смотреть
Завершилось самое громкое на Северном Кавказе уголовное дело. Три года назад десятки тысяч жителей Ингушетии вышли на митинги против перекройки границы с соседней Чечней. Мирные акции проходили несколько месяцев, пока их не разогнали. Организаторов схода обвинили в нападении на силовиков, создании экстремистской организации и других преступлениях. Требования прокуратуры суд удовлетворил по всем пунктам: приговоры — от семи с половиной до девяти лет колонии. Подробности корреспондент RTVI Андрей Ежов выяснял на месте событий.
Решилась судьба уголовного дела, которое для многих жителей Ингушетии стало настоящей драмой. За стеклом находились семь человек: старейшины, руководители общественных организаций. Мужчины и женщина. Старшим — под 70, младшим — около 30 лет.
Адам Хаутиев — отец 31-летнего Багаудина Хаутиева, руководившего в Ингушетии молодежным советом. Обвинение просит приговорить его к восьми годам колонии. Все из-за митингов. Хаутиев-младший — один из сотен тех, кто выходил на улицы три года назад.
Адам Хаутиев, отец фигуранта «ингушского дела»: «На территории Ингушетии, они говорят, якобы совершено преступление. Хотя этого вообще там не было. Чтобы просто люди собрались».
Осенью 2018 года Ингушетию охватили многодневные протесты. Тогда бывший глава республики Юнус-Бек Евкуров вместе с Рамзаном Кадыровым «уточнили» административные границы. Часть горных районов, согласно документу, перешла соседней Чечне. Такое решение ингушей возмутило, и в центре республики они устроили народный сход.
Максим Шевченко, журналист, политик: «Это называется гадыкан. В Дагестане, по крайней мере, ну и по Кавказу. Там всегда общие дела решались сходом. Когда какие-то проблемы, то люди приходят и обсуждают. Здесь было то же самое».
Неприятно удивил жителей Ингушетии не только передел границ, но и молчание Москвы. Кремль на протесты почти не реагировал, а российские федеральные каналы делали вид, что на Северном Кавказе ничего не происходит.
Ахмед-Башир Аушев, совет тейпов ингушского народа: «Россия, если заинтересована в стабильном процветании, развитии своих республик, своих регионов, они должны были заботиться. Я очень сожалею, что я голосовал за Путина, очень сожалею! Мы штаб создали, голосовали, а он вот эти 12-13 дней даже внимания не обращает! Как это?»
Отменить соглашение о границе и уйти в отставку главу Ингушетии Евкурова на улицах призывали несколько месяцев. Митинги проходили спокойно, с должной самоорганизацией и обязательными молитвами.
Максим Шевченко, журналист, политик: «Эти протесты были не против передачи земель, а против того, что эта передача земель не была обсуждена, не была согласована с народом. Я считаю, что это не Кадыров и Евкуров были инициаторами, а федеральный центр, который сознательно хотел, очевидно, кто это задумал, спровоцировать конфликт между чеченцами и ингушами. Которые разные народы, но народы близкие».
Зима 2019 года прошла в относительном спокойствии. А в марте в Магасе состоялись очередные акции, которые закончились силовым разгоном. Власти, впрочем, обвинили демонстрантов в том, что это они напали на полицейских. А организаторам митинга еще и добавили статьи о создании экстремистского сообщества.
Хамзат Бузуртанов, совет тейпов ингушского народа: «Сутки только простояли люди, и в тот же день они, оказывается, создали это экстремистское сообщество. Люди, которые абсолютно не знали друг друга до этого, и они создали… Ну, это бред. Я не знаю, можно так выразиться или нет, грубовато будет, но это бред сивой кобылы!»
Дело об ингушских протестах беспрецедентно хотя бы масштабом использования технологии «засекреченных свидетелей», говорит юрист Илья Новиков. На показаниях людей, у которых нет реальных имен, строится почти все обвинение.
Илья Новиков, адвокат: «Этот процесс — из ряда вон. Это показывает, что любую группу можно назвать экстремистами, показать на них пальцами и сказать: „Экстремисты!“ Нам сказали, что теперь так будет. Держитесь, готовьтесь. Теперь так будет в Москве, так будет в Саратове, теперь так будет где угодно».
