В Театре им. Моссовета – премьера. Режиссером спектакля «Мама» по пьесе Флориана Зеллера выступает Павел Пархоменко, поставивший ранее на этой сцене «Игроков» Гоголя.
Тем, кому название «Мама» ничего не говорит, возможно, стоит вспомнить ажиотаж, который два года назад сопровождал картину «Папа» с Энтони Хопкинсом в главной роли. Сценарий этой картины, как и сам фильм – продукт творчества все того же драматурга, сценариста и режиссера Флориана Зеллера. Фильм был номинирован на «Оскар» в шести номинациях, и взял статуэтки за «Лучшую актерскую работу» и «Лучший сценарий». Зеллер — один из самых известных ныне авторов Франции. Его романы переведены на десятки языков. Его пьесы идут на Бродвее, и в них почитают за счастье играть звезды мировой величины — Изабель Юппер, Даниэль Отей, Робер Ирш, Фабрис Лукини. Да и у нас в России театры произведения Зеллера вниманием не обходят: пьеса «Папа» с Сергеем Шакуровым сегодня идет в «Современнике» (ее же играл Сергей Маковецкий), пьеса «Сын» в постановке Юрия Бутусова – в РАМТе.
«Папа», «Сын» и «Мама» — три отдельных пьесы, и вместе с тем, это трилогия. Она рассказывает непостижимую историю удивительной семьи, каждый из членов которой оказывается на краю пропасти.
В Театре Моссовета «Мама» стала бенефисом приглашенной заслуженной артистки России Анастасии Светловой, блиставшей на подмостках Омска, Самары, Ярославля, Челябинска и Санкт-Петербурга.
Происходящее на сцене в Театре им. Моссовета – бесконечная цепь историй, случающаяся в голове одной-единственной женщины, страдающей расстройством психики, причем, на наших глазах это расстройство усугубляется. В какой-то момент мы перестаем понимать, происходит ли сцена в больном сознании героини или она случается в жизни. События в сходных комбинациях с незначительными изменениями повторяются снова и снова, по кругу, десятки раз.
Доведенная до отчаянья страхом одиночества Анна, вырастившая детей, упорхнувших из родительского гнезда, никак не может смириться и обрести ту опору, которая составит дальше смысл ее существования. Она изворотливо цепляется за прошлое, и это принимает самые уродливые формы. Ревность, зависть, ложь, осуждение, манипуляции самого различного толка на глазах зрителей обеспечивают героине ее персональный ад, из которого она не способна выбраться.
Анна медленно сходит с ума. Она ведет постоянный внутренний гневный диалог с химерами, видениями. Она скандалит с изменившем ей мужем (Дмитрий Журавлев), а мы даже не понимаем, есть ли у нее для этого повод. Муж, как и все прочие персонажи пьесы, дробится, рассыпается на эпизоды, выглядит отражением в зеркалах больного женского сознания. Анна высказывает мужу все, что думает о его секретаршах, задержках на совещаниях, поездках в командировки. При этом она названивает по телефону в офис, контролирует каждую секунду его жизни, доводя себя до исступления.
Не менее тревожит героиню и ситуация, в которых ее любимый мальчик, ее сын (Олег Отс) начал жить с любимой девушкой (Юлия Бурова). Но мать вовсе не счастлива за своего сына, потому что ни одна девушка не может быть достойна мальчика, у которого такая хорошая мама! С какой дикой радостью рисует она в своих фантазиях крах этих его отношений! Как опутывает сына веревками своей липкой материнской ревности и любви! Он может быть счастлив только с ней, с родной мамой! Только в ее обществе! Как упивается она фантазиями об их будущем походе по ресторанам, где, надев роскошное красное платье, она предстанет окружающим уже не мамой, а загадочной любовницей красивого молодого человека!
В ее чудовищных видениях не меньше достается и дочери, давно уехавшей из дома. Анна, которая всегда больше любила сына, теперь в своих мыслях бесконечно упрекает дочь в невнимании и бесчувствии.
Через какое-то время, зритель начинает понимать, что героиня не просто ревнует и сердится, а она серьезно больна. Болезнь проявляется и в перепадах настроения – Анна в одних и тех же предлагаемых фантазиями обстоятельствах то агрессивна, то покорна, то истерична, то романтична. Свой очередной монолог (все об одном, об одном, об одном), она изобретательно начинает, танцуя на столе, потом лежа на крышке пианино, затем находясь на больничной койке.
В перебивках к ее новому блоку безумия возникает Черный Человек (Владимир Прокошин) с измазанным белой краской лицом. По-клоунски кривляясь, он услужливо подкидывает нам, слегка обалдевшим от этого «дня сурка», мысль, что все происходящее – балаган. Все это существует лишь в расстроенном воображении больной женщины. Страшно то, что к концу спектакля «клоунами» становятся все члены семьи Анны, радостно произнося фразы, которые она хочет слышать — сумасшествие достигло своего апогея. Ведь вперемешку с клоунскими носами ей теперь видится, как члены семьи, один за другим изобретательно убивают ее — такую прекрасную, несчастную, любящую мать, всё принесшую на алтарь семьи. Свет сознания меркнет. Цирк уезжает. Клоуны разбегаются.
Елена Булова.
Фото из открытых источников