Монреальский протокол — барьер для реализации Парижского соглашения

Организационные условия декарбонизации российской энергетики

Выполнение обязательств по достижению углеродной нейтральности к 2060 году, принятых Россией в Парижском климатическом соглашении, требует оценки реальных возможностей решения этой задачи, которая предполагает достижение высочайшего уровня энергоэффективности промышленных процессов генерации и потребления электроэнергии в сочетании с ограничением выбросов в атмосферу углекислоты и метана. По решению этой задачи в России накоплен опыт и знания, также имеются технологии, которые, к сожалению, так никогда и не были внедрены. Причин такого положения дел много, но их суть одна. За 40 лет, прошедших с начала Перестройки, новые энергосберегающие технологии в энергетике на государственных и акционированных предприятиях можно было лишь внедрять исключительно по схеме покупки на рынке готового зарубежного оборудования. Новые отечественные разработки при внедрении требовали затрат на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР), поскольку новые технологии, даже после окончания исследований, требуют доработки по месту применения. Но наши экономисты периода Перестройки во главе с Егором Гайдаром признали невыгодным финансирование своих НИОКР, заявив, что все необходимые технологии дешевле купить в развитых странах. Этот тезис остается и сегодня истиной для многих обладателей дипломов MBА. Кроме того, при покупке готовых зарубежных технологий и целых предприятий весомым аргументом остаётся дилерская премия, которую получает чиновник или менеджер, подписывающий договор на поставку.

Но даже при желании частного или государственного предприятия внедрить у себя отечественный энергоэффективный проект собственных оборотных средств чаще всего не хватает, а двузначные проценты по банковским кредитам при осуществлении многолетних проектов в энергетике значительно сократили количество смельчаков. Как говорил персонаж «Двенадцати стульев» Гаврилин, «трамвай построить — это не ешака купить!».

Времена с централизованной государственной энергетикой во главе с Минэнерго и Главниипроектом канули в Лету. Промышленная энергетика, как и другие крупные инфраструктурные отрасли промышленности, инерционна, и для решения задач энергоэффективности и ресурсосбережения, а теперь ещё и «декарбонизации» производства требует не только энтузиазма, но и длинных денег в виде кредитов под скромные, хотя бы однозначные, проценты. По этой причине без государственного финансирования нет оснований надеяться на появление отечественных прорывных энергоэффективных технологий как основного параметра экологичности.

Причина такого положения дел вполне понятна. Расчленённая на удельные княжества Единая энергетическая система (ЕЭС) России в виде отдельных АО и ПАО утратила научный и инвестиционный потенциал, необходимый для решения на современном уровне задач развития энергетики. Ничего существенного из «успешной приватизации» объектов ЕЭС, кроме её разрушения, не получилось. Об этом было написано немало статей ведущих специалистов отрасли, которые оценили последствия развала структуры ЕЭС и ликвидацию Минэнерго в его прежнем качестве как стратегическую ошибку и личную трагедию.

Сегодня мы продолжаем наблюдать нарастающие катастрофическое последствия ещё одной, теперь уже глобальной реформы мировой энергетики — «климатической». Началась для нас эта реформа в 1987 году с бездумно принятых руководством СССР «добровольных» обязательств в рамках Монреальского протокола по защите озонового слоя атмосферы, что привело к уничтожению нескольких отраслей промышленности и продолжает разворачиваться на наших глазах в виде «зелёного» энергетического перехода, который Россия планирует реализовать на основе фальсифицированной системы оценки углеродного следа (см. «Фальсификация и подлог! Переход на «зеленую» экономику не имеет оправдания»), что неизбежно приведет к увеличению выбросов парниковых газов и росту глобальной температуры в соответствии с гипотезой антропогенного глобального потепления.

Однако развал и децентрализация энергетики уже привели к отсутствию реальных средств, научных кадров и технических возможностей для выполнения всего перечня принятых обязательств. В аналогичной ситуации оказались и другие отрасли промышленности. Поэтому приватизацию российской энергетики вполне можно считать первым действием «климатической» трагикомедии, которая разыгрывается на наших глазах.

Плачевная судьба российской энергетики была предсказана академиком Валерием Ивановичем Попковым в конце 1970-х годов на научном семинаре в Лаборатории высоких напряжений ЭНИН им. Г. М. Кржижановского. Он считал, что СССР не простят ту лёгкость, с которой российская энергетика вышла из нефтяного кризиса 1973 года, продемонстрировав всем преимущество государственной централизованной энергетики над децентрализованной энергетикой Западной Европы и США. Энергетика СССР, по его словам, станет первой стратегической целью ослабления России, что вскоре подтвердили события рубежа 1980-х и 1990-х годов.

Лёгкость преодоления СССР энергетического кризиса 1970-х годов была обеспечена за счёт наличия в СССР квалифицированных проектировщиков и эксплуатационников энергосистем, мощного и богатого министерства, а также благодаря достаточному количеству собственных запасов природных энергоносителей (угля, нефти, газа и уранового топлива), совершенных тепловых, гидравлических и атомных электростанций, наличия альтернативных технологий генерации энергии в виде геотермальных станций. Главным достоинством советской энергетики была единая энергосистема, позволяющая перебрасывать потоки энергии, усиливая в нужный момент любой объект, благодаря чему обеспечивалась наивысшая надёжность энергетического снабжения всей системы в целом.

Прогноз академика В. И. Попкова относительно судьбы российской энергетики начал сбываться с началом Перестройки. Причем удар был нанесён по двум направлениям. Прежде всего, произошла смена кадров управления отраслью и децентрализация её структуры. С 1992 года команда Анатолия Чубайса получила в руки бразды правления всей энергетикой по указу президента Б. Н. Ельцина № 923 от 15.08.92 «Об организации управления электроэнергетическим комплексом Российской Федерации в условиях приватизации». Затем началась кампания по приватизации энергетических гигантов, сетей и даже небольших электростанций.

Как и при предыдущей реорганизации времен Н. С. Хрущёва, наступило время ликвидации министерств, институтов и научно-исследовательских лабораторий, но по иной причине. Новым акционерным обществам прикладная наука была не нужна, а финансирование прикладной науки из государственных источников для гражданских отраслей было полностью исключено на основе глубокомысленного заключения Егора Гайдара о том, что если прикладная наука кому-то нужна, то пусть она существует на средства от договоров с предприятиями. После приватизации ЕЭС и сворачивания практически всех исследовательских работ произошла утрата Россией передовых позиций в мире по нескольким направлениям, в частности, в исследовании проблем передачи энергии на большие расстояния на постоянном и переменном токе при напряжениях 1 млн вольт и выше (высоковольтная ЛЭП «Экибастуз-Центр»), а также разработка элегазовых газонаполненных кабелей высокого напряжения.

Необходимость решения этих задач была понятна и полвека назад, но почему переход на рыночные отношения изменил стратегию инженерно-технологического развития России, оставив Минэнерго только функции продажи энергоресурсов? Насколько хватит инженерного задела прошлых лет и что с энергетикой будет после исчерпания этого задела, пока нет ясности.