Суд над теми, кого называют лидерами протеста, проходил не в Ингушетии, а на Ставрополье, в 200 км от республики. Основанием для этого стала справка из ФСБ. В ней говорится, что все подсудимые имеют обширные связи в ингушских судах и тем самым могут повлиять на ход процесса.
Возле суда в Ессентуках нервно. Полиция на Кавказе настороженно реагирует даже на немногочисленных журналистов, которые приехали освещать финал процесса. А одинокий пикетчик собирает вокруг себя сразу несколько силовиков в штатском.
Имена подсудимых по одному из самых резонансных политических дел неделю назад стали известны президенту и всей стране. Об «ингушском болотном» на заседании Совета по правам человека в своем нашумевшем выступлении рассказал кинорежиссер Александр Сокуров.
Александр Сокуров, кинорежиссер, народный артист России: «Москвичи решили активных ингушей заарестовать. Несколько лет держали в Нальчике в тюрьмах, с нарушением, как говорят адвокаты, всех процессуальных норм. В первый раз мы посадили на Кавказе женщину за общественную деятельность. Арестовали. Совет тейпов, тысячи людей в Ингушетии призывают прекратить преследование этих людей. Я присоединюсь к этим просьбам».
Но просьбы не сработали. Чтобы огласить приговор по делу, которое тянулось больше двух лет, судье Янису Куцурову понадобилось меньше получаса. Все, как просило обвинение, — от семи с половиной до девяти лет реальных тюремных сроков.
Ахмед Барахоев, фигурант «ингушского дела»: «Вот правосудие! Если бы пожизненное заключение запросили, они бы и пожизненное заключение сказали! Все нормально! Власть показала, что есть, какая она есть, какая демократия есть!»
Ахмед-Хаджи Барахоев — один из лидеров ингушских протестов. Еще в их начале он публично критиковал Рамзана Кадырова, а теперь получил девять лет колонии. 67-летний старейшина под арестом уже два с половиной года. В СИЗО он даже объявлял голодовку.
Максим Шевченко, журналист, политик: «Я не понимаю, какие государственные интересы можно защитить, бросая Ужахова или Барахоева, или женщину на девять или на восемь лет в тюрьму. Стариков и молодую женщину. Эти люди не террористы, эти люди не экстремисты, они выражали свое мнение. Государство начало судить народы России за то, что они вот такие, какие они сформировались на протяжении тысячелетней истории, а не такие, какие нужны они ментам, фсбшникам, политтехнологам и так далее».
Дмитрий Журавлев, политолог: «Когда пошли попытки переговоров, я помню, как лидеры возмущения встали на позицию „Мы не хотим ни о чем говорить, пусть уходит Евкуров“. Вопрос не в Евкурове лично. Следовательно, для этих людей самое важное было — борьба за власть».
Сами ингуши вновь повторяют: дело не во власти, а в земле. Узнав о приговоре, говорят, что таких жестоких сроков никак не ожидали.
Асият Чемурзиева, жена фигуранта «ингушского дела»: «Я супруга Бараха Чемурзиева, отцу 85 лет, он инвалид по зрению, не видит ничего. Мама тоже, 83 года. Вот я не знаю, как я сейчас пойду и буду им это говорить».
На оглашение приговора в Ессентуки стянули дополнительные силы полицейских и Росгвардии. Группа поддержки обвиняемых численно примерно равна. Из Ингушетии приехали около полутора сотен человек. А по главным телеканалам страны, как и три года назад, об этом суде — ни слова.
Михаил Виноградов, политолог, фонд «Петербургская политика»: «Не было такого полноценного общественного давления, а для жителей Ингушетии скорее характерно ощущение апатии, когда прежняя волна не добилась успеха. И они скорее разочарованы, чем разгневаны, так немножко прибиты к земле. Кроме того, это такой жест кавказским элитам, где-то показывающий готовность Москвы быть жесткой, где-то показывающий готовность по-особенному защищать чеченские власти. Потому что по сути это был конфликт в том числе Ингушетии и Чечни. И в данном случае — сделать приятное официальному Грозному».
Многолетние сроки фигурантов «ингушского дела» адвокаты обжалуют уже в ближайшую неделю. Но вот только весь процесс оспаривания приговора: апелляция, кассация и только потом Страсбург — по опыту, займет годы, которые семеро организаторов ингушских протестов, видимо, проведут в тюрьме.
Автор: Андрей Ежов