«Рука Бога»: Между Мадонной и Марадоной

На Netflix вышел новый фильм Паоло Соррентино «Рука Бога» — лауреат Венецианского кинофестиваля, кандидат от Италии на «Оскар» и предположительно его же фаворит — если, конечно, отберут. Алексей Филиппов посмотрел автобиографическое полотно едва ли не самого известного режиссера Италии сегодня и рассказывает, почему фильм так важен для Соррентино, но может оставить равнодушным зрителя.

1984 год, Неаполь. Фабье Скиза (Филиппо Скотти) — 16 лет, он болеет за «Наполи», как отец, старший брат и весь город, иногда цитирует «Божественную комедию», а остальное время — наблюдает. Как мама с папой (Тереза Сапонанджело и Тони Сервилло) дурачатся и любят друг друга, мечтая о доме с камином и лучших временах. Как одни многочисленные родственники подначивают других, а те шлют их куда подальше; потом стороны меняются местами. Как тетя Патриция (Луиза Раньери), дива влажных подростковых фантазий, тщится забеременеть и постоянно ругается с супругом Франко (Массимилиано Галло), ревниво подозревающим ее в изменах. Как школьный двор сходит с ума по футболу, а рабочий городок — от надежды, что Диего Армандо Марадона все-таки перейдет из «Барселоны» в «Наполи», принеся к подножию Везувия хотя бы лучик надежды. Аргентинец действительно приедет и даже невольно спасет Фабье Скиза от гибели, но этим летом юноша повзрослеет окончательно и бесповоротно.
ЧитатьПолитика, футбол и глянцевый экстаз: стиль Паоло Соррентино
130-минутная автобиография Паоло Соррентино получила в Венеции восемь наград — впрочем, существенных только две: Особый приз жюри и Премию Марчелло Мастроянни лучшему молодому артисту. Остальное — в соревновании с другими итальянскими фильмами смотра (и упоминание католической ассоциации по коммуникации). Неудивительно, что «Руку Бога» выдвинули от страны на «Оскар». Хотя американской киноакадемии сейчас как будто не к столу мысль, что «реальность отвратительна». Интересующимся творчеством Соррентино она тем более давно знакома: пижонская режиссура итальянца как минимум десятилетие отрицала все решения, кроме нарочито художественных. Если общий план — то как фреска, живописное полотно или туристическая открытка. Если сцена — то мини-клип или вяло завуалированная цитата (часто — из Феллини, Антониони, Ричи). Если музыкальное сопровождение — то классика вприкуску со шлягерами, чтобы растягивать ритм от созерцательного к драйвовому.

К 50 годам режиссер зарекомендовал себя как старика-разбойника: молодые люди его в целом мало интересовали в качестве центральных героев. Фабье Скиза среди соррентиновских пожирателей жизни — пожилых тусовщиков Рима и ненасытных премьер-министров — выглядит почти иностранцем. Впрочем, он, как Вергилий у Данте, всего лишь проводник для зрителя, охочего до историй взросления и летних финалов детства. Какого уже не смутить общими местами — в туризме и сюжете. Если приглядеться, настоящие герои, конечно, как встарь, — дома и улицы, пожилые колени, морщины вечности. Время, закупоренное в людях. Скиза же — телезритель. Для самого себя и Марадоны, который тащит «Наполи» к первому скудетто, а на Чемпионате мира забивает англичанам рукой. Судья почешет затылок — и засчитает. «Это им за угнетение гордого народа Фолклендских островов», — скажет кто-то у телевизора. «Это была рука Бога», — объяснит (за кадром) Марадона, когда журналисты спросят: «А это вообще легально?»
ЧитатьКараван брюзжания: рецензия на «Молодость» Соррентино
Рука Бога уберегла Соррентино угореть в 16 вместе с родителями. Этому горю, живущему в нем уже 37 лет, он и посвящает картину, драпируя ее трагикомичными воспоминаниями и выдумками. Вот табачные контрабандисты лихо улепетывают на моторке от береговой охраны. Вот тетя Патриция с обнаженной грудью переживает побои мужа. Вот все фрики и харизматики города собрались на прослушивание к Феллини. Вот мама разыгрывает нелюбимую соседку по телефону, дескать, Дзефирелли зовет ее играть Каллас. Вот отец клюкой переключает каналы, пока дожидается своего часа кассета с «Однажды в Америке» (1984). Скьеза отложили ее на вечер, точнее — на вечность.

Фабьетто-Паоло наблюдает. Ему 16, но в нем нет и капли огня родственников. Нет друзей, любимой. Синдром отложенной жизни: это репетиция, еще даже не дубль. Но судьба скажет «Мотор» — и в августе 1984-го что-то завертится. Вслед за Феллини и режиссером-неаполитанцем Антонио Капуано он откажется от «реальности», чтобы и себе и другим жить было не так невыносимо. «Я не хочу говорить о грустном», — отрежет контрабандист, так эффектно уходивший от полиции. «Пялиться — это все, что я умею», — с мольбой юноша сообщит Капуано, который только что обругал при полном зале молодую актрису, играющую «Саломею».
ЧитатьОн эгоист и сумасброд, он хочет вечно жить: рецензия на «Лоро» — фильм о Берлускони
Вот и весь хлопок одной ладони. Соррентино-Сьеза — пялится: самая сдержанная его картина изобилует статичными выразительными портретами, через запятую показанными лицами. Народ Неаполя — не хочет о грустном. О нищете, об изнурительной работе, о слабых перспективах куда-то вырваться, о гуляющей у побережья смерти, о несчастливом семейном. Все это вобрал в себя отец Соррентино, сыгранный артистом-талисманом-другом Сервилло. Коммунист, хохмач, болела, заботливый семьянин, но не до конца верный муж. Фанаты других клубов чморили неаполитанцев за запах, Марадона — вернул им надежду и достоинство. Он и сам был из большой семьи в маленьком городке — и пробил себе путь наверх: правой, левой и головой.

Пафос соррентиновской избыточности — артистизм голодного, трехэтажное красноречие родственников, которые друг другу костью в горле, едкая мудрость нереализованного потенциала. Фильм-застолье с площадным гротеском. Фильм-стенание на фоне красот тирренского моря. Недаром самые нежные сцены — без слов и видов. Пересвист супругов Скьеза, которые погибли, как канарейки в шахте. «Туффф», с которым моторная лодка летит на скорости 200 километров в час. Так этот миг между прошлым и будущим озвучивает тот самый контрабандист. Фабье с тем же звуком возвращает ему надежду на свободу.
ЧитатьСвятость не тупость: рецензия на «Молодого папу»
«Твой красный цвет будет красным цветом рабочего / И поэта, единственный красный цвет / Который обозначает реальность борьбы / Надежду, победу, сострадание», — писал Пьер Паоло Пазолини, поэт и режиссер, о графике Ренато Гуттузо, чей натюрморт висел у Скьеза на кухне. «Рука Бога» если и поэзия, то сентиментальные вирши, которые именинник читает на юбилее — или благосклонно принимает в свой адрес. Услышишь вне застолья — уши вянут. Соррентино, конечно, отказался от «реальности борьбы», но ничего не забыл: всех этих людей он, видно, носит всегда с собой.
Смотрите «Руку Бога» на Netflix с 15 декабря.

Алексей Филиппов