Акционерным обществам энергетического профиля было не до науки. Из-за инфляции им самим не хватало средств на оплату персонала электрических подстанций и сетей. Настало время неизбежных аварий в сетях и на подстанциях, о чём неоднократно предупреждал главный инженер РАО ЕЭС Виктор Кудрявый. Вульгарные преобразования неграмотной команды под руководством Анатолия Чубайса, который поначалу путал киловольты с киловаттами, были инициированы по заказу извне с целью максимального развала структуры российской энергетики. Не является секретом, что Чубайса, который в правительстве России возглавлял тогда Госкомимущество, консультировали сотрудники Гарвардского института международного развития, среди которых были и сотрудники ЦРУ. Приватизация российской энергетики и топливно-энергетического комплекса начала готовиться с самого начала рыночных реформ, еще во время Перестройки. По сути, это была диверсия в завуалированном виде, что сегодня уже не является тайной. Холодная война закончилась, но перешла в войну гибридную, основанную на принципах контроля структурной, кадровой, научно-технической и идеологической политик проигравшей стороны.

Климатические фальсификации — мультипликаторы глобальных экологических проблем

Параллельно с приватизацией энергетики под видом заботы о здоровье и жизни будущих поколений в рамках международных соглашений по климату России были навязаны «добровольные» обязательства по сокращению выбросов «озоноопасных» веществ и парниковых газов. При этом как причины климатических изменений, так и способы их исправления до сих пор остаются гипотезами, которые так и не получили научного подтверждения. Несмотря на это, более 30 лет действуют запреты на производство и применение фреонов, которые по гипотезе американских учёных Марио Молины и Шервуда Роуленда [1] считаются причиной разрушения озонового слоя Земли. Экспериментального подтверждения этой гипотезы до сих пор нет, но есть надёжное её опровержение в виде рекордной по размерам озоновой дыры над Антарктидой, и догоняющей её по размеру дыры над Арктикой.

Также почти 30 лет считается, что главными виновниками глобального потепления являются антропогенные [2] (то есть вызванные человеком) выбросы парниковых газов. При этом в тепловых расчётах климатологов, кроме поступающей на Землю энергии Солнца, не учитываются соизмеримые с нею другие природные источники тепловой энергии. Землю в расчётных моделях климатологи рассматривают как каменный астероид, не имеющий собственных источников энергии, хотя геологи и сейсмологи вот уже 40 лет заявляют об обратном [3, 4]. Земля, по их оценкам, не каменный астероид, а многослойная планета, имеющая во внутренних сферах и твёрдую, и жидкую фазы высокой плотности. Она постоянно выбрасывает парниковые и горючие газы в атмосферу в количествах, превышающих выбросы, производимые человеком.

Как и в случае с фреоновой гипотезой разрушения озоносферы, так же безосновательно введены запреты и ограничения на выброс углекислоты и других парниковых газов. Однако о водяном паре, главном виновнике парникового эффекта [5, 6], преднамеренно забыли, хотя он дает не менее 78% этого эффекта. Иначе европейским атомным станциям придётся платить штрафы за выбросы водяного пара из прудов-охладителей АЭС. Углекислый газ в роли виновника глобального потепления был идеален, для чего ему «назначили» время жизни от 100 до 1000 лет.

Введение запретов связано не столько с ограничением эмиссии гипотетических виновников гибели озонового слоя или глобального потепления, сколько с новым переделом национальных рынков продукции. «Торговля воздухом» сегодня стала исключительно выгодным бизнесом. Однако без научных мистификаций 1980-х и 1990-х годов, на основе которых были приняты Монреальский и Киотский протоколы, такое развитие событий было бы просто невозможным. Столь масштабное искажение научной картины природных явлений было осуществлено благодаря монополии Межправительственной группы экспертов по изменению климата ООН (МГЭИК) в отношении методик расчётов тепловых и массовых балансов в атмосфере Земли, на основе которых создаются прогнозы изменения климата. При этом за истинность исходных физических моделей МГЭИК никакой ответственности не несёт якобы потому, что собственных исследований она не проводит, а в своих отчётах исключительно обобщает публикации из рецензируемых научных журналов.

Выводы по результатам тепло-массообменных процессов принципиально не могут быть достоверными, поскольку речь идёт о гипотезах в отношении открытой термодинамической системы, которой является Земля. Погрешности расчётов в отношении таких систем находятся в пределах 200−400%. По этой причине результаты прогнозов представляются МГЭИК в своих отчётах в виде нескольких расчётных сценариев, а точнее, версий. Но в кратких резюме отчётов МГЭИК для политиков («лиц принимающих решения») наиболее устрашающие и невероятные сценарии изменения климата представляются в качестве неизбежной и практически неустранимой глобальной угрозы. А вот за эту откровенную дезинформацию мирового сообщества МГЭИК совместно с политическими заказчиками алармистских резюме, если речь идёт о договорных обязательствах, несет полную ответственность, вплоть до уголовной, поскольку фантазии климатологов наносят вполне реальный экономический ущерб, размеры которого несложно определить. Но пока мир продолжает жить в условиях «добровольных» обязательств по климату. При этом СМИ и система образования тиражируют выводы кратких резюме отчетов МГЭИК уже в качестве общепринятых истин, забывая напомнить, что речь идёт о версиях в рамках недоказанных гипотез и добровольных обязательствах стран. По этой причине никого привлекать за ложь не будут. Это наиболее важная роль гипотез. Они исключают ответственность за результаты.

Но пока гипотезы не доказаны, они относятся к категории веры её авторов. Сомневающихся в истинности гипотез в науке принято называть оппонентами. Однако при обсуждении климатических гипотез оппонентов называют маргиналами. Это тоже один из инструментов гибридной войны, потому что вместе с оппонентами уничтожается и наука — основа суверенитета государства. Место науки занимает «вера» группы заинтересованных лиц, которая быстро перерождается в мракобесие. С подобной трансформацией человечество хорошо знакомо со времён Инквизиции.

Помимо принципиальной неполноты описания исследуемых тепло-массообменных процессов в атмосфере Земли при разработке компьютерных климатических моделей и ангажированных выводов из этих заведомо неадекватных моделей (см. статью Джонатана Тенненбаума «Плохие климатические модели не могут быть основанием политических решений»), МГЭИК была осуществлена намеренная фальсификация оценок времени жизни и производных от них потенциалов глобального потепления (ПГП) неосновных атмосферных газов. Последствия этой фальсификации для мировой климатической политики и «зелёной» экономики трудно переоценить. Многократно завышенные ПГП входят в формулы, по которым исчисляются углеродные налоги, оцениваются национальные углеродные балансы и экологические результаты проектов по сокращению выбросов парниковых газов, рассчитывается углеродный след предприятий, углеродоёмкость товаров, принимаются решения о включении технологий в состав «зелёных таксономий» (благодаря чему они получают право на «зеленое финансирование» и повышенные «зелёные тарифы»), а виды энергетики признаются ВИЭ. Так благодаря завышению времени жизни и ПГП метана была обоснована «зелёность» мусоросжигательных заводов, а парниковый эффект от выбросов животноводства превысил парниковый эффект мирового автомобильного транспорта. Это уже откровенное мошенничество на международном уровне.

