Жюри Международного конкурса Рахманинова сделало свой выбор: из 25 участников-дирижеров в финал прошли семь дирижеров вместо шести, положенных по регламенту. Финалисты будут играть симфонию и фортепианный концерт Сергея Рахманинова с оркестром Мариинского театра. Член жюри, испанский дирижер Сесар Альварес прокомментировал для "РГ" свои впечатления от конкурса и его участников.
Александр Шапунов
Приезд на конкурс вам дорого стоил. Как вы приняли решение приехать?
Сесар Альварес: К сожалению, сегодня мы в Европе сталкиваемся в культуре и искусстве с решениями, не имеющими к ним никакого отношения. Вы знаете об ограничении на исполнения музыки Чайковского или запрете книг Достоевского. За то, что я поехал на конкурс в Россию, мне отменили контракты в Лондоне, Франции, Германии, Испании. Но для меня русская культура очень много значит, я как дирижер состоялся благодаря России - учился в Московской консерватории, работал здесь много лет, у меня здесь много близких друзей. Я не мог не приехать. Есть великая культура, искусство, музыка. Мы - артисты и несем в мир то прекрасное и вечное, что оставили человечеству Чайковский и Бетховен, Шостакович и Вагнер.
В чем трудность оценки дирижеров?
Сесар Альварес: Интересно, что те, кто показались в одной манере на первом туре, во втором показались иначе - поменялся оркестр и репертуар, для кого-то это более выигрышно, для кого-то - наоборот. Дирижер не всегда все может. Тем более, они все молодые. Любопытно наблюдать, как они налаживают контакт с оркестром. Есть неопытные, но с большим потенциалом. Что оценивать - то, что он сегодня показывает, или то, что обещает в перспективе? К сожалению, - то, что показывает сегодня, потому что с потенциалом можно и ошибиться.
Сама профессия сложная и много параметров для оценки: техника, контакт с оркестром, знание партитуры, энергия, харизма…
Сесар Альварес: Сразу обращает на себя внимание, как дирижер общается с оркестром, и какая у него техника, поскольку он разговаривает руками. Так же - знание партитуры. Трактовка должна быть логичная, органичная и понятная. Большую роль, например, играют традиции исполнения, которые не всегда совпадают с написанным. Хорошо, если дирижер их знает. Невероятно важна форма. Если он каждые два такта останавливается, ты видишь, как он работает с оркестром, но не ясно, как он понимает музыку. Самые большие проблемы - с формой и драматургией целого.
Это большая проблема не только у дирижеров.
Сесар Альварес: И не только у музыкантов. Сейчас общие проблемы с образованностью и мышлением. Сейчас люди не читают. И, соответственно, не мыслят. Это и сказывается, прежде всего, на форме. Я - испанец, у нас не такая мощная традиция музыкального образования как в России, но я в детстве занимался очень много часов, я очень много читал, меня родители возили в театр, я смотрел все балеты и все оперы. От меня очень много и строго требовали и родители, и педагоги. А сейчас у нас нельзя ни требовать, ни ругать.
Фото: Александр Шапунов
Оркестры высокопрофессиональные и возникает ощущение, что дирижер не всегда нужен.
Сесар Альварес: Есть кандидаты, которые подстраиваются под оркестр, это видно и это минус. Но, с другой стороны, у такого профессионального коллектива сразу менять, например, штрихи тоже не верно. Музыкант такого оркестра знает музыку иногда лучше дирижера. И это тоже понимаешь с опытом: у таких коллективов исторических есть своя манера, традиции. Легендарные дирижеры, которые по многу лет с ними работают, передают им свою индивидуальность. Большой плюс, когда дирижер пытается внести какие-то детали - характер, интонацию. Любой оркестр можно двигать, что-то менять, если тебе есть что им сказать.
У музыкантов часто говорят о правильной постановке рук, школе. Есть ли такие понятия у дирижеров?
Сесар Альварес: Мы в жюри иногда слушали минут 15 и угадывали, у кого учился этот участник. И только после заглядывали в биографию. Дирижер должен говорить руками. Многие многословны. Иногда говорят одно, а руки это не показывают. И у дирижера две руки, и обе должны быть развиты. Но самое главное, что язык рук идет изнутри, когда музыку пропускаешь через себя. Когда мы говорим, не думаем, как у нас двигаются губы. Это естественно формируется. На мой взгляд, чем раньше начинать дирижировать, тем лучше. Тогда тело формируется вместе с движениями, и твоя дирижерская техника - просто естественный язык тела.
Помню, Зубин Мета в Бильбао давал свой последний концерт как главный дирижер со своим оркестром "Флорентийский музыкальный май". Он был после инсульта и длительного перерыва в работе. Он еле двигался, но дирижировал грандиозной Девятой симфонией Брукнера. Это было невероятно. Было ощущение, словно он передает на каком-то подсознательном уровне смысл этой симфонии. Я тогда впервые понял форму! Хотя слушал не раз у хороших дирижеров и сам дирижировал этим сочинением.
Что конкурс дает дирижерам?
Сесар Альварес: Это редкая возможность поработать с супер оркестрами. Встретиться с коллегами, завести друзей. И это опыт. Его мы накапливаем всю жизнь. И учимся тоже.
Справка "РГ"
Сесар Альварес окончил Московскую консерваторию у Дмитрия Китаенко, работал главным дирижером Томского филармонического оркестра, был главным дирижером и художественным руководителем Государственного симфонического оркестра Мурсии (Испания). Сотрудничает с ведущими российскими оркестрами, такими как РНО, Новосибирский филармонический оркестр, ГАСО Республики Татарстан.