Динара Алимбекова стала настоящим открытием прошлого биатлонного сезона. Спортсменка не раз поднималась на подиум гонок Кубка мира, завоевала приз лучшей молодой биатлонистки планеты… Все ее результаты — победы и поражения — всегда были на виду. Но немногие знают, что жизнь Динары — это история о преодолении себя и постоянном стремлении к совершенству.
С чего все начиналось
— До того как попасть в биатлонную секцию, я ни разу не каталась на лыжах — стала на них только в 11 лет. Чем занималась до этого? Была очень активным ребенком. Мама рассказывает, что я не могла усидеть на месте, меня невозможно было удержать дома или за какими-то делами. Уходила рано, приходила поздно, часто с разбитыми коленками. Хотела попробовать все.
Занималась и музыкой, и хореографией. Кроме того, вязала крючком, вышивала, ходила в актерскую секцию. Пропадала часами в библиотеке, где даже помогала убирать в залах. Но в итоге школу искусств я так и не окончила — ушла в биатлон.
— Ваш первый тренер вспоминал, что как только поставил вас на лыжи и еще ничего толком не успел объяснить, вы сразу поехали. Все просто давалось?
— Я вообще очень талантливая (смеется)! Когда занималась танцами, стояла в первых рядах. Схватывала очень быстро: мне что-то показали — сразу повторяла. Нравилось, что ставят в пример, это заводило. Так же было, когда пришла в спортивную школу. Понимала, что я не лучшая, но мне очень хотелось ею стать. Андрей Олегович Иванов в то время тренировал «элитную» группу — тех ребят, которые выступали за школу на республиканских соревнованиях. Я хотела попасть туда. А что: они уже стреляли из винтовок, мы же только на лыжах бегали, потом пили чай или играли в настольный теннис и расходились по домам. Поэтому смотрела за ребятами постарше и старалась все перенять у них. Мой первый тренер Мария Шипикова говорила, что действительно прогрессировала я очень быстро.
— Знакомство с винтовкой помните?
— Я пришла в секцию зимой. Несколько месяцев мы тренировались, а летом поехали в палаточный лагерь. Жили в лесу недалеко от стрельбища. Пару раз нас водили туда, чтобы мы посмотрели, как стреляют старшие ребята, а потом тренеры разрешили потрогать винтовку, сделать несколько выстрелов. Мальчикам понравилось, а меня поначалу стрельба не сильно увлекла.
— На свой первый юниорский чемпионат мира вы попали в 15 лет, а соревновались с 19-летними. Как так вышло?
— По юниоркам у нас тогда была высокая конкуренция. Я понимала, что не сильнее многих девочек, но в итоге по сумме очков, набранных в гонках, оказалась выше. У меня был шок от того, что все же смогла отобраться.
Именно на том чемпионате мира поняла, что с биатлоном у меня все всерьез.
Хотя было непросто. Когда приезжаешь с республиканских соревнований, где ты все время на пьедестале, на международные старты, где проигрываешь минуту-две… Осознаешь, что это совершенно другой уровень. Я звонила маме, говорила, что мне тяжело. Помню, она ответила: «Ты сама выбрала». В тот момент я поняла, что обратного пути нет. Мама ведь была за музыку, танцы, учебу (а училась я неплохо), поступление в университет… Решила: нельзя сдаваться!
— Большинство болельщиков запомнили вас после юниорского чемпионата мира, который проходил в «Раубичах» в 2015 году. Самое яркое воспоминание от этого турнира — золото в эстафете?
— В первую очередь на ум приходит то, как мы готовились к чемпионату в «Раубичах», ждали, когда к нам приедут гости. Переехали в новую гостиницу, открывшуюся после реконструкции. Тогда даже в метро объявляли, что у нас пройдет юниорский чемпионат мира. Мне хотелось насладиться происходящим, а золотая медаль стала приятным бонусом. Поскольку уже тогда я тренировалась с национальной командой, после победы в эстафете не почувствовала какого-то повышенного внимания или ответственности. На самом деле мы понимали, что скоро будем в основном составе. Но тренеры давали время, чтобы подготовиться к следующему уровню.
