Искусство жить и работать

Выставки, открывшиеся с разницей в два дня, вызывают множество сильных переживаний, порой противоречивых: щемящую ностальгию — и в то же время чувство облегчения оттого, что прошлое осталось в прошлом; восхищение человеком, его умением изобретательно и с юмором преодолевать житейские сложности, но и горькое сожаление о том, что люди порой оказываются рабами своих идей… То, что новые экспозиции открылись перед самым Первомаем, очень уместно: они очень пролетарские, очень рационализаторские, очень народные. Кроме прочего, эти две весьма разные выставки объединяет то, что они, казалось бы, не имеют прямого отношения к искусству в его традиционном понимании — даже к современному искусству.

Название выставки Владимира Архипова «Предметы гордости и стыда» как раз отсылает к тем сложным эмоциям, которые она вызывает. Объекты из коллекции Архипова памятны пермякам ещё по «Русскому бедному»; сейчас под кураторством Георгия Никича выстроены две экспозиции: на первом этаже — тематическая, где в центре внимания — предмет и его обиходное предназначение; на втором — авторская, где в фокусе — личность изобретателя этих предметов.

Что это за предметы? Самоделки, которые предприимчивые люди — обычные люди, так сказать, обыватели — соорудили из подручных средств, компенсируя товарный дефицит. Подобные артефакты существуют во множестве сфер применения, поэтому первый этаж музея оформлен как торговый зал магазина с соответствующей навигацией: «Для сельской жизни», «Для здоровья», «Для перевозки» и т.д.

Предметы реди-мейд уже давно признаны арт-объектами — если их применение художественно оправдано. Владимир Архипов, художник, который четверть века работает в этой теме, целую философскую подкладку создал к своему увлечению. По его словам, материальная культура началась с палки-копалки, которую Адам и Ева изобрели, когда их изгнали из Эдема; но почему-то самоделок нет в официальной истории искусства. Архипов берётся восполнить этот пробел.

Тут есть, например, фильтр для воды — огромный куб из ковров, в ворсе которых застревают ненужные примеси. Или игрушечный гаражик для детских машинок, который отец соорудил для сына из двух хлебниц. Очень много разнообразных кресел и туалетов: всё-таки удобства для современного человека важны, а если ты — сторож в унылой будке и сидишь там сутками, то хоть как-то приспосабливаешь неприветливую реальность к своим телесным потребностям.

Есть и очень сложные сооружения, такие, что без комментария и не оценишь, например, 10-дорожечный студийный катушечный магнитофон. Самодельный. Лента для него была позаимствована у советской ЭВМ — электронно-вычислительной машины. Настоящий шедевр.

Есть и курьёзы, например, канистра для бензина в форме портфеля, которую соорудил себе водитель какого-то начальника. Несолидно же без портфеля!

Выставка, кроме прочего, очень личная. На втором этаже, где рассказывается об изобретателях самоделок, два стенда посвящены родителям Архипова, а самый яркий предмет — мамина сушилка для разноцветных сеток, которыми она укрывала рассаду в огороде. Чувствуется, что вся история коллекции Архипова — родом из детства; и многие посетители этой выставки тоже вспоминают своё детство.

Юлия Балабанова, педагог, поэтесса, певица:

— Моя семья жила в серой панельке на первом этаже. Все неудобства такого жилья (холод, мыши, собачий вой в подвале) частично компенсировались тем, что под нашей лоджией было небольшое пространство. Рукастые мужики делали из этого пространства овощную яму. Мой отец был рукастый мужик. Срыл бетон, прокопал «землянку» высотой два с лишним метра, выложил стенку, устроил люк и лестницу. В этом подполе мы хранили закатанные в банки кабачки и смородину, а главным образом картошку. Чтобы она не вымерзала, папа из того, что было под рукой, сделал температурное реле: как только датчик приближался к нулю, включалась наша дачная одноконфорочная электроплитка и обогревала помещение. Уже не помню, как именно работало это чудо техники, но отец им очень гордился.

Сегодня я вспомнила эту историю, потому что на выставке в PERMM увидела много таких отцов, дедов, мужей, сыновей: их слова, их размытые фото. Тех, чьими руками были созданы все эти «Предметы гордости и стыда» — для себя, для своих. Папино устройство вполне могло бы украсить коллекцию Владимира Архипова. Оно точно так же излучало изобретательность нищего советского быта и трогательную человечность. Было таким же уникальным и несло в себе авторский почерк создателя.

