоприятствовала работе советской разведки. В период холодной войны в Афганистане, как и в других странах мира, развернулась активная борьба между советской и американской разведками.

Резидентура ЦРУ в Кабуле стала одним из основных объектов советской разведки. Располагая сведениями о том, что американская разведка настойчиво пытается приобрести источник из числа советских граждан, резидентура КГБ решила «помочь» американцам в этом деле. Операция ЦРУ сначала развивалась весьма успешно. Местный резидент уже потирал руки. Для завершающей вербовочной беседы из соседнего Ирана прибыл опытный сотрудник ЦРУ, владеющий русским языком. Однако в конце концов эта операция, которая находилась под контролем внешней контрразведки, сорвалась у американцев. Поскольку американский вербовщик представился советскому гражданину под вымышленной фамилией, он был задержан местными спецслужбами, проводившими облаву на уголовников, для выяснения личности. После предъявления своего дипломатического паспорта он был освобожден и тут же покинул Афганистан. Провал этой операции имел негативные последствия для ряда сотрудников ЦРУ, участвовавших в её подготовке. Считают, что один из них, тяжело переживая эту неудачу, даже застрелился.

После 27 декабря 1979 г., когда в Кабуле был свергнут режим Амина, характер противоборства между советской и американской разведками в Афганистане коренным образом изменился. Следует уточнить, что Амин фактически был свергнут и ликвидирован советской разведкой по решению Политбюро ЦК КПСС. В результате этого недальновидного решения Советский Союз был втянут в изнурительную и кровопролитную войну, из которой с трудом вышел через 10 лет с огромными людскими, материальными и моральными потерями…

Автор не располагает документами, показывающими, кто из четырех руководящих деятелей Политбюро — Брежнев, Андропов, Громыко или Устинов — был инициатором устранения Амина и ввода советских войск в Афганистан. Однако достоверно известно, что в ноябре 1979 г. начальник ПГУ В. А. Крючков вызвал своего заместителя генерал-лейтенанта В. А. Кирпиченко и, учитывая полученные сведения о том, что афганский диктатор Амин, «отъявленный палач и фашист», намеревающийся переориентироваться в своей политике на США, поручил ему вылететь в Кабул, чтобы помочь противникам диктатора «покончить с ним». [25, c.350-365]

В первых числах декабря Кирпиченко уже был в Кабуле. Подготовка к свержению президента Амина шла полным ходом. Примерно за неделю до «дня X» — 27 декабря — к представительству КГБ, возглавляемому генерал-лейтенантом Б. С. Ивановым, главному военному советнику генерал-полковнику С. К. Магомедову и старшему представителю МВД было предложено вместе с противниками Амина устранить диктатора. Учитывая особую секретность операции, ни посол СССР, ни резидент ГРУ о ней не были информированы.

По плану операции были намечены ключевые объекты, которые должны были быть заняты подразделениями спецназа ГРУ под командованием полковника В. В. Колесника, спецназа ПГУ под руководством генерал-майора Ю. И. Дроздова, а также боевыми группами 103-й гвардейской дивизии ВДВ под командованием генерал-майора И. Ф. Рябченко.

Разработка плана операции по взятию хорошо укрепленного дворца Амина была поручена Колеснику. Главный военный советник Магомедов и главный представитель КГБ Иванов устно утвердили окончательный вариант плана операции «Шторм-333», однако подписать его отказались. Колесник в их присутствии сделал соответствующую запись на плане, поставил дату, время и расписался. Общее руководство операцией было поручено полковнику Колеснику, его заместителем был назначен генерал Дроздов.

Операция по захвату дворца и ликвидации Амина была проведена успешно — с минимальными потерями и в кратчайший срок. 31 декабря 1979 г. генералы КГБ Кирпиченко и Дроздов уже докладывали председателю КГБ Ю. В. Андропову в Москве о результатах операции в Кабуле. А 3 января 1980 г. перед начальником ГРУ П. И. Ивашутиным отчитывался Колесник. На следующий день он уже докладывал министру обороны Устинову. К этому времени «мусульманский батальон» спецназа ГРУ, который под руководством Колесника штурмовал дворец «Тадж-бек», уже возвратился в Ташкент, а в Афганистан входили части 40-й армии. Начиналась афганская война. [30; 31, c. 140; 32.] Для советской разведки Афганистан стал главной задачей. В руководстве ПГУ четыре человека с утра до вечера занимались афганскими делами — сам Крючков и три его заместителя — Кирпиченко, Медяник и Дроздов. В числе первоочередных задач, которые приходилось решать КГБ, была необходимость укрепления афганских органов безопасности. В Афганистан в качестве советников направляли опытных сотрудников разведки и контрразведки КГБ. Одновременно на территории СССР и Афганистана стали сотнями готовить кадры для афганской разведки и контрразведки.

Представительство и резидентура КГБ в Афганистане перешли на круглосуточный режим работы.