На утверждение МГЭИК в качестве научной истины явно ложных оценок времени жизни неосновных газов в атмосфере и введение этих данных в официальное приложение к Киотскому протоколу [7] до сего времени никак не отреагировали отечественные климатологи ни в Институте физики атмосферы им. А. М. Обухова РАН, ни в Институте глобального климата и экологии имени академика Ю. А. Израэля (ИКГЭ), хотя отечественные данные по временам жизни неосновных газов в атмосфере известны по работам проф. И. С. Стекольникова, проведенным ещё в 1950-х и 1960-х годах [8]. Они используются в качестве базовых данных при расчёте электрофильтров для очистки воздуха с использованием искровых разрядов.

Кроме того, из курса электрофизики известно, что при грозовых разрядах происходит сначала ионизация всех, без исключения, атмосферных газов, попавших в грозовой фронт, после чего ионизированные газы втягиваются в канал искрового разряда, где их молекулы по схеме диссоциативной ионизации разрушаются либо захватывают электрон и образуют молекулярный ион [9], переходя ненадолго в возбуждённое состояние. Молекулы основных газов, то есть азот, кислород и аргон, не разрушаются до осколков, так как они захватывают электрон и становятся молекулярным ионом. Для неосновных газов в атмосфере прежнее состояние заканчивается, поскольку их молекулы при электронном ударе разрушаются на составляющие осколки, которые в свою очередь связываются с кислородом воздуха или влагой, образуя новые соединения. Таким образом происходит очистка основных компонентов воздуха от неосновных газов. При среднестатистическом грозовом разряде с длиной канала в 1 км такой обработке подвергается около 20 тонн воздуха. Учитывая, что грозовых разрядов в земной атмосфере за год насчитывается от 2 до 3 млрд, срок жизни неосновных газов в атмосфере определён в полтора года.

Основные атмосферные газы — азот, кислород и аргон — действительно, если заглянуть в справочник по масс-спектрам [9], образуют молекулярный ион при невысокой энергии электрона 70 эВ. Углекислый газ и метан тоже при аналогичных энергиях электрона образуют молекулярные ионы, но кроме ионов в их спектрах наблюдаются и осколки. То есть, в отличие от кислорода, азота и аргона, часть их молекул, помимо электронного захвата, под действием энергии заряженного электрона образуют ещё и осколки по схеме диссоциативной ионизации и долго «жить», как основные газы, не могут. В условиях грозового разряда при напряжениях в несколько миллионов вольт и токах в сотни кА происходят процессы, которые могут несколько отличаться от теоретических расчётов. Поэтому теорию всегда проверяют на основе данных по изменению концентраций хорошо известного газа в атмосфере, эмиссия которого надёжно определяется и концентрации довольно точно измерены в разные периоды времени.

Таким газом оказался тетрафторид углерода или тетрафторметан (СF₄), который выбрасывается при производстве алюминия в известном соотношении с произведённым продуктом. Этому газу американские исследователи в 1993 году приписали время жизни 50 000 лет [10], но при условии отсутствия грозовых разрядов в атмосфере. МГЭИК подтвердило в своём отчёте за 2013 год [12] этот показатель. Однако при расчёте концентраций этого газа в атмосфере на основе массовых балансов и данных МГЭИК по концентрациям СF₄ за 1995 и 2013 годы реальное время жизни оказалось не более двух лет [11], что подтверждает данные отечественных исследователей 1960-х годов.

Но что же тогда говорить о временах жизни в атмосфере других неосновных атмосферных газов (в том числе фреонов), не имеющих в масс-спектрах даже следов молекулярных ионов [9], если исключительно стабильный газ CF₄ с энергией диссоциации 128 ккал/моль живёт в атмосфере Земли не более двух лет.

Необходим пересмотр всех расчётов потенциалов глобального потепления (ПГП) парниковых газов, поскольку множителем при расчёте этого показателя является их время жизни. При этом величины ПГП уменьшатся на два-четыре порядка величины для всех газов, которые, судя по каталогам масс-спектров, не образуют молекулярного иона при захвате электрона.

Кроме того, используя каталоги масс-спектров для чистых газов, на всякий случай уже давно можно выполнить проверку наличия диссоциативного захвата электрона любого парникового газа в смесях с воздухом при разных концентрациях. Но на эту работу в России пока нет заказчика, хотя есть контролирующий орган Минприроды по соблюдению запретов на использование парниковых и озоноопасных газов и Учёный совет при нём существуют с момента начала действия Монреальского протокола, то есть более 30 лет. И для них решить эту задачу труда не составило бы труда, но, видимо, перед ними стоят другие задачи, в число которых не входит исследование электрофизических процессов в атмосфере, определяющих время жизни парниковых газов. А пока приходится пользоваться принятыми МГЭИК временами жизни нежелательных и запрещённых газов, которые, возможно, и подойдут для атмосферы Марса, где нет ни грозовых разрядов, ни полярных сияний, которые также представляют поток высокоэнергетических частиц, способных очищать атмосферу Земли от неосновных газов за счёт диссоциативной ионизации. Но для атмосферы Земли данные МГЭИК [12] по временам жизни неосновных газов атмосферы, завышенные на два-четыре порядка, явно противоречат как балансовым расчётам по хорошо известному газу, так и физике атмосферных явлений.

Цель таких «ошибок» вполне понятна — получение недостающих аргументов для гипотез Монреальского протокола и Парижского соглашения. При многократно завышенных временах жизни фреоны могут «дожить» до попадания в циркумполярный вихрь Антарктиды и стать виновниками образования озоновой дыры, а СО₂ за 100−200 лет жизни стал главным виновником потепления земной атмосферы, опередив в этом качестве водяной пар. Но фреоны также являются и рабочими телами энергетических циклов. И если обратить внимание на это их качество и оценить последствия парадоксальных «ошибок» американских учёных в отношении свойств технически важных веществ, то неизбежно возникнут вопросы о цели таких ошибок. Но здесь уже нет науки, а только бизнес-интересы ТНК и политика.

Экономический ущерб и углеродный след Монреальского протокола

По мнению президента РАН Александра Сергеева, Россия вполне может выиграть спор о вкладе лесов России в общий углеродный баланс атмосферы, который оказался за время Киотского протокола практически обнулён, несмотря на неоднократные заявления Владимира Путина об экологическом донорстве России. Кроме лесов, следует поспорить и о состоятельности запретов на использование фреонов в качестве рабочих тел, и напомнить об убытках от ошибочных гипотез американских учёных, которыми запугали весь мир. Озоновая дыра над Антарктидой, поставившая в 2015 году рекорд по размерам за весь период наблюдения и продолжившая расти, полностью опровергла фреоновую гипотезу Молины-Роуленда и сделала недействительным Монреальский протокол как добровольный договор, основанный на ошибочной гипотезе.