Неожиданный титул
— «Раубичи» кажутся довольно счастливым местом для вас: даже если не брать во внимание юниорский чемпионат мира, к Олимпиаде в Пхенчхане тоже готовились там, как и преимущественно к прошлому сезону...
— Перед Олимпиадой в Пхенчхане и правда шесть месяцев просидела в «Раубичах». Попала на Кубок мира, выполнив все необходимые критерии. Соревновалась, но после неудачной эстафеты на этапе в Оберхофе, которая проходила за пару месяцев до Игр и в которой я зашла на три штрафных круга, понимала, что шансов пробиться в состав у меня, наверное, нет. Но после той гонки неплохо пробежала остальные, обыграла Дашу Юркевич, которую готовили к олимпийской индивидуальной гонке…
— Как узнали о том, что все же выступите на Олимпийских играх?
— Мы были на сборе в Италии. Приехал кто-то из тренеров, привез экипировку из Беларуси. Надя Писарева и Ира Кривко забрали свои сумки, стали примерять костюмы, а я стояла и смотрела. У меня спросили: «Почему ты сумку не берешь? Она внизу стоит». Я не сразу поняла, что происходит. Спустилась, смотрю — и правда, моя фамилия написана. Так и узнала, что лечу в Пхенчхан. Но сомнения все равно оставались, никто прямо об этом не говорил. Следующий сбор, подготовительный к Играм, должен был проходить в Хохфильцене. Часть команды летела на него, часть — в другое место. Долго не решалась подойти к тренерам и спросить, что делать мне. А когда спросила, ответили: в Хохфильцен.
— В индивидуальной гонке на Играх вы стали 56-й. Рассчитывали оказаться в составе эстафетной четверки?
— Нет, я туда не собиралась (смеется).
После Олимпиады много говорили о том, что, мол, Динаре просто повезло. Но я-то понимаю, что моя победа была уже в том, что я попала на Олимпийские игры в 22 года.
Если говорить о составе на эстафету, помню, мы с Надей Писаревой бежали кросс по парку, и она сказала: «Ой, малая, я не расстроюсь, если ты в эстафету попадешь!» А я думала: ну какая мне эстафета?.. Просто не допускала мыслей, что это вообще возможно. Я ездила в соседнюю деревню в «Макдоналдс» за пирожками, куда меня отправляла команда, ходила на всякие развлекательные мероприятия в Пхенчхане — посещала все, что можно было. А когда тренеры назвали состав…
— Волновались?
— Вечером накануне гонки не очень хорошо себя чувствовала, казалось, будто поднялась температура. Подумала: ну все, приехали… К утру отпустило, была заряженная, хотела бежать. Но когда увидела стартовые номера, начался мандраж. Поскольку предыдущая эстафета мне не удалась, это был шанс хоть немного реабилитироваться. Чувствовала ответственность, но о каких-то высоких результатах мыслей не было. Первый этап посмотрела совсем немного: когда каталась по разминочной зоне, глянула, как биатлонистки проходят спуск, и пошла дальше тренироваться — был сильный ветер, холодно, нельзя было мерзнуть. Когда Ира Кривко бежала второй этап, следила за гонкой на большом экране и даже вскрикнула, когда Ира обалденно отстрелялась без дополнительных патронов! Пробежав свою часть гонки, стояла в медиазоне. Когда Даша Домрачева стреляла стоя, сзади начали кричать болельщики.
Я повернулась к экрану и будто целилась вместе с ней, говорила про себя: «Спокойно, Даша, спокойно». Когда Даша отстрелялась, побежала искать наших. Встретила Иру, спросила: «Ты веришь в это? Дашу же никто не сможет догнать!»
— Осознание, что вы — олимпийские чемпионки, пришло быстро?
— Наверное, когда вручили медаль. Но из-за того, что это звание лично мне так быстро и легко далось, а может, из-за того, что это командная награда, было ощущение, что не я олимпийский чемпион, а именно команда. Для меня наши девочки всегда были лучшими.
К победам через боль
— Проблемы со здоровьем у вас ведь были уже тогда?