Архипов описывает найденные им артефакты как объекты «вынужденного дизайна». Типа, «жизнь заставит — и не так раскорячишься». Что нисколько не умаляет остроумия, с которым они часто создавались, и их особой, нищекрафтовой эстетики. С таким же нежным юмором и глубоким знанием «матчасти» объекты описаны на этикетках и в сопроводительных текстах куратора Георгия Никича. Многие тексты на выставке — буквальные расшифровки интервью, которые коллекционер брал у своих стихийных художников. Эти голоса ещё и звучат из динамиков, усиливаясь по мере приближения зрителя. (То, как из «подручных материалов» создавалась такая выставочная машинерия, — тоже своеобразная история вынужденного дизайна).

Получается точный слепок кривоватого уютного мира, из которого мы все однажды провалились в бездну типового изобилия, но который остался на периферии: на дачах, в сторожках, в домах пожилой родни. Там доживают свой век тачки-холодильники, шестиногие кресла, сортиры на рельсах, и однажды, как золушки, обретают новую галерейную жизнь и страховую стоимость в сотни тысяч рублей. Но харизмы своей не теряют. И что-то происходит рядом с ними: ты вдруг чувствуешь себя десятилеткой у подъезда, где гутарят соседские мужики, покуривая «Астру», а отец кричит тебе из-под перелатанного 412-го «Москвича»: «Ляська, подай разводной ключ!»

(Запись в фейсбуке)

* * *

В выставке «Гастев. Как надо работать», которая занимает третий этаж музея, разобраться чуть сложнее: нужно рассматривать многочисленные таблицы, фотографии, читать тексты; но если разобраться, открывается потрясающая история — волшебная и трагическая.

Алексей Капитонович Гастев был революционером, анархистом, оригинальным поэтом, журналистом, но главное — изобретателем научной организации труда и основателем Центрального института труда (ЦИТ). Он — из той же породы разбуженных Октябрьской революцией романтиков-утопистов, что и, например, Александр Богданов, погибший во время неудачного эксперимента по переливанию крови, который он ставил на себе сам (о Богданове и его истории шла речь на выставке советского искусства «Философия общего дела» куратора Валентина Дьяконова в Пермской художественной галерее в 2014 году). Гастев считал, что трудовой процесс надо организовывать научно и подходить к человеку как к биологической машине, которую надо беречь, чтобы она работала дольше и лучше. Он был активным противником стахановского движения, поскольку оно было основано на изматывающих усилиях; наибольшая производительность труда, по Гастеву, должна достигаться за счёт оптимизации, а не за счёт рваных жил.

Как именно оптимизировать труд, Гастев и его многочисленные сторонники пытались определить опытным путём. В его институте было несколько лабораторий, где вычислялось оптимальное соотношение труда и отдыха, разных видов деятельности, эргономичность рабочих мест (кажется, слова «эргономика» ещё не было, но суть именно та) и даже воздействие на трудящихся театрального искусства.

Понятно, что вся эта революционно-утопическая деятельность не могла продолжаться долго, и, разумеется, Алексей Гастев стал жертвой сталинских репрессий.

В выставке «Гастев. Как надо работать» рассказывается поразительная история странствий и приключений Алексея Гастева, который за свою жизнь, кажется, примерил множество разных личностей. У него было несколько десятков псевдонимов! Его биография так и просится в роман, а лучше — в приключенческий телесериал. Проект галереи «На Шаболовке» — это исследование куратора Александры Селивановой, которая, по её собственному признанию, лишь приблизилась к фигура Алексея Гастева на почтительное расстояние.

Это настоящая музейная экспозиция, а не баннерная выставка. Пространство третьего этажа музея заполнено удивительными предметами — научно обоснованными репликами изобретений, которые Гастев создал для улучшения процесса труда: тренажёров, усовершенствованных рабочих мест и т.п. Всё это настолько занимательно, что будет любопытно даже ребёнку. Пока родители читают историю Алексея Капитоновича Гастева и листают его дело из архивов НКВД, дети могут разглядывать и даже трогать, например, тренажёры для отработки локтевого удара молотом или правильной постановки стоп при работе на станке.