Возможно, что после захвата рынков хладонов и объявления в 2014 году Монреальского протокола самым успешным международным соглашением, выполнившим свою задачу, о проблеме нарастающего разрушения озоносферы предпочли бы забыть. Однако возникла проблема — что делать с многочисленными сотрудниками Озонового комитета ООН. В том же 2014 году благодаря Кигалийской поправке к Монреальскому протоколу комитет оперативно переключился на контроль за сокращением производства озонобезопасных и якобы суперпарниковых ГФУ (то есть на борьбу с глобальным потеплением), чем обеспечил очередной передел рынка холодильной промышленности, а себя — работой ещё на 20 лет. Напомним, что о суперпарниковости ГФУ было объявлено в начале 1990-х годов, поэтому непонятно почему на осознание этого факта потребовалось без малого 20 лет.

В первых сообщениях о влиянии ХФУ на озон в 1970-е годы Шервуд Роуленд увеличил время жизни этих соединений до 30−40 лет, так как за реальные 1−2 года они до стратосферы не успевали добраться. Позже, когда потребовалось обосновать время подлета ХФУ до Антарктиды, чтобы образовать озоновую дыру, пришлось время жизни ХФУ увеличить ещё на порядок. Тогда и возникли условия перевода ХФУ-фреонов в разряд суперпариниковых газов с временами жизни — 102 года для Фреона-12, 640 лет для Фреона-13, 1700 лет для Фреона-115. При горизонте анализа в 20 лет их ПГП достигали 7900, 8100 и 6200 соответственно. Для Фреона — 134а в 1994 году время жизни было установлено в 14 лет, а ПГП на 20-летнем горизонте — 3300. Элегазу (SF₆) сначала время жизни установили в 3200 лет с ПГП — 16 500. Методика расчёта остаётся коммерческой тайной МГЭИК, но результаты говорят о многом. В отсутствии опубликованной методики расчёта такие смелые цифры называют научным мародёрством.

Но теперь возникли серьёзные убытки при генерации и потреблении электроэнергии из-за запретов на фреоны из группы ХФУ по причине отсутствия альтернатив запрещённым веществам. Надо отметить, что с самого начала введения запретов на применение фреонов в ЕС пытались решить проблему продолжения использования хлорсодержащих фреонов за счёт использования исключительно герметичных холодильных агрегатов, в том числе и бытовых, исключающих утечки фреонов в атмосферу. При их ремонте и ревизии весь фреон предлагалось собирать без потерь в установки для регенерации фреонов с целью повторного использования. Но на международном уровне это предложение было отвергнуто со ссылкой на низкий технический уровень в большинстве азиатских и африканских государств. ХФУ-фреоны разрешили использовать только до окончания эксплуатационного ресурса старых машин. Новые агрегаты можно было заправлять либо горючими углеводородами, либо ядовитым и нестабильным R-134a.

Надо заметить, что задача по полному сбору и регенерации фреонов из холодильных агрегатов в СССР была решена ещё в 1970-е годы [13]. Аналогичное решение всё-таки было принято в мировой энергетике в начале 2000-х годов для сохранения использования элегаза (SF₆ — шестифтористой серы) в высоковольтных выключателях, где ему не нашлось замены. Как известно, элегаз также был бездоказательно отнесён к озоноопасным, а затем и к суперпарниковым газам. На этот раз здравомыслие победило, так как слишком очевидны были последствия запрета гипотетически опасного для озоносферы вещества, без которого надёжность энергоснабжения целых городов и промышленных предприятий ставилась под угрозу. Ядовитые и нестабильные газы, обладающие электроизоляционными свойствами, не стали применять для замены безопасного для человека элегаза.

МГЭИК приписала элегазу срок жизни в атмосфере более 3200 лет. Теоретически это возможно только в том случае, если атмосфера Земли будет состоять исключительно из чистого элегаза. Тогда воспроизводится редчайшее свойство этого вещества: молекула элегаза после её разрушения в результате электрического пробоя практически полностью рекомбинирует, то есть восстанавливается до начального состояния. Это уникальное свойство элегаза обеспечило ему место в высоковольтных газонаполненных элегазовых выключателях. Но это свойство чистого вещества в замкнутом объёме.

Для элегаза, как и для всех неосновных атмосферных газов, разбавленных в воздухе до малых концентраций, которые возможны при утечках из аппаратов или в составе вулканических газов, рекомбинация после диссоциативного захвата электрона при грозовом (искровом) разряде ничтожна. Влага и кислород воздуха моментально образуют новые соединения с осколками молекул. С осколками молекулы элегаза образуются фторпроизводные соединения, исключив полную рекомбинацию молекулы после её разрушения. По этой причине жизнь элегаза в атмосфере Земли такая же короткая, то есть не более полутора лет, как и для всех других неосновных газов, несмотря на то, что в масс-спектрах следы молекулярного иона элегаза и других неосновных газов можно обнаружить при хорошей чувствительности прибора, что не оставляет сомнений в их короткой жизни в атмосфере Земли.

Юридической основой решения об использовании безосновательно запрещённого элегаза является закон о правах потребителей, по которому при отсутствии на рынке полной альтернативы для замены запрещаемого вещества потребитель имеет право пользоваться прежним веществом, гарантируя при этом, что его потери при использовании не превысят 1% в год от массы заправки с полным сбором в процессе ревизии или ремонте аппаратов для последующей регенерации с условием повторного использования или хранения.

Эту схему рецикла в России, как и в Евросоюзе, также попытались использовать в 1990-е годы при введении запретов на использование фреонов. Но пришлось отказаться после заявления Александра Соловьянова, в то время заместителя председателя Госкомэкологии России, что нам такое «никто не разрешит». Тогда помощь в выполнении принятых обязательств и контроль за их выполнением в России выполняла Организации Объединенных Наций по промышленному развитию (UNIDO), которая, видимо, могла запретить такое простое решение. Однако тупиковая ситуация с элегазом для высоковольтных выключателей была вскоре решена именно по этой схеме и на законных основаниях по регламенту ЕС № 517 от 2014 года, а также в отношении всех фторсодержащих веществ. Но то, что в 2014 году могла себе позволить Европа, было непонятно кем запрещено России в 1990-е годы в отношении ХФУ, несмотря на добровольный характер обязательств по Монреальскому протоколу.

Сугубо инженерный приём полного сбора и рецикла рабочих тел и тогда, и сегодня вполне можно использовать в России, поскольку с 2014 года в Европе по регламенту ЕС № 517/2014 [14], подобную схему работы с веществами наконец стали использовать на законных основаниях, ссылаясь на закон о правах потребителей, который соответствует Гражданскому кодексу РФ. Это означает, что без всяких споров можно было ещё в 1990-е годы, не нарушая условий Монреальского протокола, имея необходимое отечественное или зарубежное оборудование, предлагаемое в свободной продаже, использовать ХФУ-фреоны, дающие существенную экономию в энергопотреблении при соблюдении оговоренных условий по допустимым потерям, которые на холодильном и энергетическом оборудовании можно было без особого труда выполнить без разрешения. Надо было только сделать стратегические запасы ХФУ-фреонов, что было официально разрешено всем странам в течение двух лет до наступления запретов. Но тогда Госкомэкологии во главе с В. И. Даниловым-Данильяном этого не сделало. Видимо, на то были веские причины.