Местная резидентура ЦРУ, практически оказавшаяся на переднем крае уже не «холодной», а самой настоящей «горячей» войны, сразу же ощутила на себе более жесткий контроль со стороны афганской контрразведки, почувствовав знакомую «руку КГБ». В этой связи ЦРУ в Афганистане было вынуждено резко изменить свой стиль работы, а также формы и методы связи с агентурой. Срок «добровольной» командировки сотрудников ЦРУ в эту «горячую точку» был определён в 18 месяцев. В Афганистане появились сотрудники ЦРУ, выходцы из республик советской Средней Азии, которые во время Великой Отечественной войны стали дезертирами и служили в «мусульманской дивизии» Гитлера. Особый упор в своей разведывательной работе в Афганистане ЦРУ сделало на агентуру из числа граждан третьих стран, включая сотрудников международных организаций, а также из числа любителей острых ощущений, готовых за вознаграждение в 1000 долларов выполнить разовое задание, посетив определенный район Афганистана под видом журналиста, фотокорреспондента и т.п. Местная резидентура КГБ и афганские спецслужбы со своей стороны продолжали успешно внедрять своих людей в агентурную сеть ЦРУ. В результате реализации таких операций провалившийся американский разведчик объявлялся персоной нон грата и покидал Кабул.

Особое место в разведывательных операциях ЦРУ в Афганистане занимал пункт радиоэлектронной разведки в посольстве США, сотрудники которого были закамуфлированы как специалисты по связи Госдепартамента. Сотрудники этого пункта, владевшие русским языком, занимались радиоперехватом и прослушиванием каналов связи советских войск в Афганистане. Полученная таким путем информация затем передавалась ЦРУ пакистанской разведке, руководившей действиями моджахедов, или некоторым лидерам моджахедов, непосредственно находящимся на содержании у американцев.

Важная роль в «афганской операции» ЦРУ была отведена пакистанской резидентуре в Исламабаде. Одна из её основных задач состояла в установлении самого тесного контакта с пакистанской разведкой ISI, создавшей на своей территории базы подготовки боевых групп афганских моджахедов и забрасывающей их на территорию ДРА. Решить быстро эту задачу резиденту ЦРУ китаисту Джону Ригану было достаточно сложно. Он прибыл в Пакистан в середине 1979 г., а в ноябре уже был свидетелем нападения разбушевавшейся толпы мусульманских фанатиков на американское посольство. Тем не менее он активно включился в организацию поставок современного оружия афганским моджахедам. Активную помощь Ригану в этом деле оказывала резидентура СИС в Пакистане, возглавляемая Николасом Адамсоном.

В начале 1980 г. в Исламабаде была открыта резидентура БНД. Её возглавил Ян Клеффель, бывший зам. резидента в Японии, пришедший в разведку из бундесвера. Западногерманской разведке была определена конкретная роль в работе с афганскими моджахедами. [33]

Особой активности и размаха помощь ЦРУ душманам, воюющим с Советской армией, достигла при Говарде Харте, сменившем Ригана в мае 1981 г. О её масштабах можно судить по тому, как вырос бюджет резидентуры ЦРУ за три года при Харте. Если в 1981 г. он составлял примерно 30 млн долларов, то в 1984 г. достиг уже 200 млн. Следует также учесть, что по договоренности между президентом Рейганом и королевской семьёй Саудовской Аравии последняя согласилась предоставить афганским «борцам против коммунизма» такую же сумму. (В 1986 г. при резиденте Милте Бирдене годовой бюджет резидентуры ЦРУ в Пакистане уже достигал миллиарда долларов!) [34, c. 219] При новом резиденте СИС, энергичном Питере Присе (Ргеесе), прибывшем в Исламабад в 1982 г., западный разведывательный триумвират во главе с ЦРУ развернул ещё более интенсивную и масштабную военную и финансовую помощь моджахедам.

В связи с полученной КГБ информацией о тайных поставках душманам оружия из Пакистана и Ирана, а также активизации различных бандгрупп, совершающих диверсии, террористические акты против сторонников правительства Кармаля, нападения на государственные учреждения и т.д., было решено направить в Афганистан специальное подразделение с кодовым названием «Каскад». В этом боевом подразделении насчитывалось более 700 человек. Помимо Кабула, где располагался штаб «Каскада», его филиалы имелись также в семи основных провинциях страны. В числе прочих задач «Каскаду» было поручено обеспечить армейское командование сведениями о готовящихся терактах и диверсиях, обнаруживать базы душманов, их склады оружия и боеприпасов, выявлять пути доставки оружия и снаряжения из Пакистана. По роду своей деятельности сотрудникам «Каскада» приходилось заниматься как агентурно-оперативной работой, так и участвовать в боевых операциях против афганских боевиков. В таких операциях погиб ряд сотрудников КГБ.

В 1984 г. руководство КГБ приняло решение больше не направлять подразделения «Каскад» в Афганистан.

Трезво мыслящие головы в руководстве разведки КГБ не одобряли решения Политбюро о вводе советских войск в Афганистан сразу, как только они узнали об этом. Очень скоро и ряд генералов, принимавших непосредственное участие в подготовке декабрьских событий 1979 г. в Кабуле, понял всю ошибочность и трагичность этого решения. И только руководство КГБ никак не могло осознать, к каким тяжелым последствиям для страны может привести дальнейшее продолжение афганской войны.

В сентябре 1987 года министр иностранных дел СССР Шеварднадзе сообщил госсекретарю Шульцу о намерении вывести советские войска из Афганистана. Однако в ЦРУ этому не поверили. Под Новый год в одном из вашингтонских ресторанов и. о. директора ЦРУ Роберт Гейтс во время ланча с заместителем госсекретаря Армакостом, полагаясь на прогнозы своих аналитиков, поспорил с ним на 25 долларов. Однако 15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул Афганистан, и Гейтсу как проигравшему пари пришлось платить… [35, c. 169]

По мнению бывшего заместителя ПГУ генерал-лейтенанта В. А. Кирпиченко, «трагической ошибкой был не сам ввод войск в Афганистан, а именно их присутствие там в течение десяти лет». [25, c. 348]

Источники: