Ташкентский фотограф-любитель Умида Абдуразакова в течение семи лет снимала махалли Старого города. Она исследовала улочки, находила дома возрастом более 80 лет и старалась запечатлеть традиционное внутреннее убранство. Из сотен фотографий сложился документальный проект — «Пуповина Ташкента».
На протяжении семи лет ташкентский фотограф Умида Абдуразакова снимала махалли Старого города. Она исследовала улицы Чигатай, Сагбан, Фараби, ловила простые, повседневные сюжеты, фокусировалась на деталях: резных деревянных дверях, виноградниках и воздушных змеях. Нередко в махаллинских закоулках завязывались знакомства с местными жителями.
Со временем некоторые переросли в тёплую дружбу, а исследование Старого города превратилось в системную съёмку, которую фотограф продолжала с одной целью — зафиксировать «уходящую натуру», сохранить с помощью снимков аутентичные виды Ташкента и память об утраченной части его души.
Умида Абдуразакова признаётся, что никогда не жила в Старом городе. Не было в её жизни и традиционной махалли со своими устоями, отношениями.
«Но так получилось, что лет десять мы жили в вузгородке, в районе бывшего кинотеатра „Нукус“. От нашего дома до знаменитого своими шашлыками Чагатая две остановки. Часто ходили сами и водили гостей-иностранцев», — вспоминает она.
Рядом находилось Чагатайское кладбище, которое с неумолимым ходом времени перестало быть для женщины чужим. Несколько раз в год она стала приходить на родные могилы. А однажды вернулась и не узнала знакомые места.
«Я вдруг увидела новую улицу Нурафшон. Было ощущение, что она прорезала город как будто по живому. С другой стороны, открылись места, которых раньше не видела, и я пошла их узнавать», — рассказывает Умида Абдуразакова.
Вдоль улицы жители домов, попавших под снос, аккуратно выставляли снятые с петель старые двери, рамы. Под щелчки затвора камеры фотограф приняла решение фиксировать исчезающие изломанные улицы, дома с традиционным убранством, внутренние дворики с хурмой и перепёлками в занавешенных клетках. Говорит, что очень чётко поняла: либо сейчас начинает это делать, либо будет поздно.
«Остановилась сфотографировать резные двери. Рабочие увидели, поинтересовались, зачем мне это, и отправили к дому со старинной, по их словам, красивой дверью. Он находился на улице Хуррият», — вспоминает фотограф.
Умида Абдуразакова. Фото: Евгений Сорочин / «Газета.uz».
Когда Умида Абдуразакова оказалась перед домом с фактурными деревянными дверями, то сразу вспомнила Хиву и знаменитую Ичан-Калу. Пока рассматривала находку, из ворот вышел мужчина.
«Я ему говорю: „Какие замечательные ворота! Даже не знала, что здесь такое есть!“. Он подбоченился: „Как это вы не знали? Бу Тошкент киндиги-ку! (Это же пуповина Ташкента!)“. В голосе его звучала такая гордость за свою улицу, уверенность, что именно отсюда всё начиналось. Эти слова запали мне в душу. Так у будущего проекта появилось рабочее название», — рассказывает фотограф.
Двухсотлетняя дверь в доме на улице Хуррият.
Она познакомилась с хозяином дома. Им оказался приятный, интеллигентный человек, архитектор по образованию. Сначала отнёсся с недоверием. Долго расспрашивал, зачем снимает и для кого.
«Я объяснила, что фотографирую для себя, никакой корысти нет. И он как-то проникся. Рассказал, что дверь действительно старая — больше двухсот лет. Пустил в дом, потом стал показывать другие. Чем чаще я бывала в этой махалле, тем яснее понимала, что попала на золотую жилу: что ни дом, то клад», — рассказывает Умида Абдуразакова.
На этой же улице фотограф нашла двухэтажный дом конца XIX века, который когда-то принадлежал богатому человеку. Круговая постройка, большой двор, в первозданном виде сохранилась комната для гостей — мехмонхона — с нишами в стенах. Из-за мебели и ковров сделать снимки в тот же день не получилось. Хозяева разрешили сфотографировать комнату, но сказали, что освободят её не раньше, чем решится вопрос со сносом и переездом в новое жильё.
Сохранившаяся комната в доме конца XIX века на улице Хуррият.
«Оставила им визитку, но мне так и не позвонили. Поэтому я стала наведываться к ним каждые полгода, узнавала, как идут дела. Наверное, прошло года четыре до момента, когда у них во дворе появились стройматериалы. Зашла поздороваться, а хозяева обрадовались: „Как же вовремя вы пришли!“. Я была счастлива, что пришла, потому что комнату освободили, и у меня получилось сделать фотографии», — улыбается Умида Абдуразакова.