Сегодня это условие вполне применимо к единственному оставшемуся пока на рынке Фреону-22. Просто раньше, до введения запретов Монреальского протокола, задача сбора и рецикла фреонов была обычной инженерной задачей для грамотного специалиста, который выполнял свои обязанности в рамках своей профессии без громких заявлений о спасении человечества от глобальной опасности. Опыт работы с элегазом, который используется сегодня в высоковольтной энергетике, указывает на вполне реальную возможность достижения минимального уровня потерь фторсодержащих газов и восстановления их свойств после сбора, в соответствии с принятыми в ЕС нормативами.

Но кто теперь заплатит за фантастические убытки, которые за 30 лет понесли все страны мира, добровольно подписавшие Монреальский протокол, убивая свою промышленность в угоду ТНК «Дюпон-де-Немур», производителю суррогатного заменителя запрещённых фреонов — ядовитого и нестабильного R-134a, потребляющего на 30% больше электроэнергии в холодильных агрегатах в сравнении с запрещёнными фреонами R-12 и R-22. Эксплуатационный срок агрегатов на нестабильном R-134a сократился в два-три раза.

За 30 лет сумма потерь каждой из стран — участниц протокола составила астрономическую величину. Для России — это 250−300 млрд рублей в год, если учитывать только перерасход электроэнергии и убытки от постоянной замены холодильных агрегатов. Как получена эта оценка? Если вспомнить, что в России не менее 25% выработки электроэнергии расходуется на работу холодильных агрегатов, при практически неизменной с 1990-х годов общей выработке электроэнергии в 1050—1070 млрд кВтч/год, на холодильную технику расходуется 265 млрд кВтч, из которых около 50−60 млрд кВтч идёт на покрытие более низкой энергоэффективности хладона R-134a, поскольку других фреонов в России практически не осталось.

Запреты на использование ХФУ введены 30 лет назад. С учётом поправки на замену почти всего парка холодильной техники России, для расчёта общей суммы убытков можно принять оценку 250−300 млрд рублей в год при средней цене 5 руб. за 1 кВт час. Итог неутешительный. С момента введения запретов по Монреальскому протоколу убытки России могут составить 8,25−9,9 трлн рублей. Такова цена принятия за истину фреоновой гипотезы Молины-Роуленда, большая часть которой получена от перерасхода электроэнергии при генерации холода в бытовых и промышленных холодильниках и кондиционерах.

Теперь рассмотрим углеродный след от Монреальского протокола. Если принять, что среднестатистическая эмиссия СО₂ при производстве одного кВтч электроэнергии равна в России 475 г, то годовой перерасход электроэнергии от использования R-134a в России создавал ежегодный выброс в атмосферу от 23,75 до 28,5 Мт СО₂. За 30 лет с момента перехода России на R-134a суммарный выброс СО₂ из-за перерасхода электроэнергии составил соответственно 711−855 Мт. Мировые убытки для стран — участниц Монреальского протокола несложно оценить, памятуя, что выработка электроэнергии в России составляет 6−7% от общемирового уровня, а это значит, что убытки для всего мира от R-134a за 30 лет будут в пятнадцать раз выше убытков России. При этом дополнительная эмиссия СО₂ за 30 лет составила от 10,66×10⁹ т до 12,82×10⁹ тонн, что является весомой добавкой к общему количеству СО₂ в атмосфере Земли, если учесть, что в 1980-е годы количество СО₂ в атмосфере Земли оценивалось в 2,34×10¹² т, а вся атмосфера Земли весила 5,085×10¹⁵ т [15].

Дополнительная эмиссия от использования R-134a за 30 лет должна была увеличить количество СО₂ в атмосфере на 0,5%, что не столь заметно, но перед глобалистами возник вопрос, как относиться к энергетически неэффективному, но озонобезопасному хладагенту R-134a. Учитывая, что, по версии МГЭИК, СО₂ живёт в атмосфере от 100 до 200 лет, количество СО₂, нарабатываемое в атмосфере по вине R-134a, увеличится за 100 лет на порядок и достигнет опасных концентраций, либо принять время жизни СО₂ в атмосфере, по данным [16], всего 4 года.

Однако было принято предложение президента США Барака Обамы, чтобы R-134a и все ГФУ признали парниковыми газами с чрезмерно большими временами жизни в атмосфере. Здесь была полная свобода для МГЭИК, поскольку достоверность никому не известной методики по расчёту времени жизни газов в атмосфере определяет только МГЭИК, а результаты расчётов утверждаются на основе большинства голосов представителей стран-участниц либо принимаются по умолчанию.

Было решено за 20 лет все ГФУ постепенно вывести из употребления во всём мире. Это решение было закреплено в Кигалийской поправке от 2016 года [17] к Монреальскому протоколу. Однако из-за отсутствия альтернативы для запрещаемых веществ опять возникла проблема замены. Принимать всерьёз предлагаемые «природные» вещества в виде горючих и взрывоопасных углеводородов было бы слишком легкомысленно, памятуя о сгоревшем в 2018 году высотном доме Grenfell Tower в Лондоне с сотней жертв. Не меньшую опасность для человека представляет предлагаемый для использования ядовитый аммиак. Теперь возникла проблема поиска безопасного бытового холода.

Программа Организации Объединенных Наций по окружающей среде (UNEP) [18], главный застрельщик и организатор Монреальского протокола, обозначила задачу улучшения холодильных систем в целях сокращения потерь продовольствия и обеспечения более безопасного обращения с вакцинами. Эта задача была объявлена во время Всемирного дня озона 16 сентября 2021 года, на котором был провозглашен девиз года «Монреальский протокол: охлаждать нас, нашу еду и вакцины». Только непонятно чем. Все виды безопасных фреонов успешно запрещены. Кроме того, ЮНЕП возглавляет Каолицию за охлаждение, объединяющую более 100 правительств, городов, деловых кругов и групп гражданского общества, которая помогает странам и промышленности в принятии мер для удовлетворения увеличивающегося спроса на охлаждение, способствуя при этом выполнению целей Парижского соглашения, Монреальского протокола и Повестки на период до 2020 года.

Настало время воочию убедиться в простой истине о недопустимости политических игр в инженерных делах. Запретив использование и производство рабочих тел в надежде, что учёные быстро придумают что-то новое, создатели Монреальского протокола не могли себе представить, что не всякой группе веществ есть приемлемые альтернативы. Сначала пришлось в этом убедиться на примере элегаза (SF₆), используемого в высоковольтных выключателях, теперь о себе заявили ХФУ-фреоны. Остаётся согласиться вариантом, в соответствии с которым Европа на основе регламента ЕС № 517 [14] ещё в 2014 году позаботилась о своей холодильной промышленности. По этой причине для них уже обеспечена возможность возврата к необоснованно запрещённым ХФУ с условием гарантии по отсутствию их выброса в атмосферу и полной регенерации после сбора при ревизии или ремонтах оборудования, а также и с восстановлением их производства.

