«Многие уволенные не хотели искать работу». С чем сталкиваются страны, начавшие реформу госпредприятий

Приватизация и ликвидация госпредприятий — одна из главных страшилок белорусских властей на протяжении десятилетий. Мол, ничего, кроме бедности и беспредела, это не несет. Действительно, это огромный вызов для общества. Но время показывает, что реструктурировать убыточные заводы надо. Робин ван де Полл — директор консалтинговой компании Nehem International (Нидерланды), работал экспертом во многих странах, решившихся трансформировать экономику из плановой в рыночную. На примере Моравско-Силезского края (Чехия) он рассказывает, от чего зависит успех подобных проектов, как минимизировать безработицу и почему приоритеты должны определять местные власти, а не центральный госаппарат.

Моравско-Силезский край занимает второе место после Праги по уровню произ­водства: на долю региона приходится 10,4% валового национального продукта. Здесь работает дюжина стартап-хабов, СЭЗ, исследовательских центров (в 2018 году на науку было направлено 218 млн евро), открыты офисы крупнейших ТНК. Неплохо развит туризм. Население — 1,2 млн человек, 580 тыс. заняты в IT и на наукоемких производствах. В четвертом квартале 2020 года агентство Moody’s присвоило региону кредитный рейтинг A1 (прогноз «стабильный»). Общее резюме из отчета: даже несмотря на пандемию у края низкая задолженность, хорошие операционные показатели, высокие денежные резервы. Хотя так было не всегда.

Моравско-Силезский край — самая глубинка Чехии. Край богат полезными ископае­мыми (каменный уголь, газ, гранит, мрамор и др.), поэтому полтора века в структу­ре экономики преобладала угольная и металлургическая промышленность. Уро­вень образования населения был ниже, чем в целом по стране: высшее образо­вание рабочим шахт и рудников попросту не требовалось. Из-за плохой экологии и отсутствия перспектив (большинство предприятий — в сфере тяжелой промыш­ленности, государственные, частный сектор не развит), талантливая молодежь по­кидала регион. А в конце 1980-х, с распадом социалистической системы, и вовсе встал вопрос о трансформации экономики.

Поначалу местные власти пытались модернизировать тяжелую промышленность, чтобы сохранить рабочие места и избежать банкротств предприятий. Заводы переориентировали экспорт с рынка соцстран на рынки ЕС. Но предприятия категорически не выдерживали конкуренции с азиатскими производителями.

К середине 1990-х стало понятно, что такой подход не работает, и власти начали закрывать убыточные предприятия, увольнять людей. Если в 1989 году на заводе Nova Hut Steel трудилось 100 000 человек, то в 2005 — 10 000. В Vitkovice Steel — 30 000 и 6 000 соответственно. Тогда же начали продавать заводы.

Это был крайне тяжелый период для края. В некоторые годы ВВП составлял ми­нус 4,2%, уровень безработицы вырос до 15% в регионе и до 20% — в столице Остраве.

Но начиная с нулевых экономика стала восстанавливаться. Инфляция с 10% сни­зилась до 3−4%. Cредняя зарплата — 1200 евро в месяц. Как это стало возможным?

Диверсификация и создание технологических кластеров

Помимо добычи каменного угля и производства стали, в Моравии-Силезии неплохо развивалась химическая промышленность. Было решено сохранить этот фокус (индустриальный регион), но не просто модернизировать предприя­тия, а создавать наукоемкие отрасли и технологические кластеры, причем в разных областях. Диверсификация повышает устойчивость экономики в кризис.

Так в Моравско-Силезском крае появилась дюжина инновационных центров, таких как Национальный суперкомпьютерный центр, Центр нанотехнологий, Биомеди­цинский инновационный центр, Центр возобновляемых источников энергии и др. Многие из них были созданы на базе Технического университета Остравы.

Сегодня приоритетные направления деятельности технологических кластеров включают создание материалов с улучшенными свойствами и материалов для строительства зданий с низким энергопотреблением, мехатронные системы и приборы, регенеративную медицину, геномику, «умные» сети электроснабжения, суперкомпьютеры.

Поддержка частного бизнеса

Понимая, что из-за увольнений тысячи рабочих выйдут на рынок труда, большую ставку местные власти сделали на частный бизнес. Инвесторам, которые вклады­вали 330 тысяч евро и выше, выдавали субсидии 6700 евро на создание каждого нового рабочего места, покрывали затраты (до 65% — на основные средства произ­водства, до 60% — на обучение персонала).

