Новости Беларуси. Авторская журналистика в Новостях «24 часа» на СТВ.
Рубрика «Занимательная политология» от Андрея Лазуткина.
Андрей Лазуткин, политолог:
Обычно при слове «экстремизм» вспоминается бородатое чеченское подполье, сидящее в горах. Но это не так. Современные формы экстремизма сложно отличить от публицистики, музыкального творчества, блогерства.
Например, когда зимой в России пошла первая волна протестов, в них активно вовлекали подростков. Для этого использовали социальную сеть TikTok, где распространялись видео вот такого содержания.
Я заливаю глаза керосином. Пусть все горит, пусть все горит. На меня смотрит вся Россия.
Андрей Лазуткин:
Вроде бы клип имеет все признаки экстремистского, но признать его таковым можно только по решению суда. И ни у нас, ни в России решения по данному клипу нет, хотя он стал гимном протестов Навального и, по сути, призывает детей к самоподжогам.
Всегда можно сказать, что это художественное произведение. Но покажите это произведение миллионам детей в их телефонах. И среди них обязательно найдется ребенок, который все поймет буквально: что надо поджечь себя у Дома правительства. Медийный эффект от такого события будет чудовищным.
Андрей Лазуткин:
И те, кто распространяют это в детских сетях, прекрасно понимают, что никакого наказания они не понесут. То, что смотрит и читает ваш ребенок – это ваши проблемы, а не их. Собственно, поэтому государство принимает законы о противодействии экстремизму.
И здесь не нужны шпионы, которым засылают оружие, как в фильмах. Нет, эффект достигается за счет большого охвата аудитории. Подойдут самые обычные дети – они эмоциональны, внушаемы, у них ежедневные детские обиды, проблемы в семьях, а тут еще начинаются массовые беспорядки. Конечно, все они будут там. И мы в Беларуси таких проблемных подростков тоже наблюдали.
– Где проживаете?
– Сейчас город Брест, общежитие.
– Что делаете в Минске?
– На митинг приехала.
– Что вы делали на митинге?
– Разрисовывала забор.
– Зачем вы это делали?
– Чтобы высказать свою неприязнь к нашему… власти.
– А что вы там писали?
– Что […].
– Больше вы ничего не писали?
– Я изрисовала все ворота.
Андрей Лазуткин:
Как правило, на допросах они рассказывают, что поддались влиянию экстремистских каналов. То есть это даже не позиция государства, они сами это признают. В 2020 году многие смеялись от слова «кукловоды». Да, это очень упрощенное понимание проблемы. За нитки никто никого не дергал, в том числе и эту девушку. В другой ситуации политика была бы ей абсолютно безразлична, она бы самовыражалась как-то еще.
Но управление протестом заключается в том, что вы формируете условия, в которых люди сами будут действовать так, как нужно вам. И при этом искренне считать, что они действуют самостоятельно. В этом и суть современного экстремизма, который опирается в первую очередь на информационные средства.
То есть вам не нужно создавать массовую подпольную организацию, которая борется с властью. Вам достаточно, чтобы ваш экстремистский канал читали психи-одиночки и самостоятельно совершали преступления.
Андрей Лазуткин:
Для сравнения: когда в России действовало чеченское подполье, с ним можно было эффективно бороться, потому что оно представляло собой организацию. А вот вычислить психа-одиночку очень сложно. Социальных связей он не поддерживает, свободное время проводит за компьютером, работы не имеет, живет за счет родителей. И в таком состоянии может жить годами, не привлекая внимание.
Яркий пример – это биография стрелка из Казани, который на прошлой неделе убил 10 и покалечил 21 человека. Может, он и болен, но при этом несколько лет являлся волонтером штаба Навального, который недавно был признан в России экстремистским. Возможно, болезнь ему тут не мешала.
Что касается врачебной стороны дела, шизофрения проявляется обычно в старшем подростковом возрасте, но не раньше. Условно, вчера это был один ребенок, а завтра уже совсем другой.
Явился Бог […]. Просто осознал я это, осознал я это не сразу. […] Месяца два назад я это осознал. […] А летом у меня начал пробуждаться монстр […]. Я всех начал […] конкретно. Я […] всегда всех ненавидел […]. Но я еще больше начал ненавидеть […].
Андрей Лазуткин:
Он сам говорит о том, что прошлым летом в нем что-то стало пробуждаться. Вот, это оно и есть.
Сегодня и наши дети, и российские дети, и американские дети пользуются одними и теми же социальными сетями, живут в одном медийном пространстве, смотрят одни и те же фильмы, копируют друг друга. То, что появляется в Штатах, через неделю или месяц будет и у нас. Но это не значит, что с экстремизмом не надо и невозможно бороться. Собственно, для этого в Беларуси и приняты изменения в ряд законов.
Андрей Лазуткин:
А сам механизм современной цветной революции построен так, что нужно не победить власть с нахрапа, а добиться определенного количества трупов за счет действий экстремистов, после чего начнутся стихийные волнения. И если эти трупы будут детскими, тем лучше для организаторов.
С вами были Андрей Лазуткин и выпуск «Занимательной политологии».