На рынке пока ещё есть в продаже Фреон-22. Придёт время и для других необоснованно запрещённых фреонов. Важно только обеспечить герметичность оборудования, наладить сбор фреонов при ревизиях и ремонтах, а также регенерацию для повторного использования. России ещё предстоит выпустить свой регламент по типу европейского, сохранить производство Фреона-22, восстановить выпуск остальных фреонов, не имеющих альтернативы, наладить их сбор, а также и регенерацию.

Кроме того, сохранилась ещё возможность использовать Хладон-510, отвергнутый в 1994 году Научно-техническим советом Минприроды. Он имеет прекрасные данные по безопасности при ПДК более 3000 мг/м³, пожаротушащие свойства и потребление энергии на 12−30% меньше, чем у «фреоновых королей» — R-12 и R-22 [19]. Для него решена задача сбора и рецикла. Но для Хладона-510 необходимо прекратить тотальный экспорт всего фторуглерода С₃F₈, который производится. Надо и для своей промышленности хоть что-то оставить, и не по космическим ценам, иначе аммиак и пентан с изобутаном в наших холодильниках и вспененных материалах могут заявить о себе самым неприятным образом, как это случилось в ТРЦ «Зимняя вишня».

При реализации первого возможного шага по избавлению от ГФУ, и прежде всего R-134а, и возврату на законных основаниях к ХФУ по схеме, принятой в Регламенте ЕС № 517, Россия может сократить выбросы СО₂ на 23−28 Мт в год, то есть на 1,1−1,3%, а если перейдёт на Хладон-510, то только за счёт замены хладагентов в холодильной промышленности можно уменьшить выбросы СО₂ до 40−45 Мт в год. Эту задачу можно выполнить за 3−5 лет с сохранением работающего машинного парка холодильных агрегатов, поскольку Хладон-510 в герметичных агрегатах вполне пригоден для замены R-134a, R-22 и R-12. Его свойства исследованы достаточно подробно в 1990-е годы и опубликованы в литературе [19]. Остаётся один вопрос: кому сегодня в правительстве России это надо, поскольку Минприроды от него несколько раз отказывалось под предлогом, что его нет на рынке. Но кто отдал российский рынок «Дюпон де Немур» с R-134a? И кого эта ТНК на свой рынок теперь пустит? Чудес на рынке не бывает.

Последствия от запретов на использование фреонов для промышленной энергетики не менее ощутимы и имеют не менее интересную историю. Дело в том, что в 1960-е годы мировая энергетика решила задачу использования тепловых выбросов электростанций с целью существенного повышения КПД за счёт второго, дополнительного контура генерации электроэнергии с использованием горячей воды после турбины основного контура. В привычном для России варианте горячий перегретый водяной пар, отдав свою энергию на турбине, после конденсации, уже в виде горячей воды с температурой 130−150^оС, отдавал своё тепло в зимний период для обогрева жилых домов, а летом воде приходилось охлаждаться в градирне. Для того чтобы не выбрасывать тепло в градирнях, можно прекрасно воспользоваться фреонами в качестве рабочего тела в отдельном дополнительном турбинном цикле, то есть такой цикл уже будет на фреонах, которым тепло отдаст горячая вода, не доходя до градирни. Поскольку фреоны из группы ХФУ и фторуглероды кипят и переходят в сврхкритическое состояние при более скромных температурах, и температуры 130−150^оС им достаточно, чтобы эффективно передавать энергию турбогенератору.

Всё вроде просто и конкретно. Но нужен фреон, а его запретили. И нет ему безопасной замены. А выгода очевидна — от 6 до 8% добавляется от второго цикла к общему КПД по преобразованию тепловой энергии в электрическую. В 1970−80-е годы это был мировой прорыв в энергетике, особенно для стран Юго-Восточной Азии [20], в которых нет возможности для стока низкопотенциального тепла на отопление домов и вся вода после турбины охлаждается в градирнях. Из-за запретов фреоны пришлось заменять пентаном, который взрывоопасен и хорошо горит, особенно в больших объёмах. Но доходность от аферы Монреальского протокола была столь высока, что его заказчики из ТНК во главе с «Дюпон де Немур» готовы были пойти на любые риски, заправляя холодильные установки взрывоопасными рабочими телами и выбрасывая огромное количество тепловой энергии через градирни.

Для России, вырабатывающей более половины производимой электроэнергии на ТЭЦ и АЭС с использованием паровых турбин, запрет на использование фреонов во втором контуре означал потенциальную потерю 3−5% годовой выработки электроэнергии, учитывая летний период в средней полосе длительностью в 130−140 дней, когда приходится делать сброс тепла через градирни. Убытки при этом за год составляют 150−200 млрд рублей, что в пересчёте на эмиссию СО₂ составят 14−24 Мт в год. Если же холодильная отрасль вернётся к использованию ХФУ, то уменьшение эмиссии составит 37−52 Мт СО₂ в год, а при переходе на Хладон-510 сокращение эмиссии СО₂ может составить 54−69 Мт в год, что составляет 2,5−3% от годовой общероссийской эмиссии СО₂.

Увеличение КПД атомных электростанций также зависит от возможности использования фреонов, поскольку вода по многим показателям явно не подходит в качестве рабочего тела. Здесь фреоны фторуглеродного ряда — С₃F₈ и C₄F₁₀, если их использовать в качестве рабочих тел теплосиловых циклов АЭС, могут обеспечить КПД цикла 0,46−0,47 при давлении пара перед турбиной всего 10 МПа. Температура рабочего тела (декафторбутана) при этом находится в диапазоне 520−550^оС. Температура в конденсаторе 20^оС. При понижении температуры в конденсаторе до — 10^оС КПД цикла увеличится до 0,50−0,51. [21] О таком высоком значении КПД пока только мечтают. Пожалуйста. Всё для этого готово. Необходимые исследования по этому направлению были опубликованы в отечественных научных журналах [22, 23]. Реальное техническое воплощение этих исследований вполне возможно при наличии финансирования.

В альтернативной энергетике запреты на фреоны закрыли перспективу для геотермальных электростанций. Таковых в России тоже немало в Сибири, на Камчатке и Северном Кавказе. Они тоже работали на фреонах. После запрета фреонов из группы ХФУ попытались перейти на пентан, но он требует замены турбины, поскольку у него свойства другие и он взрывоопасен. Фторуглероды, которые могут заменить ХФУ, тоже объявили суперпарниковыми. Получился тупик для низкопотенциальных источников тепловой энергии, поскольку использование водяного пара в таких циклах либо принципиально лишено смысла, либо даёт очень низкие значения КПД. К примеру, при сжигании бытовых отходов с целью выработки электроэнергии в турбинном цикле, даже при значительном объёме добавления природного газа, КПД цикла не превышает 0,28. При использовании фреонов вместо водяного пара КПД цикла можно повысить до 0,35 и выше. Это отличие известно, но даже при достижении высоких значений КПД сама идея получения энергии при сжигании отходов привлекательна только внешне. На самом деле вторичные эффекты, связанные с проблемой безопасности этого технического решения для живущих вблизи мусоросжигающих заводов, могут перечеркнуть все положительные эффекты идеи, поскольку цена очистных сооружений от супертоксинов в отходящих газах, а также размер штрафов за нанесение вреда окружающей среде могут оказаться значительно выше прибыли от всей затеи.