— Конечно, такие компенсации — это уникальные условия для бизнеса, — гово­рит Робин ван де Полл. — Но так было только в начальный, самый сложный пери­од трансформации. Когда ситуация стабилизировалась, объемы помощи сократи­лись. Сейчас субсидии выдаются, только если инвестор вкладывает 2 млн евро и выше.

Кроме того, было создано 10 СЭЗ, предусматривающих для резидентов субсидию в 50% от суммы инвестиций. Открыто множество бизнес-инкубаторов. Запущена программа поддержки стартапов: она позволяла получить кредит 16 500 евро на очень выгодных условиях.

Знаковым событием стало принятие нового закона о банкротстве. Отныне долго­вые обязательства не повисали мертвым грузом на новом руководстве предприятий.

— Это имело существенное значение для привлечения инвесторов. Я бы даже переформулировал: если не принять такой закон, инвесторы попросту не придут, — подчеркивает Робин.

В итоге за 10 лет (с 1995 по 2005 год) численность малых и средних предприятий только в столице края выросла почти вдвое — до 23 000. С 2001 по 2004 гг. част­ный бизнес создал 21 000 новых рабочих мест. 20 000 человек прошли переобуче­ние. Субсидии, предоставленные частному бизнесу, вернулись в виде налогов за 2,5 года.

Привлечение прямых иностранных инвесторов

Чтобы привлечь инвесторов, нужна соответствующая среда. Инвесторы любят страны с честной конкуренцией, соблюдением права собственности, верховен­ством закона. Также им необходима развитая система образования и инфраструк­тура. Еще один пункт — наличие поставщиков. Вплоть до поставщиков продуктов для столовой завода инвестора.

В Моравско-Силезский край удалось привлечь мировых лидеров автопрома, произ­водителей электрооборудования, роботов и автоматики: Hyundai, Siemens, ABB, Varroc, Tieto, Continental… Но не всегда инвесторам было просто.

— В 2005 году Mittal Steel (Индия) захотела купить завод по производству стали Nova Hut, — вспоминает Робин. — Важнейшим вопросом стали компенсации ра­ботникам, которых надо уволить. Переговоры между профсоюзами, местной адми­нистрацией и инвестором были долгими и изматывающими. Сделка состоялась только после того, как Mittal Steel согласилась выплатить рабочим предпенсионно­го возраста компенсацию в 50 месячных зарплат. Важную роль в этом сыграла жесткая позиция профсоюза.

Еще один интересный пример — покупка Nošovice компанией Hyundai. Прямая за­нятость непосредственно на Hyundai составила 3300 человек. А непрямая (то есть занятость, включая предприятия-поставщики) — 12 000 человек! Существен­ной причиной, почему Hyundai в принципе захотел купить завод, стало то, что он нахо­дится в СЭЗ.

— В начале нулевых мировые автогиганты стремились в Чехию, — вспоминает Робин. — Но в конечном итоге многие (например, Volkswagen, Peugeot Citroen и Kia) предпочли Словакию, поскольку там им предложили лучшие условия.

Меры и ситуация на рынке труда

Чтобы минимизировать последствия от увольнений, были опробованы разные стратегии. Например, выплата пособия по инвалидности. Многие избыточные ра­ботники получили его, и это был самый выгодный вариант: выше и выплачивалось дольше, чем пособие по безработице. Все, что требовалось от работника, — пожало­ваться врачу на депрессию, эмоциональное выгорание, боли в спине. Возможно, это нечестный ход, но здесь он сработал во благо.

— В Голландии тоже использовали подобную схему в середине 1980-х гг., когда в стране была сложная ситуация с занятостью, — говорит Робин. — Врачи до­вольно легко ставили диагноз, благоприятный для получения группы инвалидно­сти. Пособие по инвалидности в те годы получили около миллиона голландцев, но, разумеется, в это число входили и люди с серьезными заболеваниями.

Еще один инструмент, использованный в Моравско-Силезском крае, — ранний вы­ход на пенсию для работников старше 55 лет. Максимальный размер единовре­менного выходного пособия в этом случае составлял 6700 евро. С одной стороны, это немного, но, кроме этого, человек до достижения пенсионного возраста полу­чал ежемесячное пособие по безработице. В совокупности сумма получалась су­щественной.

А вот молодежь оказалась не в таком плюсе: суммы компенсаций выплачивали значительно меньшие, максимум 10 зарплат.

— Но я хочу сделать акцент на другом, — продолжает Робин. — В 2005 году сред­ний размер пособия по безработице составлял 267 евро, в то время как средняя зар­плата опытного специалиста — около 600 евро, а молодого или низкоквалифициро­ванного работника — около 400. То есть разница между зарплатой и пособием была зачастую невелика, и у многих чехов не было стимула искать легальную ра­боту. Дополнительные 100−200 евро они запросто могли заработать на черном или сером рынке труда — в ресторане, на стройке и т. д. Чтобы изменить ситуацию, было принято решение сократить величину пособия по безработице для тех, кто отказывается трудоустраиваться.

