Вячеслав Малежик. Певец восходящего солнца

У певца и композитора Вячеслава Малежика юбилей. В 2022 году ему исполнилось 75 лет. Некоторое время назад артист пережил тяжелый инсульт, но благодаря своему упорству Вячеслав встал на ноги и сегодня снова выступает, собирая полные залы.

Широкая популярность к Малежику пришла благодаря песням с эстрадным настроением. Его «Лилипутик» или «Провинциалка» всегда встречали благодарный отклик публики. Как это ни парадоксально, но в его эстрадных хитах было много новаторства, ведь их игривость сочеталась с точным описанием реальных чувств и характеров наших современников.

А в сегодняшнем творчестве Малежика главное — это сохранение традиций. Его недавние альбомы «Марина» и «Жить, чтобы любить» оказались до краев наполненными милыми многим сердцам «битловскими» интонациями. Своими песнями Слава связал однажды оборванную нить, объединяющую несколько поколений.

Можно сказать по-другому: он указал на ту дверь, в которую надо было бы войти, чтобы жизнь стала лучше и радостнее. Недаром в музыке этих альбомов присутствует ощущение рассвета. Новые песни Малежика — это утренняя музыка, музыка восходящего солнца.

Эта история началась давно, даже не в 1960-х, а в конце 1950-х годов, когда в Москву с концертами прилетел легендарный французский шансонье Ив Монтан. Тогда казалось, вся Москва запела песни Монтана, и все надели черные рубашки и черные брюки а-ля Монтан. Но больше всего 10-летнему Вячеславу нравился романтичный, бередящий душу и будто бы повествующий о будущем звук аккордеона, под который пел его кумир. Родители Славы, почувствовав тягу сына к музыке, отдали его в музыкальную школу учиться играть на баяне.

«А настоящий рок-н-ролл я услышал из чьего-то окна», — вспоминал Малежик, — «когда шагал по улице из школы домой. Рок-н-ролл сразу запал мне в душу. Чуть позже, благодаря записям на «костях», я познакомился с Элвисом Пресли, Биллом Хейли и Джонни Холидеем. Потом до меня долетело слово «Битлз»; оно настолько заинтриговало, что с тех пор не выходило из головы. А тут еще в «Крокодиле» прочитал разгромную статью об этой группе, и мне захотелось самому узнать, что же это такое на самом деле».

У Славкиных друзей был магнитофон и бобины с записями «Битлз», юноша слушал и запоминал понравившиеся мелодии, а затем дома подбирал аккорды и пытался по памяти восстановить услышанное. В 1965 году во время выпускного школьного бала Слава решился предъявить свои музыкальные способности другим людям. Очутившись рано утром со своими одноклассниками на Красной площади, юноша расчехлил гитару и запел «Битлз». Народ, плотным кольцом обступив певца, подхватил эти песни, под которые над Москвой всходило солнце.

Новый интерес дал Славе и новых друзей. Особенная дружба завязалась с Юрием Валовым, с которым они учились в одной школе. В 1966 году Валов организовал одну из первых в Москве бит-групп «Челленджер», название которой означало «Бросающие вызов». Спустя год он позвал в свой ансамбль своего друга Малежика, который к тому времени стал студентом Московского института инженеров транспорта (МИИТ). Причина столь непонятной задержки состояла в том, что Валов поначалу хотел пригласить в свою группу Градского, но тот решил собрать собственную команду. Выбор в итоге пал на Малежика, тем более что тот умел писать песни в стиле биг-бит. С приходом Славы группа получила другое название — «Ребята». А главным хитом группы стала озорная песня Малежика «Наташка».

Вообще говорят, что 1960-е годы в СССР были лучшим временем для рок-музыки. Бит-группы играли на институтских праздниках и студенческих танцах, озвучивали КВНы. Разумеется, они были любимы студентами, холились и лелеялись администрацией. Атмосфера сейшенов была радостной и праздничной. Создавать бэнды было главным увлечением мальчишек середины 1960-х. Наверное, это было сродни тому, как в начале века подростки, начитавшись «пиратских» романов, сбегали из дому, чтобы отправиться в море открывать новые земли. Рок-н-ролл был той же Terra Incognita, Неведомой землей, прекрасной и опасной одновременно.