Для России наибольший практический интерес могут представить процессы генерации электроэнергии и производства ценных продуктов на основе природного энергетического сырья, которым она богата, но по непонятным причинам не пользуется в полной мере. Называть его альтернативными источниками энергии можно, если пользоваться принятой сегодня природоохранной лексикой. На самом деле во времена, предшествующие Перестройке, торф, сланцы, отходы переработки древесины, нефтешламы и попутный газ перерабатывались на разных технологических уровнях, поскольку было государственное финансирование НИОКР от разных министерств.

Сегодня практически все работы по этой задаче свёрнуты, однако научный задел сохранён и в любой момент его можно использовать, если для этого будут условия. Принимать за основу предлагаемые европейские солнечные и ветряные технологии для российских условий можно только по политическим мотивам. Причина в том, что населённых территорий южнее 40-й широты в России практически нет, за исключением Крыма и Дальнего Востока. Это значит, что солнечные электростанции пока неэффективны. С ветром аналогичная картина. Мест с постоянным ветром, как в Голландии, в России тоже немного. Исключением является прибрежная арктическая зона, но там условия жизни крайне сложны.

Зато по возобновляемым торфу и дровам мы впереди планеты всей. Попутного газа и малых рек тоже немало. Гниющей древесины хоть отбавляй. Но как в недавние времена, так и сегодня типичный совет изобретателю технологии в России — «ищи инвестора». От государственных структур предложений ждать не приходится. С другой стороны, если вновь возникнет интерес государства, который будет изложен в ясной форме с конкретными условиями, сроками и финансированием, то разработки прошлых лет, в том числе и довоенные, могут оказаться весьма полезными и актуальными даже при требовании обеспечения нулевых выбросов.

Но пока правительство по теме альтернативной энергетики находится в рамках европейских сценариев, навязанных всему миру как единственно возможных. Более того, версия генерации электроэнергии из бытовых отходов в варианте пламенного сжигания крайне опасна, о чём в Европе очень хорошо осведомлены, если судить по официальным публикациям [24, 25]. Российские разработки по альтернативным способам генерации энергии в основе своей не имели проблем по опасным выбросам, когда речь шла о древесных отходах и торфе. При этом речь шла о процессах каталитического окисления при умеренных температурах (650−700^оС). При добавлении к этим технологиям фреонового цикла на фторуглеродах или ХФУ решается задача эффективной генерации электроэнергии в турбинном цикле на альтернативном топливе, которого в России больше, чем нефти и газа.

Собрать СО₂ для полного его использования в виде сырья для производства нужной продукции — особой проблемы не представляет. Но об этом никто не спрашивает. Зарубежным СМИ невдомёк, что в России полвека назад была довольно мощная наука не только в области оборонных технологий. По этой причине политики совместно с климатологами довели процесс охраны окружающей среды до абсурда, поскольку полностью исключили обсуждение инженерных методов решения возникших проблем. При подробном рассмотрении проблемы в большинстве случаев имелись решения с использованием замкнутых схем со сбором и рециклом фреонов без необходимости введения запретов на рабочие тела энергетических циклов. Просто задача не была сформулирована в полном объёме для представления её в виде задания для инженеров-исследователей в структурах бывшего Минэнерго.

Это было специально сделано нашими зарубежными «друзьями» для безоговорочного утверждения срочного запрета на производство и применение рабочих веществ, что в итоге создало условия как для передела рынков, так и создания значительных убытков для стран — участниц Монреальского протокола, втянутых в безусловное выполнение решений, не продуманных с инженерной точки зрения.

В итоге вырисовывается картина важного для понимания следствия от запрета использования фреонов по гипотезе Молины-Роуленда. Это своеобразный шлагбаум, поставленный Монреальским протоколом для развития перспективных разработок в тепловой, атомной и альтернативной энергетике России, который даже сегодня можно вполне преодолеть, поскольку для запрещённых фреонов нет полноценной альтернативы, а есть только опасные суррогаты. И из этого неоспоримого факта следует законодательная необходимость обеспечить право на использование запрещённых рабочих тел. Это можно считать преодолением первого барьера на основе закона о правах потребителей.

Вторым барьером является отсутствие на рынке запрещённых ХФУ-фреонов из-за поспешного уничтожения в России оборудования для их производства. Здесь для России тоже особых проблем нет. Фторуглеродные фреоны Россия выпускала и выпускает сегодня. Они используются в атомной промышленности. Другое дело, что все излишки уходят за рубеж, так как в США сырьевой фтор для атомной промышленности давно в дефиците, да и на мировом рынке со фтором проблема.

России фторуглероды также можно использовать в качестве пожаротушащих веществ, поскольку ГФУ для этой цели не годятся, а больше ничего нет, так как прежние пожаротушащие бромфреоны запретили использовать ещё в 1990-е годы. Фторуглеродам МГЭИК приписал фантастические времена жизни именно с целью заставить пользоваться для пожаротушения ГФУ R-125 от «Дюпон де Немур», который разлагается уже при температуре 100^оС, образуя ядовитые фторпроизводные. Кроме того, кардиотоксичность R-125 практически равна пожаротушащей концентрации [26], что совершенно недопустимо. Но из-за отсутствия других веществ это нестабильное соединение разрешено для использования в качестве пожаротушащего вещества, а стабильные и безопасные С₃F₈, c-C₄F₈ и C₄F₁₀ посчитали суперпарниковыми и ввели запрет на их применение. Это уже не абсурд, это уже факт для прокуратуры.

Как ни парадоксально это звучит, Фреон-12 и Фреон-22 в России в достаточном количестве производят вулканы на Камчатке. Осталось только наладить их выделение из фумарольных газов, о чём ещё в 2014 году автор сообщил министру экологии Сергею Донскому, предлагая осуществить в реальном исполнении эту идею, которая позволит России, не нарушая условий Монреальского протокола, использовать фреоны природного происхождения. Важно заметить, что речь идёт не о производстве, а именно о выделении и сборе ХФУ.

В итоге можно утверждать, что задачи повышения энергетической эффективности отечественной энергетики вполне можно решать даже в неблагоприятных для России условиях Монреальского протокола и Парижского соглашения. Принципиально важно, что решение этих задач не требует разрешения от контролирующих органов ООН, так как при полном сборе и регенерации ХФУ обязательства России по Монреальскому протоколу не нарушаются, да и сами обязательства носят добровольный характер. А это значит, что Россия вольна сама определять способы решения задачи в рамках своего понимания гипотез, на основе которых приняты добровольные обязательства по защите озонового слоя Земли и борьбе с глобальным потеплением.

Регламент ЕС № 517 был принят ещё в 2014 году, и по непонятной причине его до сих пор не скопировали в России. Если это всё же произойдет, то откроется возможность повышения энергоэффективности генерации и потребления электроэнергии, по поводу чего существует много официальных постановлений и распоряжений.