Еще выяснилось, что рабочих металлургических предприятий чрезвычайно трудно переобучить. Они не хотели ничему учиться и не хотели перемещаться внутри региона. Кто-то был готов переехать в Прагу или другую европейскую столицу, но ездить на работу в городишко по соседству — нет.

Резюмируем: для шахтеров предпринятые меры оказались благоприятными. Большую роль в этом сыграли профсоюзы: в угольной промышленности они тра­диционно сильные. В остальном, к сожалению, многие работники предпенсионно­го возраста потеряли работу и покинули рынок труда навсегда.

Что интересно, на ВВП все эти меры повлияли положительно: он рос вместе с ро­стом числа уволенных. А провальные периоды в 2009 и 2013 гг. эксперты объясняют экономической рецессией в ЕС в целом.

Индивидуальный подход к каждому, кого уволят

Чтобы решать вызовы, с которыми сталкивалось общество, было создано Регио­нальное агентство занятости (RZA). Оно занималось работниками, которым пред­стояло увольнение. Для этого на предприятиях открывали офисы по трудоустрой­ству, эдакие мини-службы занятости. В 2005 году на металлургических предприя­тиях региона работало 6 таких офисов.

Они информировали о вакансиях, консультировали по карьере, сопровождали в поиске работы, проводили курсы мотивации и психологической поддержки, зани­мались переобучением, финансовым консультированием, вели базы данных ва­кансий на других предприятиях, каталоги учебных заведений, помогающих с пере­подготовкой, предоставляли микрокредиты для начинающих предпринимателей.

Важная особенность: услуги предоставлялись индивидуально, исходя из нужд конкретного человека.

Интересны результаты работы агентства за 4 года. На старте в трудоустройстве нуждалось 5000 человек. Но офисы агентства посетили 4000. Зарегистрирова­лись в базе — 1200. Нашли работу — 1000. 1200 прошли переобучение, 500 по­требовалось сопровождение в поиске работы.

— То есть дальнейшая карьера получилась не у всех, — отмечает Робин. — К сожалению, значительное число уволенных не хотели искать работу, осваивать новые специальности. Их гибкость оказалась на очень низком уровне. Анализируя этот опыт, я считаю, что работать надо с теми, у кого есть мотивация. В обратном случае вы тратите время, не добиваетесь результата и демотивируете остальных.

Выводы и рекомендации

Евросоюз оказал значительную финансовую поддержку Моравско-Силезскому краю во время трансформации экономики. Но это не единственная причина, почему у чехов получилось.

Важнейшим фактором успеха стало то, что в 2000 г. в Чехии ввели самоуправле­ние регионов. Поэтому развитием края занимались местные власти, а не «центр».

— И это правильно, — считает Робин ван де Полл. — «Центр» не должен управлять процесса­ми трансформации регионов, поскольку не настолько хорошо знает и чувствует ситуацию, как люди на местах. Задача центрального правительства — оказывать этим процессам финансовую поддержку.

Для реализации этого проекта специально создали Совет по развитию региона. В него вошли члены городской администрации, Торговой палаты, крупных предприя­тий, университетов, центров по развитию бизнеса и др. — 156 человек. Они соста­вили совместный план действий, предусматривающий все (развитие инфраструк­туры, промышленности, занятости и др.), и реализовывали его сообща, каждый в своей сфере.

При этом полностью изменить экономическую структуру Моравско-Силезского края не удалось даже за два десятилетия. Занятость в третичном секторе (сфера услуг) с 1993 по 2013 год выросла на 10 процентных пунктов (до 57%). Во вторичном секторе (промышленность) — сократилась непринципиально: с 54% до 40%. В первичном секторе (сельское хозяйство) снизилась с 4% до 2%, но это происходит во многих странах.

— То есть исторический фокус на определенные виды деятельности быстро не исчезает, это надо иметь в виду, — говорит Робин. — Сейчас скорость реформ за­медлилась, другие регионы Чехии опережают Моравско-Силезский край в иннова­циях, привлечении инвестиций.

К счастью, местные власти это осознают, поэтому наметили дальнейшие направ­ления развития: развитие инноваций, поддержку стартапов, улучшение качества образования, дальнейшую диверсификацию экономики и сокращение убыточных производств. В частности — угольных. Цены на уголь снизились до смешного, а на экологию угольная промышленность влияет чрезвычайно негативно. Поэтому в 2022 г. здесь закроют последнюю шахту.