В конце 1969 года «Ребята» распались, и Малежик, будучи уже признанным в Москве автором, получил приглашение в группу Ярослава Кеслера «Мозаика», которая также базировалась в МГУ. Слава сочинил песню «Мозаика», которая стала не только визитной карточкой ансамбля, но и метафорой его собственного творческого пути:

Я мозаику сложу из разбившихся зеркал,

Свой корабль снаряжу в дальний путь-воспоминанье,

А потом вам расскажу, что я понял, что узнал,

С кем дружил и с кем дружу, как держал я обещанья.

Еще раз уйти, чтобы вернуться,

Еще раз закончить, чтоб начать,

Еще раз пусть двери распахнутся,

Еще раз понять, простить, принять… — с тех самых пор складывать пазлы мозаики стало судьбой Малежика.

В марте 1973 года у Малежика сложился пазл с ВИА «Веселые ребята»

«Еще когда я играл в «Мозаике», — рассказывал Вячеслав Малежик, — «мне поступало множество предложений влиться в вокально-инструментальное движение. Но поскольку я — человек достаточно законопослушный, то я продолжал работать в недрах научно-исследовательского института, куда был распределен после окончания вуза. Но в марте 1973 года я узнал, что Павел Слободкин, руководитель ВИА «Веселые ребята», через газету «Вечерняя Москва» объявил о новом наборе в группу. На прослушивание явились 500 или 600 человек, которых слушали несколько дней. Я тоже пришел на прослушивание, хотя у меня не было никакого намерения устраиваться на работу в ВИА. Я просто решил им всем показать, как я умею петь, — а потом свалить! Возможно, состояние расслабленности и позволило мне спеть значительно более интересно, чем если бы я волновался, как на экзамене. И в итоге Слободкин подошел ко мне и сказал: «Я хочу тебя взять!» И меня взяли. Самое интересное, что в тот день у меня был день рожденья!

Но помимо того, что они слушали, как я пою, меня еще ставили на стул и рассматривали на предмет того, могу ли я стоять в первом ряду, буду ли я нравиться девочкам. Мне было по фигу: хотите разглядывать — разглядывайте!

До тех пор я к «Веселым ребятам» относился с иронией. Я считал это жутко не модной музыкой по сравнению с тем биг-битом, который мы играли в 1960-е. Но когда последовало предложение, я начал слушать записи «Веселых ребят» и обнаружил, что играют-то они прилично. И в итоге мне захотелось там работать. Вскоре я заключил трудовое соглашение.

Конечно, поначалу было ошаление, а месяца через полтора у меня началась «звездная болезнь». Она выражалась в том, что все разговоры я сводил к «Веселым ребятам». Например, под таким углом: «В 1962 году был Карибский кризис, когда могла начаться мировая война, но «Веселые ребята» считают, что…» — и начинал взахлеб говорить про «Веселых ребят»! И было совершенно не важно, о чем шел разговор, я каждый раз делал крутой разворот в сторону «Веселых ребят».

В «Веселых ребятах» я исполнял «Телефонную связь», «У берез и сосен», «Честно говоря», русскую версию песни «Little men» Sonny & Cher. Но в основном все пелось хором. Бывало, что я начинал куплет в какой-нибудь песне, например, «Был еще недавно…», который потом подхватывал весь ансамбль.