— Надкостница болела с моего второго чемпионата мира. Я неплохо выступала, а в одной из гонок вышла с огневого рубежа, отстрелявшись на ноль, и больше ничего не смогла сделать — ноги просто не позволяли бежать. Этой проблемой много занимался Клаус Зиберт, который тогда тренировал сборную: убрал подъем на креплениях, пытался изменить технику движения. Задействовали докторов, мне делали уколы в мышцы голени, чтобы расслабить их… Усилий прилагали много, но ничего не помогало. А плечо травмировала на первом Кубке IBU после юниорского чемпионата мира. Неудачно упала, вывихнула руку. Тренировалась, бегала гонки с болью, а операцию сделала только после Олимпиады.
— Быстро оправиться после нее не получилось…
— Сейчас понимаю, что даже когда пропускаешь месяц тренировок, уже не наверстаешь упущенное, поэтому мы и в отпуске поддерживаем форму. Но тогда я не так серьезно относилась к спорту. Опять же потому, что до этого мне все давалось достаточно просто. После операции врачи сказали, что нужно хорошо восстановиться, а я решила, что быстренько начну тренироваться и ничего не упущу, рассчитывала, что все будет классно. Наверное, поэтому и расстраивалась потом очень сильно: вроде тренировалась, а не получалось ничего.
— Комментарии в интернете добавляли стресса?
— Больше всего критики обрушилось в сезоне 2019/20. Ставила амбициозные цели — попадать в топ-20 почти в каждой гонке. Но начался сезон, ноги снова меня не слушались, хотя летом все было в порядке. Признаться, когда перед прошлым сезоном тренировалась без боли, думала, что снова все вернется. А зимой просто не могла поверить, что бегу одну гонку, вторую, третью — и ничего не болит! Возможно, я так сильно переживала из-за комментариев, потому что сама ждала от себя многого. Люди ведь в чем-то были правы — ездила на сборы, тренировалась, а результата нет. Слез было много. Я вообще очень эмоциональный человек, поэтому, когда происходит и что-то плохое, и что-то хорошее, начинаю плакать. Читала комментарии и задавалась вопросом: ну почему вы это пишете? Наверное, это просто было не мое время.
— В этом сезоне слез радости было больше, чем огорчения?
— Почти только такие и были. Негативные комментарии тоже появлялись, когда занимала 30-е, 37-е места. Болельщики ведь всегда хотят видеть своих спортсменов на пьедестале, но так не бывает. Конечно, есть среди них те, кто поддерживает в любой ситуации. Я таких болельщиков знаю. Когда открываю, например, Instagram и вижу их лица на фотографии, стараюсь ответить сразу. Благодарю, что всегда верили в меня.
— Какая из наград, завоеванных в этом сезоне, самая ценная для вас?
— Эмоции родных. Когда приехала домой, они в мельчайших подробностях рассказывали, как болели. Тоже, оказалось, готовятся к каждой гонке, у них сложились свои ритуалы. Почувствовала, что мне нельзя сейчас сдавать, потому что родные ждут от меня многого, а мне хочется их радовать.
— В начале сезона вы не ставили перед собой цель бороться за звание лучшей молодой биатлонистки. К концу появился азарт?
— Прошлым летом, да и в начале сезона, я вообще не знала, что для меня важно. Если и стояли какие-то цели, то они были не очень глобальными — хотелось наладить стрельбу, быть стабильной, в общем зачете занять место хотя бы в топ-20. Но больше всего мечтала, чтобы не тревожила боль в ногах. Знала, что, если она будет, ничего не смогу сделать — буду снова болеть на трассе и умирать на финише. О каких-то серьезных целях боялась даже заикнуться.
— Вам удалось в итоге запрыгнуть на седьмую строчку в общем зачете Кубка мира. Причем большинство личных медалей завоевали в контактных гонках. Они вам ближе?
