«Голос с интонацией стокгольмского синдрома»
Модераторами обсуждения были главные редакторы двух юридических СМИ — Владимир Багаев из «Закона.ру» и Екатерина Горбунова из «Адвокатской улицы». Они напомнили, что встреча в телеграме — это своего рода репетицияконференции«Гражданин юрист: границы права на публичные высказывания», которая пройдёт 17 июня. «Мы решили провести этот предварительный войсчат, чтобы понять, о чем лучше говорить на основном мероприятии, — пояснила Горбунова. — Понять, какие вопросы лучше задавать, какие аспекты еще затронуть».
Александр Хвощинский, партнёрLegal Stratagency, сразу заявил, что рассматривает свободу слова как «определяющее и основное» право любого человека — которое, кстати, может быть очень полезным для его работы. «Выступая публично, любой юрист или консультант повышает свою узнаваемость, — пояснил Хвощинский. — Его сообщения слышат потенциальные клиенты или работодатели. Возникает ощущение знакомства, большего доверия к человеку».
Но у этого процесса есть и обратная сторона. Даже если публичное заявление юриста никак не связано с профессиональной деятельностью, оно может повлиять на мнение потенциального клиента. Поэтому «начинается цензура или самоцензура таких высказываний». Например, в юридических фирмах вводят различные ограничения: «кому о чём можно выступать, что можно публиковать в социальных сетях. Такую же функцию выполняют и органы адвокатского самоуправления. Которые решают, что в целом говорить можно обо всём — но есть определенные вещи, которые мы говорить не можем».
В идеале, необходимо найти баланс — «при уважении общей свободы, не допустить того, чтобы высказыванием был причинен вред общим интересам или каким-то людям». Но вместо этого очевидна тенденция «ограничить возможность высказываться адвокатам — по вопросам профессиональной деятельности или гражданской позиции». И у этого тоже есть экономическое обоснование. «Саморегулируемая организация ничем не отличается от кинокомпании, которая увольняет актрису за неосторожное высказывание в твиттере. В глазах руководства это реальная угроза: может быть, мы ничего не выиграем от этого высказывания — но все вместе абсолютно точно от него проиграем, потеряв возможность делать наш совместный проект».
Хвощинский уверен, что эта тенденция будет усиливаться — и поменять ее может только открытая дискуссия «о том, какие высказывания наносят вред профессии, а какие являются ее гармоничной частью». По его мнению, что часть адвокатуры «страдает стокгольмским синдромом». Вместо отстаивания профессиональных интересов, они требуют от коллег «не пугать захвативших нас террористов, а то они начнут бить». Хвощинский выразил надежду, что «этот голос с интонацией стокгольмского синдрома окажется не единственным».
Дилемма лягушки
Партнёр «Савельев, Батанов и партнёры» Сергей Савельев рассказал о показательном случае из своей практики. Адвокат участвовал в защите фигуранта «Московского дела», студента ВШЭ Егора Жукова (получил условный срок за призывы к экстремизму через интернет — АУ). Савельев подчеркивает, что «никогда не скрывал своего мнения и свободно высказывался» по ситуации с Жуковым. Но проблема возникла из-за неожиданного повода. «В прессе появилась информация о том, что я предоставил в суд сумму для залога. — напомнил он. — Из-за этого запереживал один из моих клиентов, компания с госучастием. У нас был разговор по этому поводу — та самая дискуссия „если получаешь деньги от компании с госучастием, то молчи и не высказывайся против государства“. Клиент опасался, что у него возникнут проблемы из-за работы с нами — мол, его могут заподозрить в финансировании оппозиции».
По словам Савельева, он отказался ограничивать себя в высказываниях и в действиях по защите Жукова. В итоге «государственный» клиент не стал разрывать с ним отношения. «Я считаю, что право на свободу слова незыблемо — и меня в нем ограничить тяжело. Но я не говорю, что я герой и выдержу любое давление. У меня тоже есть семья, компания и сотрудники».
«Но в компании мы никого не ограничиваем, — подчеркнул Савельев. — Все наши сотрудники сами решают, ходить им на митинги или нет». При этом его компания сознательно избегает работы с государством или структурами с госучастием — «в том числе, чтобы не пришлось вставать перед выбором».
Отвечая позже на вопросы коллег, Савельев напомнил притчу о лягушке — ее варили, постепенно повышая температуру, а она терпела, пока не сварилась окончательно. «Вот и нас варят потихонечку. Наше общество становится толстокожим, постепенно привыкает к ужасам, которые творятся вокруг, — сказал он. — И это печально. Не надо надеяться на органы адвокатского самоуправления, никто нас не защитит, мы тут одни».
Риски общения с государством
К обсуждению присоединился известный своим радикализмом адвокат Михаил Беньяш. По его мнению, «клиент выбирает адвоката, который ему подходит — так что он сам должен знать, к кому обращается». Беньяш сообщил, что все его подзащитные знакомы с политическими взглядами своего адвоката и не возражают против его публичных высказываний. «От сотрудничества с государством стоит дистанцироваться — это даёт большую прибыль, но и очень большие риски. На защите интересов государства стоит прокурор. Он с этим справится лучше адвоката», — отметил Михаил Беньяш.
Позже Беньяшнапомнил, как его арестовали на пять суток из-за поста вFacebook, где он призывал коллег «прийти в отделения и суды» для помощи задержанным на митингах. Он признался, что теперь «фильтрует» речь и пишет свои посты в двусмысленных формулировках.