И в какой-то момент мне захотелось самовыражения на сцене. Мне вдруг ужасно захотелось вернуться назад, в инженерию, в прежнюю жизнь, где я раза два в неделю имел возможность взять гитару, порепетировать на полную катушку и получить свою долю экстрима. Пусть раньше у меня не было ни концертов на большой сцене, ни нарядных афиш, ни кучи поклонниц, зато у меня была возможность выразить себя. Но дело не во мне, а в том, что как только у музыканта появлялись свои собственные песни, он начинал смотреть в сторону от ВИА. Уже будучи в «Голубых гитарах», я постоянным нытьем уговорил руководителя коллектива Игоря Гранова взять в репертуар одну мою песню, он сказал, что петь ее можно, а вот пробивать ее на пластинку он не станет…»

Новый пазл, с ВИА «Голубые гитары» в 1975 году обещал быть удачным.

«Это был такой кризисный момент, когда Слободкин привел в состав ансамбля Аллу Пугачеву, хотя до этого он говорил, что никаких женщин в «Веселых ребятах» больше не будет. Мы поехали в первую гастроль с Пугачевой, и в городе Пскове весь народ решил написать заявления об уходе. Одному мне некуда было идти, и я очень тосковал по поводу того, что не прочувствовал ситуацию и валить мне некуда. Я, правда, созвонился с Валовым, с которым играл еще в «Ребятах», и он меня позвал в ВИА «Голубые гитары», где в тот момент работал. Но я тогда считал, что «Веселые ребята» — это круто, а «Голубые гитары» — отстой.

Но потом был концерт на ВАЗе, на котором меня чуть не убило током. Одной рукой я держался за микрофон, другой — за гитару, и треснуло меня так, что я потерял сознание. Спас мою жизнь Толя Алешин, вырубив сеть. Я долго лежал без сознания, а когда очнулся, то подумал: «Какая разница, «Веселые ребята» или «Голубые гитары»? Хорошо, что жив остался!» И тут же написал заявление об уходе и свалил из «Весёлых».

В то время ходили слухи, что якобы между руководителями этих ВИА Слободкиным и Грановым существовал «крепостной» договор, что тех, кто уходит из одной группы, в другую на работу не берут. Но это была страшилка, придуманная для музыкантов, чтобы те знали свое место. Но если кому-то надо было уйти, он уходил. Тем более, что Гранов и Слободкин, Маликов и Векштейн пиратили друг у друга за спиной по-черному.

Но разница между этими ВИА, конечно же, была. «Голубые гитары» были ориентированы Грановым на заработки не столько у себя в стране, сколько за рубежом, поэтому у него был прекрасный дивертисмент, в котором соединялись и рок-н-ролл, и простенькие песенки типа «Ветер северный», а также — ложки-побрякушки, чечетки, трещотки, которые придумывались для выездов за рубеж.

Но из «Голубых гитар» я тоже свалил. Это случилось после того, как Гранов решил сделать спектакль под названием «Красная Шапочка, Голубые гитары и Серый Волк», где я должен был петь Волка. Я хотел петь песни и не был готов к участию в мюзиклах.

Следующий пазл, с «Пламенем», тоже не был собран до конца.

«С «Пламенем» было очень много концертов, но запомнились именно те, что мы дали в 1986 году в Афганистане, потому что у всех нас возникло ощущение в высшей степени нужности людям. После трех концертов, которые мы делали за день, совершая перелеты на вертолетах, мы еще всю ночь пели с офицерами, понимая, что по-другому мы не можем.

Приземлились мы на вертолете, и нас окружили солдаты, которые смотрели на нас не как на артистов, а как на людей, которые прилетели из Советского Союза. Смотрели — и ничего не говорили. Тогда я вытащил гитару, расчехлил ее и начал петь свои песни. Потом Юра Петерсон включился, за ним — Ира Шачнева. Многие песни в Афганистане воспринимались совершенно по-другому. Поешь про Родину — у тебя мурашки по коже бегут.

Но буквально через несколько минут после того, как вокруг нас собралась толпа, по нам стали стрелять. Мы сначала даже не поверили. Там не сразу понимаешь, что ты на войне.

