Дарья Могильникова
25 марта на платформе Okko выходит второй эпизод сериала Сарика Андреасяна «Чикатило» об одном из самых жестоких серийных маньяков, орудовавшем в Ростовской области в 1980-е годы. Главную роль в проекте исполнил Дмитрий Нагиев, который в очередной раз взялся доказать, что драма дается ему ничуть не хуже комедии. Мы поговорили с актером о том, нужно ли кино о жестоких убийствах, за что YouTube заблокировал шоу «Везде Нагиев» и почему Дмитрий не планирует становиться за камеру.
В интервью Дудю вы говорили, что хотите максимально уйти от агрессии и негатива во всех аспектах своей жизни. А тут сериал «Чикатило», где вы играете, по сути, абсолютное зло. Каково это?
Я отношусь к тем людям, которые считают – для того, чтобы бороться со злом и мраком, совершенно не обязательно снимать грязные и мерзкие фильмы. Они не дают результата борьбы и не пропагандируют свет и красоту. Поэтому во мне в данный момент борются два начала. Одно говорит, что ни в коем случае не надо снимать такое кино. И есть эгоизм актерский, который говорит: «Ну попробуй. Мало у кого получится». На Западе ведь пробовали – не получилось. Вот совсем. И я вам объясню почему. По-актерски оправдать эту мразь нечем.
Чтобы получился сильный антигерой, артист обязан опереться на свою любовь к нему, оправдать все его поступки. С Чикатило это невозможно.
Можно оправдать кого угодно: Джека-потрошителя, который убивал только проституток. С трудом, но можно подобрать базу на своей актерской кухне. Ну естественно, и Наполеона, и Гитлера… Но здесь нет оправдания. Поэтому я взялся за роль на полусогнутых трясущихся ногах, и мне пока сложно говорить, что получилось, я не смотрел.
Здесь два момента: если мне удалось, то не дай бог создать героя. Потому что такие герои не то что не должны существовать в нашей памяти, наши дети даже не должны знать, что такая мразь может появиться. Если не удалось, то скажут, что в очередной раз обосрался.
На ваш вопрос я отвечаю точно: чтобы бороться со злом, не нужны такие фильмы.
То есть для вас это именно актерский вызов?
Наверное, можно сформулировать в такую банальность, как «актерский вызов». Это попытка из одной крайности – я имею в виду фильм «Непрощенный» – нырнуть в другую, почувствовать под собой дно.
В «Непрощенном» вам как раз было от чего отталкиваться. Вы не встречались с Калоевым до съемок…
Не встречался, и для меня была большая честь, когда Виталий Константинович после выхода фильма позвонил и пригласил на день рождения своего сына. Значит, что-то я сделал правильно.
А как вы готовились к роли в «Чикатило»?
Я не смотрел почти ничего. Даже когда пытался это делать, смотрел одним глазом, чтобы не скатиться в пародию. Я все-таки настаиваю, что это художественное произведение, пусть и на реальных событиях. Это представление – авторов, режиссера, мое – о событиях того времени. Поэтому готовился я внутри, не пытаясь срисовать.
То есть вы считаете, что документальная точность здесь не так важна?
Она здесь, к сожалению, есть во всех событиях. Она воспроизведена с хронологической точностью, даже вплоть до положений тел. Но – повторюсь – мы снимали художественное кино.
А физиологические особенности героя? Чикатило в вашем исполнении, например, все время вытирает нос платком. Это ваша находка?
Это находка первого дня. Я вышел на площадку и начал играть, но потом понял, что это он играл – и только на суде. Если бы он так играл в жизни, то не был бы ни ударником труда, ни примерным семьянином. Плюс есть же еще и такой известный и драматичный факт: он ни одну жертву никуда не тащил. Все шли добровольно. И чтобы в первый день не налажать, я придумал вот эти движения пальцами. Я что-то подсмотрел у него, но очень точечно, и пытался не срисовать, а сделать свои движения, но не менее сильные по производимому эффекту.
