Пришло время жесткости в отношениях с Россией — National Interest

Недавняя пресс-конференция президентаДжо Байдена еще раз продемонстрировала, что он и президент РоссииВладимир Путин говорят на двух разных языках: глава Белого дома говорит о предотвращении конфликтов, а российский лидер— о принуждении, пишутДэннис Росс иАнна Борщевская в статье, вышедшей 27 января в The National Interest.

Пока Байден говорит о том, что вслед за ограниченным вторжением России на Украину среди членов НАТО, по сути, начнется лишь обсуждение того, как им на этот шаг реагировать, его российский коллега определяет повестку дня, перебрасывая крупные силы и военную технику уже от границы России с Северной Кореей для противостояния с Украиной.

«Мы делаем все возможное, чтобы дать понять России, что на любую форму агрессии со стороны России, направленную против Украины, будет… быстрый, жесткий и единый ответ», — разъяснил слова американского президента госсекретарь Энтони Блинкен с тем, чтобы продемонстрировать готовность Вашингтона принимать меры сдерживания.

И пока США надеются осуществить сдерживание с помощью угроз санкций и потенциального развертывания дополнительных войск в Европе, Путин действует, заставляя реагировать на свои шаги.

Российский лидер не всегда стремился к открытому противостоянию. Когда Крым был «захвачен» у Украины в марте 2014 года, это было сделано людьми без опознавательных знаков в удобной ситуации хаоса в украинской политике. Теперь же Кремль «окружает» Украину на виду у всего мира, в то время как Киев собран, а его вооруженные силы находятся в гораздо лучшей форме, чем в 2014 году. Кремль «нагло» угрожает либеральному мировому порядку войной и одновременно заявляет, что непреклонен именно Запад, а не Москва.

Как же сложилась эта ситуация? Задолго до Крыма Путин «затаил обиду» в связи с тем, что Запад унизил, «как ему казалось», ослабленную Россию в 1990-х годах, и захотел изменить ситуацию. Ему кажется, что Запад ослаб, благодаря чему он начинает действовать со все большей уверенностью, особенно тогда, когда видит нежелание США и НАТО идти на риск. По понятным причинам Запад «предпочитает» диалог конфронтации. Путин делает то же самое, но он предпочитает формировать его заранее, используя принуждение.

Администрация Байдена мудро дала понять, что не пойдет навстречу публичным требованиям Путина позволить России решать, кто может быть членом НАТО, а кто нет, какие государства могут получать военную поддержку Запада, а какие нет. Более того, Вашингтон, по словам Блинкена, пригрозил Москве «суровыми» последствиями в случае вторжения на Украину. В то же время Белый дом предлагает начать диалог о том, что может быть параллельным интересам российской и европейской безопасности.

Возможно, такой подход сработает, и Путин ухватится за готовность США говорить о развертывании ракет и учениях, чтобы заявить о своем успехе и отказаться от своих угроз. Проблема в том, что до тех пор, пока он видит, что политика США направлена на избегание рисков, а не на готовность к риску, он будет по-прежнему прибегать к принуждению в более широком смысле.

Это началось не вчера, а Вашингтон, независимо от того, был ли президент демократом или республиканцем, действовал таким образом, что в Москве и пришли к выводу о слабости США. В частности, Москву в таком состоянии США убедило то, как был осуществлен вывод американских войск из Афганистана. Более того, поспешный уход оттуда лишь еще раз продемонстрировал то, что стало очевидно после «его» [Путина] войны в Грузии, «захвата» Крыма, «провоцирования» конфликта на востоке Украины, его военного вмешательства в Сирии и многого другого, — что Запад ослаб.

К этому можно добавить то, что США не стали принимать мер в связи с нарушением прочерченных ими же «красных линий» в Сирии, а также реагировали на нападения шиитских ополченцев на свои силы в Ираке и Сирии лишь спорадически и ограниченным образом. Безусловно, убийство командира элитных подразделений «Кудс» Касема Сулеймани, казалось бы, послужило сигналом об обратном, но эта акция явно носила разовый характер.

Справедливости ради следует отметить, что каждое из этих решений, принятых разными администрациями, могло быть логичным и разумным по отдельности, но в совокупности они убедили Путина в том, что ему нечего бояться прибегать к принуждению и что он может одержать верх. Что же касается его позиции по отношению к Украине, то это не только попытка решать, что будет допустимо для Украины, но и сигнал международному сообществу о том, что теперь он определяет правила игры во всем мире.

Что касается Украины, тут складывается парадокс: несмотря на всю эту пугающую шумиху, маловероятно, что Путин хочет полномасштабной войны с Украиной с применением обычных вооружений. Российский народ с гораздо большим отторжением относится к человеческим жертвам, чем в прошлом, а полномасштабная война неизбежно будет чревата человеческими и материальными потерями.

«Путин, вероятно, знает, что украинцы будут сражаться всеми силами. Даже с русским ножом у горла они выбирают Запад», — подчеркнули Росс и Борщевская, посетовав на то, что это не мешает Москве «захватить стратегический кусок Украины», отрезать Киеву доступ к Черному морю, прорубить коридор в Калининград или официально «аннексировать» Донбасс.

В конечном счете, если Запад хочет, чтобы Путин вел себя по-другому, он должен продемонстрировать большую готовность идти на риск. Российские власти следят за действиями США и НАТО везде, не только в Европе. Безусловно, необходимо инициировать обсуждение вступления Швеции и Финляндии в НАТО и передислокацию дополнительных сил в Польшу и Литву. Но, возможно, также пришло время более решительно реагировать на угрозы американским силам в Сирии и Ираке. Может быть, следует ясно дать понять Ирану, что, если он не захочет говорить с США напрямую в Вене, переговоры прекратятся, и Вашингтон подготовит альтернативные варианты ответа, если Тегеран не остановит развитие своей ядерной программы — варианты, которые поставит эту программу под угрозу. И, возможно, в то время, когда использование Украиной турецких беспилотников встревожило Москву, пришло время посмотреть, что еще можно сделать с Турцией.

Некоторые возразят, что подобные действия могут увеличить риск конфликта, и будут правы. В отношениях с российским лидером, к сожалению, в том и смысл.