Конституционный суд (КС) рассмотрел жалобу адвоката на правила досмотра при посещении СИЗО. Заявителя уже после металлодетектора заподозрили в проносе телефона, провели повторный досмотр, ничего не обнаружили и протокол при этом не составляли. Адвокат считает такой подход посягательством на адвокатскую тайну и требует составления протокола в таких случаях. С этим не соглашались представители госорганов: протокол не нужен, так как ничего не было обнаружено. А если нарушается адвокатская тайна, то это проблема не в норме закона, а в злоупотреблениях отдельных лиц. Решение по делу КС объявит позже.
В КС обратился адвокат Рамиль Идиятдинов. При посещении СИЗО-3 в Татарстане для свидания со своим подзащитным он прошел металлодетектор и сдал запрещенный к использованию в режимной зоне сотовый телефон. Однако уже в локальной зоне его остановил инспектор, который заметил в кармане адвоката предмет, по форме напоминающий телефон. Рамиля Идиятдинова снова досмотрели (без понятых), ничего запрещенного не обнаружили и отказались составлять протокол досмотра. Адвокат оспорил действия сотрудников СИЗО, но суды его не поддержали. Они сослались на приказ Минюста России о порядке обысков и досмотров от 20 марта 2015 года № 64-дсп (для служебного пользования, не подлежит официальному опубликованию). По нему протокол составляется, если обнаружены запрещенные предметы, чего в данном случае не было. А личный досмотр пост. 27.7КоАП (проверка карманов, прощупывание одежды, изучение предметов в одежде) не производился.
Рамиль Идиятдинов пожаловался на ч. 6 ст. 34 Закона о содержании под стражей[1]. Норма позволяет проводить досмотр «при наличии достаточных оснований» в подозрении проноса запрещенных предметов, причем как на входе, так и на выходе из места содержания под стражей. Получается, что при таком досмотре протокол не составляется, причины и результаты не фиксируются, копия протокола не вручается, жаловался адвокат. Это умаляет и ограничивает права, а также является вмешательством в адвокатскую тайну. Более того, закон ставит адвокатов в неравное положение со следователями и дознавателями — оспариваемая норма дает им иммунитет от досмотра. Это нарушает равенство процессуальных оппонентов, говорил в заседании представитель заявителя адвокат Александр Передрук. В конечном счете это имеет решающее значение для обеспечения справедливости судебного разбирательства.
О том, как на практике происходит досмотр в СИЗО, рассказывал представитель Федеральной палаты адвокатов (ФПА) Сергей Голубок. Закон используется крайне широко, изымаются и документы из адвокатского досье. У ФПА есть даже примеры, когда адвокатов при досмотре раздевают и заставляют присесть, говорил выступавший.
По мнению Сергея Голубка, к случаям досмотра адвокатов надо применить позицию КС, высказанную в постановлении поделу адвокатов из Новосибирска в декабре 2015 года. Речь шла об обыске в их офисах. КС предложил законодателю установить механизм, который позволит при обыске использовать дифференцированный подход и отделять сведения, которые составляют адвокатскую тайну и не могут быть доступны на этой стадии процесса, от сведений, которые под режим адвокатской тайны не подпадают. Сейчас же получается, что документы в офисе адвоката имеют большую защиту, чем то, что адвокат носит с собой, говорил Сергей Голубок.
Вмешательства в адвокатскую тайну нет, не соглашался представитель Президента Александр Коновалов. Досмотр в данном случае носит «профилактический» характер. Этого требует режим места содержания под стражей. Если есть посягательства на адвокатскую тайну, то это проблема не в редакции закона, а в злоупотреблениях, которые, к сожалению, совершаются как сотрудниками СИЗО, так и адвокатами, которые проносят запрещенные предметы. Но нарушения должны пресекаться и наказываться отдельно, а оспариваемая норма к этому не имеет отношения, говорил он.
О нарушениях со стороны адвокатов упомянул представитель Генпрокуратуры Вячеслав Росинский. Он сослался на данные статистики ФСИН: в 2020 году у адвокатов, посещавших СИЗО, изъято 80 телефонов, а в первом квартале 2021 года — 37.
Неравенства для адвокатов и следователей норма не создает, полагает Александр Коновалов. С одной стороны, они процессуальные оппоненты, но это не значит, что процессуальная позиция следователя получит приоритет. Следователь — организатор расследования, и потому он обладает всей полнотой информации, отвечает за соблюдение прав всех участников, обеспечивает тайну следствия в полном объеме, а не только в части отношения адвоката и доверителя. Именно поэтому законодатель дал следователям и дознавателем иммунитет, объяснил Александр Коновалов.
Денис Новак, впрочем, усмотрел противоречие в этой части оспариваемой нормы. Вряд ли можно считать оправданной разницу в правилах досмотра, учитывая состязательность и равенство уголовного судопроизводства. Запрет проносить определенные предметы касается всех. Органы дознания тоже могут нарушать этот запрет, однако для них установлен иммунитет. Такого же мнения придерживался представитель Правительства Михаил Барщевский. Его в заседании не было, но на его отзыв в своем выступлении ссылался Сергей Голубок.
Представители госорганов не соглашались, что в случае досмотра в СИЗО надо проводить досмотр по правиламст. 27.7КоАП. Досмотр по ней — это мера обеспечения производства по делу об административном правонарушении, отмечал представитель Совета федерации Андрей Клишас. «У меня есть неприкосновенность, но я подвергаюсь досмотру при прохождении в аэропорт или сюда, в КС. Требовать составления протокола мне не пришло в голову», — говорил он.
С ним соглашался Денис Новак: действия сотрудников СИЗО было обусловлены действующим режимом, при досмотре не было выявлено запрещенных предметов, оснований для возбуждения административного дела и, следовательно, составления протокола, не было.
Протокол в такой ситуации не надо составлять, поддерживал представитель Генпрокуратуры Вячеслав Росинский. Невозможно предусмотреть в законе и весь перечень «подозрений» для проведения досмотра. Все зависит от ситуации. На транспорте, в местах массовых скоплений, на таможне учитываются особые условия и обстоятельства. Иногда для досмотра достаточно физиологических признаков состояния человека и особенностей поведения.
Александр Коновалов полагал, что составление протокола при любом действии представителя власти не защитит от злоупотреблений, оспаривать действия надо будет все-равно. Наиболее оптимальным вариантом фиксации мог бы быть индивидуальный видеорегистратор у сотрудника места содержания под стражей, считает Александр Коновалов. А протокол мог бы составляться, если этого требует тот, в отношении кого проведен досмотр.
Решение по делу КС объявит позже.
[1]Федеральный законот 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».