Какой-нибудь умник сейчас обвинит меня в том, что я пропагандировал и поддерживал советский милитаризм, но этот концерт был далек от политики, я пел для ребят, которые попали в эту ситуацию точно так же, как и я — которому эта поездка в Афганистан тоже была совершенно не нужна! Но так сложились обстоятельства, что нас заставили туда поехать, чтобы мы сделали этим людям жизнь более комфортной. Там шла война, и люди не думали, из-за чего она началась…»

Пазл Вячеслава Малежика сложился лишь после того, как он начал сольную карьеру, и оказалось, что у него очень яркий, ни на кого не похожий индивидуальный стиль.

«Свой первый сольный магнитоальбом «Саквояж» я записал еще в 1984 году, работая в ВИА «Пламя». Сделать свой проект меня побудили две магнитофонные записи: альбом Юрия Лозы «Путешествие в рок-н-ролл» и альбом Бориса Гребенщикова «Треугольник», особенно песня «Старик Козлодоев». Я подумал, что у меня рок-н-роллы не хуже. Так чего же я сижу?! И я начал усиленно искать, где можно записаться. В этом и состоит важное отличие от нынешнего времени: студий было очень мало, две или три, Но тут появился Валерий Ушаков, основавший так называемый «Союз подпольных писателей». Он предлагал людям, которые сочиняли свои песни, записать их, а потом распространить через студии звукозаписи, которые были во всех городах Союза. И благодаря его поддержке я записал альбом на кобзоновской студии, где тогда халтурил «машинист» Петя Подгородецкий. За сутки, то есть с 9 вечера до 9 вечера следующего дня, ты должен был записать материал на 45 минут, то есть на одну сторону магнитофонной кассеты. При этом кто-нибудь обязательно стоял на шухере, чтобы предупредить о нежданно решившем проведать свои угодья Кобзоне.

В «Пламени» к моему магнитоальбому отнеслись иронично, зато я стал достаточно раскручен в андерграунде как рок-н-ролльная единица. Меня уже начали приглашать сниматься на телевидение, и я уже почувствовал себя звездой. И я понял, что в какой-то момент мне в «Пламени» укажут на дверь.

Однажды меня пригласили в Питер на программу «Музыкальный ринг», и мне там задали вопрос: «Почему вы, обладая таким интересным репертуаром, продолжаете работать в «Пламени»?» Я ответил, что «Пламя» — это работа, но моему сочинительству это не мешает. Когда я вернулся в Москву, разразился страшный скандал, руководитель ансамбля Сергей Березин сказал: «Раз ты всю душу «Пламени» не отдаешь, то уходи!» И я написал заявление об уходе…

В 1987-м первый диск-гигант «Кафе «Саквояж» вышел на фирме «Мелодия» и разошелся тиражом более двух миллионов экземпляров.

Мой первый сольный концерт после того, как я ушел из «Пламени», состоялся в Ярославле. Без всякой рекламы собиралось очень много народу. А так как в лицо меня никто еще не узнавал, то даже на собственный концерт мне долго не удавалось пройти…

«Мы все родом из детства» — эту фраза тысячу раз использовали психологи и писатели в своих исследованиях и произведениях, но от этого она не перестала быть правильной. Эта фраза очень точно объясняет, почему наша жизнь развивалась именно так, а не иначе. Все началось с наших детских и юношеских увлечений, с солнечной музыки, которая тогда зазвучала», — так завершил свой рассказ Вячеслав Малежик.

Да, Малежик абсолютно прав: будущее человека определяется воспитанием, полученным в детстве и юности. Замечено, что поколение, воспитанное на солнечных песнях «Битлз», заметно отличается от поколения, которое взрослело пусть на красивых, но более примитивных мелодиях в стиле диско. Повзрослевшие поклонники «Битлз» — это, как правило, добрые, светлые, всегда готовые прийти на помощь люди. В 1980-х годах музыка сделалась сложной и многогранной — и поколение выросло сложным, с разносторонними интересами. А какое будущее ждет ребят, подрастающих под аккомпанемент нынешней музыки?