Новым стимулом для повышения энергоэффективности отечественной энергетики являются планы ЕС по введению трансграничного углеродного регулирования (ТУР) или налога на углеродный след экспортируемой в ЕС продукции. Энергию, полученную от дополнительной генерации, можно использовать для уменьшения или даже исключения выбросов СО₂ в атмосферу. Эта задача не является новой. Её решение хорошо известно специалистам по кислородному машиностроению со времён строительства кислородных цехов с середины прошлого века [27]. Удалить углекислоту из потока отходящих газов можно сорбцией практически полностью, после чего собрать и переработать в полезный продукт. При этом исчезнут основания для введения трансграничного углеродного налога ЕС и довольно значительные потери для российского экспорта, оцениваемые в $3−5 млрд в первые два года и до $22 млрд в перспективе до 2030 года [28].

В этом направлении есть о чём позаботиться производителям экспортной продукции, которые могли бы за счёт собственных возможностей решить задачу по получению нулевых выбросов углекислоты при генерации электроэнергии, как это уже сделано в Китае на тепловой электростанции в Пекине. Хотелось бы, чтобы пример китайских энергетиков стал для России заразительным. Тогда и выплаты по трансграничному налогу могут обнулиться, а НИОКР в России, хотя бы в этом случае, станет опять привлекателен в качестве статьи расходов. Но нужна государственная структура, аналогичная бывшему Минэнерго, с прикладной наукой, проектными и опытно-промышленными подразделениями, без чего сегодня просто некому выполнять задачи по выполнению принятых обязательств в отношении декарбонизации промышленности, а подходящих, готовых для условий России решений на Западе нет.

Литература

1. Molina M, Rowland F.S. Stratospheric Sink for Chlorfluormethanes: Chlorine Atom — Catalysed Destruction of Ozone // Nature. 249. 5460 (1974).

2. IPCC 1994/UNEP. Отчёт МГЭИК 1994 г.

3. Ларин В. Н. Наша Земля (происхождение, состав, строение и развитие изначально гидридной Земли). М.: «Агар», 2005. — 248 с.

4. Пулинец С. А., Узунов Д. П., Карелин А. В., Давиденко Д. В. Физические основы генерации краткосрочных предвестников землетрясений. Комплексная модель геофизических процессов в системе литосфера-атмосфера-ионосфера-магнитосфера, инициируемых ионизацией. Геомагнетизм и аэрономия, 2015, том 55, №4, С.1−19.

5. Данилов-Данильян В. И., Лосев К. С. Экологический вызов и устойчивое развитие. М.: «Прогресс — Традиция», 2000.

6. Флинт Р. Ф. История Земли. М.: Прогресс, 1978.

7. Киотский Протокол. Приложение №1. ЮНЕП. 1993.

8. Стекольников И. С. Природа искры. Изд-во АН СССР. 1960.

9. Atlas of mass spectral DATA Edited by E. Stenhagen and Abrahamsson.1969 by John Wiley & Sons Inc. USA.

10. A.R. Ravishankara, S. Solomon, A.A. Turnipseed, R.F. Warren. Atmospheric Lifetimes of Long-Lived Halogenated Species. SCIENCE. Vol. 259.8 January, S. 194 198.

11. Герасимов Р. Л., Колотухин С. П., Мазурин И. М., Сухих А. А., Гранченко П. П. Анализ экологических, законодательных и технологических аспектов выбора неводных рабочих тел для энергетических установок. Технологический аудит и резервы производства. №6/1 (38), 2017.

12. IPСС-2013. The 2013 Report of the Scientific Assessment Working Group of IPCC. Summary for policymakers. WMO.UNEP. стр.13−28.

13. Малкин Л. Ш. Осушка и очистка малых холодильных машин. М.: Лёгкая и пищевая промышленность, — 182. 152 с.

14. Регламент Европейского Парламента и Совета Европейского Союза 517/2014 от 16 апреля 2014 года о фторированных парниковых газах.

15. Головко Г. А. Криогенное производство инертных газов. 2-е изд. перераб. и доп. — Л.: Машиностроение, 1983. — 416 с.

16. Чонси Старр. Время пребывания СО2 в атмосфере и углеродный цикл. Симпозиум EPRI/SIO по глоб. потеплению. 1992 г. Энергия. Том 18, вып. 12, дек. 1993. С.1297−1310.

17. Кигалийская поправка к Монреальскому протоколу. ЮНЕП. 2016.

18. ЮНЕП.15.09.2021. Восстановление озонового слоя: как мир объединился для капитального ремонта.

19. Мазурин И. М., Королёв А. Ф., Герасимов Р. Л., Мазурин Д. И. Системный кризис при выборе рабочих тел энергетических установок. Альманах «Пространство и время». 2013. Т. 2. № 1. С.13.

20. Новое в технологии соединений фтора. Пер. с японск. под ред. Н. Исикавы. — М: Мир, 1984. — 592 с. ил.

21. Сухих А. А. Исследование термодинамических свойств и теплотехнических характеристик фторорганических рабочих веществ. Докторская диссертация. Специальность 01.04.14. Москва 2012. 346 с.

22. Герасимов Р. Л., Мазурин И. М. Термическая стабильность R218 (C3F8) и R31−10 (C4F10) при температурном воздействии. Теплофизика высоких температур. 2015. Т. 53. № 6. С. 957

23. Моркин М. С., Лемехов В. В., Черепнин Ю. С., Колотухин С. П., Мазурин И. М., Бедин В. В., Шушлебин В. В. Исследование стойкости к ионизирующему излучению фторуглеродного рабочего тела второго контура РУ с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем. // Вопросы атомной науки и техники. Серия: Ядерно-реакторные константы. 2016. № 1. С. 96−103.

24. Хавьер Гарсия Перес, Пабло Фенрнандес Наварро, Адела Кастильон, Фелиситас Мария Лопес Чима, Ребека Рамис, Елена Больдо, Гонсало Лопес Абенде. Смертность от рака в городах и окрестностях мусоросжигательных установок 1103−6. April 2000.

25. Разделение воздуха методом глубокого охлаждения для рекуперации или удаления опасных отходов. Международная организация по окружающей среде. Том 51. Январь 2013. стр. 31−44.

26. Cancer incidence near municipal solid waste incinerators in Great Britain. Part 2: Histopatological and case-note review of primary liver cancer cases. British Journal of Cancer 82(5):

27. Технология и оборудование. В двух томах. Под редакцией д. т. н., проф. Епифановой В. И. и проф. Аксельрода Л. С. Т.2. Изд. 2-е, переработанное и дополненное. М. «Машиностроение», 1973. с. 568.

28. Озонобезопасные альтернативы и заменители. Пропелленты, хладагенты, вспениватели, растворители, огнегасящие средства/ В. Г. Барабанов, О. В. Блинова, В. С. Зотиков, С. А. Лизгунов, А. П. Орлов, В. Б. Русанов, В. И. Самойленко, И. Г. Трукшин, В. Н. Целиков. — СПб.: ХИМИЗДАТ, 2003. — 304с., ил., С. 229.

29. Российская газета, 10.12.2021.