По её словам, дом конца XIX века ещё стоит. Хозяева рассказали, что приходили специалисты, которые рассматривают вопрос его сохранения.
Дом 1929 года постройки на улице Хуррият.
Дом с росписью 1929 года на потолках и стенах, который находится на этой же улице, стоит запертым в ожидании сноса. По словам жителей, построен он в кашгарском стиле. На первом этаже сохранилась просторная конюшня с каменным полом и двумя дверями. В большую с улицы заводили лошадей, а маленькой пользовались при выгрузке сена из арбы.
Комната на втором этаже, которая не сохранилась в оригинальном виде.
С первого этажа на второй вела тёмная лесенка из старого кирпича. Здесь сохранились две комнаты. Одна из них — с бирюзовыми стенами, большими окнами, декорированными нишами и потолком, расписанным цветочным орнаментом — в первозданном виде. Имя художника неизвестно. Он указал лишь дату окончания работ — 1929 год. Хозяева рассказали Умиде, что есть человек, который готов выкупить и снять потолок, чтобы установить его в своём доме.
«Судьбы таких домов поднимают много сложных вопросов, для решения которых есть специалисты: историки, архитекторы, реставраторы. Я — фотограф. Самое меньшее и самое лучшее, что могу сделать на данный момент — это фиксировать то, что уходит», — считает Умида Абдуразакова.
Фрагмент потолочной росписи.
Уникальные находки фотограф обнаруживала не только в жилых частях дома, но и подвалах и чердаках.
Однажды, прогуливаясь по улице Сагбан, Умида заметила дом с высокой глухой стеной. Попасть в него не получилось, но один из сидевших на лавочке мужчин вдруг спросил, интересуют ли её книги. Оказалось, что в 20-е годы, когда уничтожалась вся литература, написанная арабской вязью, его дед сложил все книги, что были дома, в мешок и закопал во дворе. Прошло время, их откопали и оставили на хранение в подвале.
«Когда я стала листать эти книги, то ахнула. Они были печатные, рукописные с заметками на полях, с закладками в виде шёлковой нити или кусочка бекасама. Меня оторопь брала, когда к ним прикасалась», — вспоминает фотограф.
Она показала фотографии востоковеду Александру Джумаеву. По её словам, он определил, что книги написаны на староузбекском языке, арабском и фарси. Среди них были исторические произведения, сборники поэзии, Коран. Сыновья Убайдуллы-ака, гостеприимного хозяина дома, передали все книги в комплекс Хаст-имам.
Старинные книги из подвала дома на улице Сагбан.
Другое потрясение ждало Умиду Абдуразакову на чердаке ничем не примечательного с виду дома. Среди больших фанерных ящиков она увидела кожаный футляр, в котором оказалась старинная деревянная камера. На латунной бляхе сохранилась гравировка «Ф. Иоахим и К°». Выяснилось, что так назывался торговый дом, основанный в 1860 году. Он продавал заграничные фотоаппараты и принадлежности и располагал складами в Москве и Санкт-Петербурге.
Чердак дома на улице Хуррият.
«Поверить не могла, что в моих руках оказалась такая раритетная вещь! Камера принадлежала отцу Абдуллы-ака, хозяина дома. Снимки, к сожалению, не сохранились. Камеру потом приобрёл ташкентский фотограф Юрий Веденин. Это редкий специалист, который не только восстанавливает такие ценные экземпляры, но и на них фотографирует», — говорит Умида Абдуразакова.
Кожаный футляр с раритетной фотокамерой (слева).
Много в проекте «Пуповина Ташкента» повседневных сюжетов, которые хранят очарование Старого города. Часть из них сделана в махаллях Сузук-ота, Қуш-тут, Укчи, на месте которой ощетинился высотками Tashkent City. Все они сняты в разное время года, дня.
Фотограф признаётся, что очень любит снимать зимой — снег облагораживает и создаёт контраст. Вечерним съёмкам предпочитает утренние. Смеётся, что ей гораздо больше нравится проводить вечера дома: читать книги, смотреть детективы.
«У фотографов-любителей, к которым я себя отношу, есть прекрасное преимущество: они снимают то, что им нравится, — говорит Умида Абдуразакова. — Благодаря съёмкам очень много нового узнаю. Хотя казалось бы, столько лет прожила — чему удивляться? Но жизнь каждый раз преподносит сюрпризы».