Управляющий партнёр «Пионеры ГЧП» Дарья Годунова рассказала, что работает в сфере государственно-частного партнерства и просто не может отказаться от клиентов из госсектора: «Мы не можем выбирать, других не будет». Годунова понимает, что службы безопасности таких компаний обязательно будут проверять социальные сети нанятых юристов — и оценивать, в том числе, их личное мнение о событиях в политике или экономике. Теперь она высказывается о политических событиях, лишь переводя всё в юридическую плоскость. «Говоря о выступлениях в Москве, я рассматриваю их с точки зрения действующего законодательства. Насколько допустимы те или иные меры, например. Без перехода на личности, только в рамках закона. Иногда получается и себя немножко успокоить, и обозначить, что ты — профессионал».
ПартнёрBGP LitigationВиктория Дергунова возглавляет благотворительный фонд «Юристы помогают детям». «В рамках деятельности фонда мы, в принципе, должны дружить с государством, — рассуждает она. — Наши подопечные — это дети, которые зачастую остались без попечения родителей. Чтобы оказать им помощь, нам приходится взаимодействовать с государством. Которому не очень нравится, что мы в одних случаях с ним дружим, а в других — ругаем. Приходится быть политкорректным. Понимая, что последствия наших поступков могут отразиться на качестве той помощи, которую мы оказываем детям. Скажу честно, я всегда недовольна — но для меня очень важно не навредить. Если я понимаю, что сейчас мне нужно промолчать, и это стратегически поможет ускорить решение конкретного вопроса, то я, конечно, промолчу».
Цензура и самоцензура
Партнёр А2 Михаил Александров сказал, что не работает с государством – и его клиенты пока не возмущались из-за постов вFacebookили рамки «Свободу Навальному». «Но я вижу проблему некой внутренней самоцензуры, — признался Александров. — Я прекрасно понимаю, что те бизнесы, с которыми мы работаем, сами работают с государством, с государственными деньгами. С учетом роли государства в нашей экономике, очень мало можно найти секторов бизнеса, которые с ним никак не соприкасаются».
Адвокат считает совершенно реальным, что «кто-то наткнется на пост» — а потом к нему придет клиент и попросит так больше не высказываться. «Скажут: мы вашу позицию уважаем, но заказчик говорит, что откажется от сотрудничества, раз наш адвокат — неблагонадежный элемент», — предполагает Александров.
Он часто встречает в соцсетях позицию, что юристы должны быть «над схваткой». Но такие коллеги обманывают сами себя, считает адвокат. Ведь в современном российском суде нет реальной состязательности — и для судьи адвокат совсем не равен прокурору или даже следователю. «Мы понимаем, что существует явный перекос в сторону правоохранительных органов — а значит, позиция „оставаться в белых перчатках“ несостоятельна», — говорит Александров. Одними она будет воспринята как слабость, а другими — как соглашательство.
Владимир Багаев попросил Михаила Александрова привести пример самоцензуры. Тот рассказал, что послезимних митинговрешил написать пост «о том, что еще можно легально делать». Неожиданно для автора запись разошлась в соцсетях и даже попала в СМИ. «Я понял, что тут уже совсем другая аудитория — не круг фейсбука», — сказал Александров. И признался, что вспомнил проарестадвоката Михаила Беньяша из-за записи в фейсбуке. «В этот момент ты думаешь — а стоит в следующий раз такое писать? Прилетит или не прилетит?» — говорит адвокат. После таких размышлений «приходится бороться с самоцензурой, выдавливать по капле из себя раба». «Если мы молчим, то получаем возможность работать с интересными клиентами и снизить риски для собственной деятельности. Но мы одновременно рубим сук, на котором сидим. Потому что расширение цензуры и сужение сферы права в конечном итоге ударят по юристам тоже — у нас останется меньше работы и она будет менее значимой», — сказал Михаил Александров.
Он выразил надежду, что подобные дискуссии — ивстреча 17 июня— приведут к объединению юристов и адвокатов, не желающих мириться с цензурой.
Партнёр «КОМ-ЮНИТИ» Павел Самсонов напомнил, что пять лет назад наMinsk Legal Forumобсуждалась проблема юридической этики — но тогда речь шла о конкурсе «Самый сексуальный адвокат». «Теперь мы снова обсуждаем, что можно и нельзя говорить юристам и адвокатам, но имеем в виду исключительно политический аспект, — сказал он. — Это тренд времени — на мой взгляд, совершенно нездоровый и ненормальный».
Самсонов рассказал, что у него тоже появился «внутренний страх» откровенного высказывания, «который еще несколько лет назад невозможно было представить». Он написал в соцсетях пост «об одном из зимних мероприятий», потом его убрал, потом снова открыл. «И несколько знакомых юристов написали мне: “Паша, ты сделал такой пост, а мне даже страшно его лайкнуть”», — вздыхает Самсонов.
«Первый звоночек» он уже получил. Самсонов преподает в программе MBA — и недавно один из слушателей пожаловался в деканат, что юрист критиковал изменение Конституции и политику главы государства. «Я комментирую события исключительно с точки зрения права. Но если моя юридическая оценка не лояльна государству — это воспринимается совсем по-другому, — сказал он. — Я понимаю, что мои базовые ценности свободы слова рано или поздно упрутся в благополучие моей семьи. У меня нет ответа, что с этой ситуацией делать, возможны ли компромиссы. И я с нетерпением жду17 число, чтобы послушать коллег».
Авторы: Юрий Слинько, Александр Черных (ИД «Коммерсант»)
Редактор: Александр Творопыш
Иллюстрация: Ольга Аверинова