Вам не кажется, что людей очень цепляют трагические события последних лет СССР? Тот же Чернобыль.
Я не думаю, что тут есть какая-то связь. Событие само по себе либо яркое, либо нет. К сожалению, мы так устроены, что нас интересует грязь и жестокость. Так будет происходить до тех пор, пока… Пока, например, у нас будут существовать некоторые виды спорта. Я никого не хочу обижать, я и сам ими занимался. Но кровопролитие, которое собирает целые стадионы, это ужасно. Это не имеет отношения к спорту, это просто зрелище, которое почему-то будоражит наши изломанные умы. Как только мы начнем от этого избавляться, нам и дышать будет легче. Я на сегодняшний день дорос до той стадии, когда я хочу видеть свет в искусстве.
Поэтому между вот такими работами я позволяю себе сняться в паре-тройке комедий ни к чему не обязывающих. Просто чтобы несколько минут люди поулыбались. В фильмах, которые у меня выходят на платформах, вы даже мата не встретите. Самое страшное слово там – «какашка».
«Чикатило» стоит особняком?
Для любого актера он стоял бы особняком. И к моему сожалению, проект снят лишь наполовину. Когда я пришел к режиссеру и сказал, что больше не могу, мне сказали: «Стой, не убегай. Его надо убить».
У вас с режиссером этого сериала – Сариком Андреасяном – сложился уже целый творческий тандем.
Я вообще не работаю с теми, кто мне не приятен по-человечески. Иногда говорят: «Хочешь любить актера – не ходи за кулисы». Я некоторых узнаю сначала как людей и потом отказываюсь работать. А если отношения сложились, то я работаю несколько раз и плачу добротой в обмен на доверие.
Что до Сарика Андреасяна – про него что только не говорят. Мое твердое убеждение – Сарику надо работать над манерой съемок комедий. К комедиям Сарика у меня масса вопросов. Все что касается серьезного кино – будь то «Землетрясение» или «Непрощенный» – здесь Сарик работает четко, точно. Приходя на площадку, он знает, что снимать. Не думаю, что тут надо говорить о родственном тандеме.
И не забывайте, что несколько проектов мы сделали в пандемию. Пока все простаивали, бригада Андреасяна дала работу десяткам актеров, которые были до слез благодарны. В том числе и я – я в пандемию снимал «Нагиев на карантине». Говорить о высоком художественном смысле не буду, но надеюсь, что хотя бы чуть-чуть мы что-то сделали правильно.
Кстати, о шоу. У вас на YouTube вышла пара эпизодов шоу «Везде Нагиев». У него будет продолжение?
Мы пока на распутье.
Один из выпусков YouTube заблокировал с формулировкой, что, мол, в кадре кровь, а ведущий источает секс.
И мы ничего не могли с этим сделать. Кровь-то можно убрать…
А вот как перестать источать секс!
Вот да. Ну в общем, с этой формулировкой нас заблокировали. И когда мы поняли, что никаких семи миллионов просмотров нам не видать как собственных ушей, у меня опустились руки. А сейчас уже вроде можно, но я сам как-то остыл. Возможно, и сниму что-то. Вообще, мне интересна эта история с тем, чтобы брать интервью у самого себя, со всеми этими масками. Мне кажется, это у меня немного, но получается.
Но опять же, пока что я расписал себе весь год.
В пандемию я сказал себе: «Хватит. Я наконец-то понял, что такое сидеть дома и ковырять в носу. Это удивительное занятие, я посвящу ему остаток жизни».
Вот так я сказал и почему-то расписал себе весь год. Сейчас спрашиваю у директора, как так произошло. А она говорит: «Ну, ты этим обещал. И этим обещал. Вот, держи свои три дня выходных».
У вас среди грядущих проектов планируется роль Остапа Бендера в фильме Петра Зеленова?
