Выставка в Московском музее современного искусства "Чемпионы мира. Взмахи радости" - словно живое доказательство, что не только рукописи не горят, но не исчезают бесследно работы, оставленные на стенах выставочных залов, веселье и свобода юности, акции, запечатленные на старых, еще не цифровых фотографиях и описанные на листочках, отпечатанных под копирку на машинке. Кураторы выставки Пакита Эскофе-Миро, Евгения Гершкович и Ольга Турчина сделали практически невозможное - собрали работы, частью рассеянные в частных коллекциях, частью оставшиеся на антресолях друзей и коллег, частью оказавшиеся в архивах и музеях. Сегодня все они встретились на выставке.
_d_850.jpg "Инсталляция")
Инсталляция "Сакко и Ванцетти" была сделана в 1988 году для выставки в "Табакерке", где выступала "Бригада С" Г. Сукачева. Фото: Олеся Курпяева
Группа "Чемпионы мира" выросла из школьной дружбы, из любви к искусству, из расширяющегося круга друзей, учителей, приятелей, который привел их в круг московских концептуалистов… И еще она выросла из веселой свободы самого конца 1980-х, когда одна эпоха кончилась, а другая еще не началась. Имя "Чемпионы мира" было, конечно, самоназванием, которое художники Борис Матросов, Гия Абрамишвили, Константин Латышев, Андрей Яхнин решили дать своей группе. С одной стороны, оно казалось почти абсурдным, самоироничным - ты не можешь сам себя назвать чемпионом, чемпионом тебя называют другие, после победы в соревнованиях. С другой стороны - дерзким юношеским вызовом, планкой, поднятой до небес, но и готовностью вести диалог с Казимиром Малевичем и Даниилом Хармсом, Джозефом Кошутом и Дмитрием Александровичем Приговым, даже Владимиром Маяковским (его "Приказ по армии искусств" выглядит прадедушкой "приказов", которые писали сами себе "чемпионы", давая задание создать произведение) и близкими по духу "Мухоморами".
Кроме позднесоветского неофициального искусства, кроме сквотов художников, которые самостийно образовывались в домах, отданных на выселение, будь то в Петербурге на Пушкинской, 10, или в Москве, в Фурманном переулке, была еще реальность рок-групп, только что снятого Соловьевым фильма "Асса"… И в эту молодежную культуру московские "Чемпионы мира" тоже вписывались не менее органично, чем в круг концептуалистов. Собственно, "Чемпионы мира" показывали свои работы в фойе на одном из первых показов фильма "Асса", пока в зале выступали музыкальные группы. Их огромное полотно "Мясо и ананасы", длиной 40х50 метров, сшитое ими в мастерской на Маросейке, украшало сцену на двух джазовых концертах Владимира Черкасина в д/к "Москворечье" в феврале 1987 года и в зале на Кузнецком мосту зимой 1988 года.
Борис Матросов, рассказывая в интервью кураторам нынешней выставки в ММОМА о "Чемпионах мира", сравнивает их группу с музыкальной: "Мы тогда пришли к выводу, что "Чемпионы мира" - это такая музыкальная группа. Без музыки. И без инструментов. У каждого какие-то партии. Это было сложнее, чем у музыкантов. Потому что ты выбираешь себе партию - на барабанах, или на флейте. А в какой-то момент - начинаешь, условно говоря, играть на контрабасе".
Взгляд на живопись как исполнение музыки, на искусство как способ проживать радостно все 24 часа в сутки, как способ поиска смысла жизни (ну, правда, не в деньгах же или передовицах газет его искать!) - это прямой путь к перформансу, художественным акциям. Собственно, название выставки "Взмахи радости" и отсылает к такой радостной игре, к расписыванию огромного листа в мастерской всеми подручными средствами. Это вроде бы прямой диалог и с художниками Fluxus, и с европейскими "новыми дикими", акцентировавшими диалог с фовистами и экспрессионистами и полемизировавшими с концептуалистами и американским минимализмом.
Но поразительно, что у "Чемпионов мира" как раз совмещались эти две линии: экспрессивного "взмаха радости", бешеной энергии фовистов и холодной продуманности работ концептуалистов. Впрочем, определение "холодный", наверное, меньше всего подходит к акциям "Чемпионов". И фотографы, и друзья, и коллекционеры, и участники акций вспоминают прежде всего их спонтанность и бьющую через край энергию. Но если почитать документацию акций (она в уголке первом зале, который зрители обычно проскакивают, завороженные открывающимися перспективами), то нельзя не заметить, насколько точными, выверенными художественными жестами они оказывались.
Очевидно, что акция "Волга впадает в Балтийское море" (художники отправлялись к истокам Волги, чтобы прорыть для нового русла десятиметровую канаву в северо-западном направлении) отсылала к "историии с географией". А именно: не только к пути из "варяг в греки", Волго-Балтийскому каналу, но и забытому, а когда-то гремевшему проекту поворота рек. Против него в 1980-х боролся писатель Сергей Залыгин и "Новый мир". В акции "Гигиена побережья", в ходе которой на протяжении двух километров было организовано мытье скал, одновременно с мытьем в Одессе под руководством Константина Звездочетова набережной и сквера Пале-Рояль, можно, конечно, увидеть художественный "субботник". Но не менее очевиден диалог с архаикой, когда скалы и море могли восприниматься как живые существа. История о персидском царе, который приказал высечь непокорное море, вспоминается тут почти как приквел акции "Чемпионов". Продолжением этого многочастного проекта "Гигиены искусств" стала знаменитая выставка в Сандуновских банях в январе 1988 года, инициаторами которой выступили тоже "Чемпионы мира". "Мытье тел" стало вполне логичным продолжением "мытья скал". И в этой акции еще ярче засияли воспоминания об античном Риме, академических штудиях и гипсовых бюстах, которые будущие "чемпионы" прилежно рисовали в художественной школе. А "Выставка для обитателей нижнего мира", в ходе которого осенью в парке закапывали живопись изображением вниз, а весной откапывали, помимо мифологических коннотаций, похожа на метафору смерти и возрождения живописи.
Вообще, при всей безбашенной веселости перформансов и акций, балансирующих на грани пародии и ритуала, одна из постоянных тем "Чемпионов мира" - тема смерти. Наткнувшись по дороге в Коктебель на бесхозные дорожные тумбы на обочине, "чемпионы" тут же решили превратить их в памятники с датами собственной смерти. А поскольку в двадцать лет возраст сорока кажется далеким, как линия горизонта на море, то все они, недолго думая, себе примерно столько и отвели.
Кажется, что ни будущее, ни планы, ни тем более возможные продажи работ их не очень интересовали. Анекдот о том, как к ним в мастерскую Иосиф Бакштейн привел организотора аукциона Sotheby's в 1988 году в то время, как "чемпионы" ждали сантехника, известен в самых разнообразных версиях. В общем, на аукционе их работ не оказалось. Вроде как получилось, что продавать им особо нечего. Жизнь как искусство и искусство как образ жизни плохо поддаются монетизации.
Sotheby's 1988 года стал точкой отсчета новой коммерческой эры нашего неофициального искусства. Да и "Чемпионы мира" выросли, повзрослели, начали создавать не коллективные "Взмахи радости", а отдельные авторские работы. 1989 год они сами считают последним годом коллективной работы. Дальше у каждого из художников оказался свой путь. Но удивительно, что спустя более 30 лет, их путь кажется воплощением поэтической практики, завещанной мэтром: "Но пораженье от победы / Ты сам не должен отличать…". Но побед у "Чемпионов мира" все же больше.