Кирилл Серебренников ещё до пандемии коронавирусной инфекции в совершенстве овладел техникой удалённой работы. Режиссёр полтора года провёл под домашним арестом по обвинению в деле «Седьмой студии», но заключение не помешало ему продолжить работу. Уже будучи фигурантом уголовного дела Серебренников поставил спектакль «Маленькие трагедии» в «Гоголь-центре», оперу «Cosi fan tutte» в Цюрихском оперном театре, «Гензель и Гретель» Штутгартской опере и снял фильм «Лето». При этом во время домашнего ареста Серебренникову нельзя было пользоваться Интернетом. В интервью Юрию Дудю (признан иноагентом в РФ) режиссёр раскрыл технические детали своей работы над спектаклями и фильмами в условиях заключения.
«У меня не было смартфона, у меня был кнопочный мобильный телефон. Как осуществлялся контроль за тем, захожу я в Интернет или нет, я не знаю. Меня запугивали адвокаты, говорили: «Нельзя-нельзя». Поэтому я ни разу и не вышел в Интернет. Адвокат на флешке приносил мне дубли или съёмку прогона [спектакля]. Я сажусь, включаю флешку и начинаю подробно писать комментарии, посекундно. Это занимает день, два. Дальше эти комментарии отдаются, люди читают, делают правки, снимают, перегоняют на флешку, отдают её адвокату».
Для работы режиссёр использовал также свои ежедневные двухчасовые прогулки. В частности, он воспользовался этим временем для завершения работы над фильмом «Лето», доснимать который ему помогали Алексей Мизгирёв и Евгений Кулагин.
«Питерские сцены, которые я отрепетировал, доснимал Женя Кулагин. В смысле, помогал организовать это всё и вёл площадку. Ну действительно, спас какие-то сцены, к счастью, они все были отрепетированы. А последние досъёмки были - это Лёша Мизгирёв. Но я воспользовался своим двухчасовым гулянием. Они нашли локацию через переулок от моего дома. Там построили эту квартиру, в которой Цой и Майк Науменко дают квартирник. И я пришёл, отрепетировал сцену. Потом они сняли, принесли на флешке, я говорил: «Нет, давайте, переснимайте».
Венцом удалённой работы под домашним арестом стала постановка оперного спектакля по Моцарту для оперного театра в Цюрихе. Серебренников сам нашёл техническое решение и предложил его руководству театра.
«Драматический спектакль нельзя сделать дистанционно, он требует живого присутствия. А оперу я придумал, как сделать. Проект в Цюрихе был заранее запланирован. Ну понятно, они всё ждали, что меня выпустят. А меня не выпускают, я сижу под арестом. И я через адвоката направил им письмо: «Ребят, я придумал технологию, как я сделаю спектакль дистанционно». Они немножко обалдели, но поверили. И я действительно это придумал. Если есть партитура всей оперы, я же могу привязать действия артистов непосредственно к каждому такту музыки. Это просто требует огромной работы. И я должен написать: «На этот такт рука поднимается, на этот - артист поворачивается. А свет в это время должен стоять такой-то, а видео должно показывать то-то» И так далее. То есть очень детально расписать партитуру. Но время у меня есть. Я сидел и расписывал потактово весь спектакль. Потом отдал всё это Жене Кулагину, он отвёз в Цюрих, где они уже по этой партитуре работали, снимали и присылали видео прогонов. Я смотрел на флешке и делал комментарии».
«Я в какой-то момент понял, без чего режиссёрская профессия невозможна - без интереса и страсти к изобретательству. На меня с детства очень сильно влиял журнал «Наука и жизнь». Там был специальный раздел, где описывали самые немыслимые изобретения. Мне всегда было интересно, как люди что-то изобретают. Меня этот процесс всегда зачаровывал. Поэтому я думаю, что режиссёр в первую очередь - это какой-то изобретатель. Каждый раз ты изобретаешь, может быть, велосипед, но ты должен что-то изобрести. Вот я и подумал, что надо бороться. Они хотят, чтобы я сдох, а *** вам, я буду сопротивляться. И стал придумывать, как всё-таки делать эти спектакли».