С этим проектом пока все неясно, он вроде как заморожен. Мы что-то сняли, но дальше пока непонятно.
Из больших запусков – проект с Егором Кончаловским. Проект называется «Вождь». Я зачитывался сценарием. Не знаю, конечно, что снимем – может, и говно получится, – но на уровне литературы герой прямо живет. Думаю, что может выйти очень интересный «перевертыш» по сюжету, если у меня хватит таланта, а у Егора – сноровки.
Возвращаясь к «Чикатило». Вы можете вспомнить самый запоминающийся момент со съемок?
А там не было не запоминающихся моментов. Для меня они все гадкие. Моменты убийства не могут быть приятными, они все в башке у меня. Все эти закопанные, расчлененные трупы – это живые действующие актрисы, которых я в перерыве просто держал в руках, закутав в плед.
Еще есть сцены дома, когда я должен оправдать его теплоту, заботу, нежность. Это еще тяжелее, потому что я боялся – и боюсь, – что получится слишком положительный такой дядька. Но по-другому играть нельзя, потому что его любит сын, его любит дочь, жена, которая не предала его, даже когда он был в тюрьме. Он прекрасный семьянин. И это давалось мне очень тяжело.
У меня есть еще один вопрос. Я знаю, что вы не говорите о личной жизни…
Меня не спрашивает никто!
А потому что строго-настрого запрещают!
Я считаю, что нет плохих вопросов, есть актеры, которые не умеют на них отвечать.
И все-таки – мы живем в эпоху новой искренности. У всех в инстаграме душа нараспашку. Вы как к этому относитесь?
Вот мой инстаграм – в нем почти девять миллионов подписчиков (куда-то бот оттяпал у меня 30 тысяч, видимо, неактивных, поэтому сейчас 8 970 000 у меня). И вы там не увидите откровений. Это доказательство того, что ты и так интересен как человек, как личность. Я недавно посмотрел – я на 16-м месте по популярности в инстаграме в России. И это при том, что у меня нет никаких накруток. Я за них никого не осуждаю – таков путь, как говорил Мандалорец. Но у меня их нет.
Что касается откровений с вами – да идите в жопу. Почему я должен это делать?
Что такое откровение? Меня дома разве просили: «Ой, расскажи-ка ты обо мне»? Нет. Если бы это случилось, то я с удовольствием бы это сделал. Но есть моя жизнь, а есть жизнь близких мне людей, которые совершенно не хотят, чтобы их узнавали. Моего брата пару раз караулила съемочная бригада. Один раз он сломал нос, один раз – камеру. А рассказывать про своих женщин – да кому это интересно?
Получается, вы за дистанцию между собой и зрителем?
Да, я дистанцируюсь. Я считаю, что мир искусства – это мир иллюзий, поэтому позвольте мне остаться в некой ауре недосказанности. Возможно, когда придет время… Пришло же время Кирилла. Я, по-моему, ничего о нем не говорил до 16 или 18 лет, потому что это не принесло бы ему ничего, кроме нервотрепки.
Но пришло время, Кирилл снимается сейчас, переходит из фильма в фильм. Выбирает все, правда, авторское кино, но что поделать – другое поколение. Как он говорит: «У тебя не было выбора. У тебя папа из Средней Азии, а у меня папа – Дмитрий Нагиев, я позволю себе повыбирать материал». Придет время поговорить о следующих – если придет, – мы и о них поговорим.
Не можете представить себе, что завтра садитесь за мемуары?
Нет, ни за мемуары, ни за камеру. Я пока еще слишком энергичный человек. И к сожалению, – это я констатирую – тщеславный. Поэтому ни за книженцию, ни с той стороны камеры не встану. Мне предлагают раз за разом что-то снимать – я не готов.
Дмитрий Нагиев: «Может быть, я действительно неплохой парень?»
Художник Николай Кошелев: «Мне очень нравится жить в окружении своих работ»