— В юниорские годы любила спринт, потому что не могла наладить стрельбу, а если в гонке четыре рубежа и на них допускаешь, например, три промаха, дальше бежать уже не в кайф. Сейчас в спринте другие ощущения. Бегу своим темпом и бегу. Иногда даже берегу себя на первом-втором круге, опасаясь, что сил на финиш не хватит… Этот сезон для меня стал сезоном обретения уверенности. Оказывается, сил хватает, можно не бояться. Но в спринте часто бывает не с кем гоняться. На чемпионате мира в Поклюке, например, почти все три круга бежала одна, это тяжело. А в контактных гонках можно себя «выжимать». Появился азарт в технических мелочах. Я стала пробовать то, чего не делала раньше, уже не было такого, чтобы весь круг думала о том, как отстреляться на ноль. Добавила функционально, и уверенность появилась, пусть и не сразу. Помню, как в первом пасьюте в Контиолахти меня обогнала Тириль Экхофф. Я подумала, что хочется бежать за ней, но, наверное, не смогу. Тренеры вдоль трассы стали кричать, чтобы держалась за норвежкой. Бегу и вижу: получается! Даже в «стену» ее обгоняю! Уже потом посмотрела видеоповтор — действительно, технически я подъем лучше проходила. Такие свои плюсы замечаю именно в контактных гонках.
— За этот сезон изменилось ваше отношение к лидерам мирового биатлона и почувствовали ли себя одним из них?
— Думаю, да. Это появилось после первой победы в спринте. Перед каждой гонкой тренеры собирают нас, раскладывают все: как вести себя на первом круге, какой коврик выбрать на рубеже в зависимости от пристрелки. На ту гонку преследования передавали снег. Тренеры сказали, что лучше за кем-то садиться, а мне, раз уж стартую первой, — просто бежать в свою силу. Я понимала, что у меня есть преимущество. Я первая, мне никого не надо догонять, теперь это задача других спортсменок. Хотела бы чувствовать это снова и снова. Жаль, что сезон закончился. Я не сразу психологически переключилась: когда приехали на закатку в Австрию, еще пересматривала гонки, анализировала, где что не получилось, пыталась упорядочить мысли.
Мне нравится, что, даже проведя такой успешный сезон, я уже стала забывать свои победы. Хочется готовиться к новому сезону, не думая о предыдущих заслугах.
— Большую часть года вы находитесь вне дома. По чему скучаете больше всего?
— По разговорам по душам с мамой. В остальном всегда по-разному. Бывает, хочется сгущенки или сметанки. К концу этого сезона очень хотелось просто сходить в кино, посмотреть фильм и поесть попкорн. На маникюр, к косметологу… Об этом во время сезона мы можем только мечтать. Пришлось даже отписаться в Instagram от всех салонов красоты, чтобы не смотреть на процедуры, которые они предлагают.
— В каких условиях обычно живете на этапах Кубка мира?
— Они везде разные. В Хохфильцене рядом с гостиницей, например, есть магазинчик. В Австрии и Италии любят домики в горах и все такое. Для них это вся жизнь, для нас уже тоже — часть жизни. Когда возвращаешься после сезона в большой город, становится не очень комфортно, нужно время, чтобы перестроиться. На сборах и соревнованиях обычно живем по маршруту «гостиница — стадион». В выходной иногда нас отвозят в торговый центр на пару часов.
— Можете назвать команду своей семьей?
— Мы очень много времени проводим вместе, поэтому да. У нас теплые отношения: после хороших гонок поздравляем друг друга, после плохих — успокаиваем. Праздники отмечаем вместе, так же и готовимся к ним. Есть уже сложившиеся традиции. На Новый год, например, раньше дарили подарки каждый каждому, а после того как состав обновился, решили, что будем класть в большой мешок по одному подарку и по жребию определять, кому что достанется. В этом году добавили конкурсы: чтобы получить подарок, например, нужно было необычно поздравить команду или разыграть какую-то сценку. Играем в разные игры на дни рождения, поем в караоке, танцуем — у нас очень веселая команда.
— Уже есть предвкушение следующего, олимпийского сезона?
— Пока в большей степени межсезонья. Я всегда говорила, что лето у нас гораздо более сложная пора, чем сам сезон. Каждый день две полноценные тренировки плюс зарядка и вечернее время, которое тоже посвящаешь работе. Лето — это тяжело, изнуряюще, но я в предвкушении: в прошлом году мне было тяжело, но я понимала, что эта работа приведет к чему-то хорошему. Каждый день чувствовала, как улучшается моя форма. Жду этого и сейчас.